Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта Страница 40

Конечно, руководители американской стратегической разведки и их единомышленники в объединенном комитете начальников штабов не были такими простаками, чтобы ехать в Квебек с одной лишь идеей «обратить всю мощь Германии против Советской России» в ее, так сказать, чистом виде. Они хорошо знали, что настроения в высшем политическом руководстве США и у многих военных совсем иные. Поэтому составители меморандума «припасли» вспомогательный вариант той же антисоветской линии — так называемую «вторую альтернативу», которую сформулировали так: «проводить независимую стратегию в надежде на дешевую победу над Германией и лучшую позицию для переговоров с Россией». Оказывается, победа должна быть дешевой, а смысл ее — «лучшая позиция» США в послевоенной ситуации. Разберем и этот тезис, изложенный с достаточной откровенностью. Вот прогноз меморандума:

«При отсутствии взвешенных, энергичных и успешных усилий для изменения наметившегося хода событий англо-американская и советская стратегия и политика, вероятно, перейдут в течение последующих шести или восьми месяцев от нынешней фазы сравнительной независимости и начинающегося соревнования в новую фазу острого соперничества. Первая фаза — до конца зимы 1943/44 года. При указанных выше условиях ход событий до конца наступающей зимы может быть примерно следующим:

а. Соединенные Штаты и Великобритания.

Военные действия на суше могут быть продолжены примерно на нынешнем уровне…

В Западной Европе можно не предпринимать крупных сухопутных операций.

Стратегические воздушные операции могут значительно расшириться. Военно-политическую деятельность можно частично направить на попытку отделить ненацистов в Германии от нацистов и других лиц, ответственных за войну, и предложить им несколько примирительные по характеру условия, если нацисты и генералы будут отстранены от власти.

б. Советская Россия.

Операции против Германии могут продолжаться примерно на нынешнем уровне и со значительным успехом…

в. Германия.

Германские войска все больше будут перебрасываться из Западной Европы в Восточную. Способствовать этой перемене будут следующие факторы: отсутствие сильного давления союзников на Западе, сильное давление русских на Востоке и широко распространенный страх немцев перед Россией и коммунизмом…».

Что означали эти рассуждения? В первую очередь, отказ от открытия второго фронта, по крайней мере, до весны 1944 года, во-вторых, заранее запрограммированную враждебность к СССР, в-третьих, отказ от принципа безоговорочной капитуляции Германии и сговор с немецкими «ненацистами». Но и этого авторам меморандума было мало. Они считали, что весной — летом 1944 года должна последовать вторая фаза. Как это будет выглядеть? Следуем меморандуму:

«а) Соединенные Штаты и Великобритания могли бы предпринять наступление ограниченными силами на Западе.

б) Немцы, предпочитая англо-американскую оккупацию русской, вероятно, станут оказывать сравнительно слабое сопротивление на Западе, но будут пытаться удерживать свои позиции на Востоке.

в) В такой ситуации правление может перейти от нацистов к немецким генералам.

г) При продвижении в Германию ограниченных англо-американских сил, встречающих слабое сопротивление, и при попытках германской армии сдержать русских на Востоке генералы могут попросить у западных союзников перемирия. После отклонения этой просьбы предположительно могут быть предприняты следующие шаги: передача власти центристско-социалистскому правительству, поддержка этого правительства англо-американскими вооруженными силами».

Итак, вот он, смысл «дешевой победы»: сговор с неким «центристско-социалистским правительством» (а может быть, с немецкими генералами?). Где же генерал Донован рассчитывал найти такое правительство? Мы ответим на этот вопрос позднее, а пока разберем финальную часть меморандума. В ней авторы останавливаются на последней альтернативе: «высадка мощных сил в Западной Европе и немедленное соглашение с Россией».

Действительно, не будем предвзятыми к авторам меморандума. В числе альтернатив на первое место они все же поставили открытие второго фронта и «немедленное соглашение с Россией». Но какова была аргументация?

«Повторяем, основные цели Соединенных Штатов в этой войне: в интересах американской безопасности:

1) уничтожить германское господство в Европе.

2) не допустить господства в Европе в будущем какой-либо отдельно взятой державы (такой, как Советский Союз) или любой группы держав, в которой мы не имеем сильного влияния». Поэтому, если уж высаживаться в Европе, то мощными силами. Тут авторы документа делятся своим недоумением: «В случае Продолжения в умеренно возросшем, но все еще ограниченном масштабе англо-американских операций против стран оси окончание военных действий против Германии застанет советские войска на континенте гораздо более сильными, чем войска западных союзников. Однако, несмотря на такую перспективу, советское правительство все настойчивее продолжает требовать, чтобы союзники предприняли крупное наступление на суше против Германии». Чудаки эти русские! Могли бы располагать превосходством во время торга, и сами рискуют его потерять? Такова извращенная логика антикоммунистов, которым было и есть невдомек, что Советскому Союзу были чужды такие понятия, как «торг» или «превосходство», когда речь шла о союзнических отношениях. Главной целью СССР был разгром фашизма, и только ради нее он требовал выполнения США и Англией своих обязательств.

Для осуществления «первой альтернативы» в документе перечисляется ряд пунктов, по которым необходимо достичь соглашения с Москвой, в том числе об участии в войне против Японии, о совместной оккупации Германии, устранении нацистов и военных преступников, о будущем германских вооружений, невмешательстве во внутренние дела друг друга и так далее. Но и здесь не обошлось без ложки дегтя и неприкрытых угроз: «Если соглашение не состоится, у Америки и Великобритании не останется другого выбора, как преследовать свои цели самостоятельно». Иными словами, следует сохранять возможности для первых двух «альтернатив»!

Теперь я смею утверждать, что в наших руках — ключ к деятельности не только Донована (не будем преувеличивать значение его личности), но и всего антикоммунистического «братства» в США, его теоретическая и практическая программа.

Программа-максимум: она содержалась в «третьей альтернативе» и соответствовала самым затаенным мечтам Гитлера, Геринга, Плесмана, Буллита, Линдберга и иже с ними. Но даже для такого завзятого антикоммуниста, каким был директор УСС во второй половине 1943 года, было ясно, что такая программа недостижима. В начале года, когда на Западе еще было не до конца понято значение Сталинграда, там кто-то мог рассуждать о возможном поражении Советского Союза (читайте доклад СС об Экберге!) и стараться «обратить всю мощь еще непобежденной Германии» против Советского Союза. Но после Курска, после победоносного марша советских армий на запад, после вызванного этим энтузиазма народных масс в США и Англии и подъема народно-освободительного движения в оккупированных странах? После этого оставалась лишь программа-минимум: она предусматривала неминуемый крах Германии и сводилась к обеспечению господствующих позиций США в послевоенной Европе и именно через эту «искажающую призму» рассматривала развитие событий, в том числе и отношение к второму фронту. Но в отличие от Англии руководители США быстрее поняли необходимость отказа от балканских планов Черчилля. Поэтому былые недруги второго фронта теперь превратились в его приверженцев, заботясь о том, чтобы успеть к праздничному столу победителей. Рузвельту, конечно, не были чужды и эти настроения — ведь в его окружении было немало донованов, и внутриполитические соображения не раз заставляли его маневрировать. Но он, а с ним и такие видные военные деятели, как Джордж Маршалл и Дуайт Эйзенхауэр, понимали, что военно-политическими комбинациями войны не выигрываются, а будущий мир невозможен без участия Советского Союза.

Именно эта перспектива не устраивала антикоммунистов. Ее, по убеждению авторов меморандума 121, следовало сорвать. Как? Да всеми правдами и неправдами! Саботируя подготовку второго фронта, сея недоверие к советскому союзнику, пытаясь «упредить» освобождение народов Европы, поставить преграды их демократическому развитию после войны. Ведь что мог означать панический вопль о «коммунистической угрозе» для Европы в те годы и месяцы, когда континент томился под гнетом гитлеризма, а коммунисты несли ему свободу? На доновановско-папеновском жаргоне это означало сменить одну оккупацию другой, не допустить поражения прогнивших и скомпрометировавших себя режимов. Именно в этом направлении и разрабатывался главный практический замысел в «послеквебекский период» — добиться смены гитлеровского режима прежде, чем удары советских войск сотрут его с лица земли.