Альбина Коновалова - Тайна без точки Страница 5

Отвлекаясь на эту тему, поскольку в зале длительное время ничего не происходило, расскажу один случай на тему общей истерики.

Одна из штабных дам в знак солидарности надела черный платок, и неоднократно попала в телевизионные кадры. Отец ее мужа, увидев по телевизору сноху в черном платке, решил, что его сын погиб и скончался возле экрана от разрыва сердца.

Проходит какое-то время, и слух ко мне, вероятно, возвращается – как сквозь ватное одеяло слышу спокойный голос Ильи Клебанова. Собрание продолжается. Многие, кого выносили на руках – вернулись, и в том числе Надежда Тылик. Вряд ли она могла это сделать при применении психотропных средств.

Я слышу все, но не осознаю – записываю на автомате.

Спрашивают:

– Была ли аварийная тревога?

– Этого мы не можем сказать. Связи нет, – отвечает Клебанов.

– А нам вчера сказали, что связь есть.

– Вам сказали неправду! – его твердость вызывает уважение.

– Были ли удачные попытки со спасательным аппаратом?

– Вчера были.

– Почему с флота убрали лучших людей? – это спрашивает Надежда Тылик. – Вы посмотрите, как происходят сокращения! Убирают несогласных!

– При проведении спасательных работ мы будем использовать специалистов дивизии, – отвечает Клебанов.

– На каком расстоянии от лодки находится спасательное судно?

– Полтора метра.

– По телевизору сказали, что на расстоянии 800 – 900 метров. Он не комментирует.

– Я готов встретиться с вами завтра и послезавтра, – закончил Клебанов.

– Нам не нужна лодка! Верните мужей! – требуют женщины.

Тогда еще было живо мнение, что спасают подводную лодку ценой жизни подводников. Люди чувствовали, что спасательные работы затягиваются, но не могли это объяснить.

– И мне не нужна такая лодка, – ответил адмирал Владимир Куроедов. – Лодка, которая ложится на дно при первом ударе.

Возможно, адмирал и сам не понял, какие роковые произнес слова, но он сказал именно так – при первом ударе. Сказал как-то эмоционально.

– Таких случаев раньше не было, – продолжал адмирал. – При бедствиях все же лодки вплывали, и хоть что-то становилось известно…

– Нам не нужны ваши разъяснения, – кричат родственники. – Скажите, почему она не всплыла? – я стараюсь сохранить стилистику высказываний, даже если она противоречит логике.

– Кто решил, что наши ребята погибли? – спрашивает Олег Родионов.

– А вы что, не верите, своему командованию? – отвечает Куроедов после некоторого замешательства. Когда мы обнаружили лодку, – продолжает он, нервничая, но сохраняя спокойствие ценой невероятных усилий. – Когда мы обнаружили лодку, она лежала с дифферентом 11 градусов. Сейсмологи зафиксировали два всплеска. Первый – легкий. Второй – взрывной. Дыра в лодке сквозная. Пробоина в носу правого борта выглядит, как кусок пирога, вырезанный кусок…Или продавленный…

– Так вырезанный или продавленный? – перебивают адмирала. Позднее он говорил, что это технологическое отверстие, которое он приказал вырезать. Трудно поверить, что в первые дни спасательных работ адмирал был озабочен вырезанием никому не нужного отверстия – в опасных для жизни подводных условиях и шторма. А то, что оно было – это факт, в самые первые дни нам показывали видео со дна моря, где, зарывшись носом в ил (или носа уже не было?) лежал «Курск». Мутная вода не позволяла рассмотреть детали, но упомянутое отверстие промелькнуло отчетливо. Позднее командование умело использовало его для тиражирования версии попадания американской торпеды, раскрученной, якобы, французскими режиссерами. И кто только не фотографировался на фоне этого отверстия: так как версия официально не была озвучена, то командование должно было быть озабоченным сокрытием подобных фактов. Ан нет, оно их демонстрировало – как будто случайно. И к вопросу о лжи. Такое отверстие не могло быть сделано вручную, это технически сложно, сварщики рассказывали, что они выполняют квадратные или прямоугольные отверстия.

– Вырезанный или продавленный? – спрашивают в той паузе, которую допустил адмирал.

– Пока трудно ответить, – говорит Куроедов.

Затем в разговор вступает контр-адмирал Александр Дьяконов. Он говорит, что надо надеяться. В числе прочего прозвучала растиражированная история про одну такую подлодку, где подводники продержались в отрезанном отсеке 23 дня. Речь шла о К-19, первом советском ракетоносце, но там были другие обстоятельства: подавался воздух с надводного судна, и ребята знали, что лодку тянут в порт приписки.

Александр Руцкой сказал коротко: – Держитесь!

После собрания Катя Багрянцева всех ведет в церковь. Против ее напора не могут устоять даже неверующие.

Так прошло очередное собрание, пятое по счету. Военным не удалось провести его всухую. Счет переломился – 4: 1. Одна решительная женщина сумела завести огромную инертную массу. Заставить ее протестовать.

Слава гордым одиночкам!

19 августа.

На диване в штабе с утра сидит Света Байгарина. Оцепенело молчит. Как не похожа на прежнюю неугомонную художницу нашего женсовета. Элегантное черное пальто на красном подкладе делает ее похожей на усталую птицу – изящную шляпку она оставила дома.

Это пальто напомнило лучшие времена. Когда мы встретились однажды на мостике, что перекинут через речку в самом центре гарнизона: речка разделяет две улицы – а здесь и всего-то две улицы и два образа жизни.

«Шикарно выглядишь, Светлана!» – похвалила я ее пальто и шляпку. «Да! – она просияла. – Это я из шинели моего мужа сшила».

Теперь о прежних временах напоминает лишь это черное пальто на красном подкладе. Оно, как тот мостик, соединяет Светлану с ее мужем Муратом.

Утренняя запись в моем блокноте гласит, что прибыло 167 родственников.

Все подавлены. Но нетрезвых почти нет.

И ведь сколько презрения в одной-единственной фразе: «Родственники матросов почти все сидят на пробке» (цитата из «Комсомольской правды»). Как будто родственники матросов – это люди другого сорта. Нетрезвые были, но разделялись они не по сословному признаку. И, кстати, матросов вообще мало на подводных лодках.

Психотерапевты и психологи наизусть знают расположение домов. Вечером – повальная «облава» этого неутомимого отряда. Нам с Владимиром Владимировичем Бычковым достался район за речкой, где находится местная гостиница.

Гостиница почти пуста: половина – в церкви, половина – в бане. Мы встречаем их, распаренных, с полотенцами на голове, они выходят из автобуса с красной надписью «Курск» – и это такая мирная картина, что забываешь про всякие там подлодки.

В номере у Коркиных дома только Андрей, брат Алеши. Мы долго беседуем.

Андрей рисует схему:

– Смотрите, высота лодки. Общая глубина погружения 108 метров. Остаточная глубина – около 90 метров, – он делает паузу, стуча карандашом по бумаге, а мы опускаем глаза, понимая, какой последует вывод.

Он не знает про дифферент, а мы знаем. Даже при угле наклона в 11 градусов (а позднее говорили, что она лежала под углом 40 градусов) – остаточная глубина при длине лодки 154 метра составляет около 60-ти метров. Это я выверила с помощью линейки и транспортира. Без специального снаряжение и декомпрессионных камер в живых остаться трудно. Но возможно. Если только открыть люк. Но вспомним еще о водолазах, которые могут уходить на глубину 60 метров, как сказал адмирал Куроедов. Они могли открыть люк вручную или применить сварку.

– Они не сделали ни одной попытки спастись! Значит, либо они погибли сразу, либо в ближайшее время, – не спрашивает, а утверждает Андрей Коркин.

Братьев Шубиных мы находим в парикмахерской.

– Пока держимся! – отвечают. – Проблем нет. Появятся, когда жена приедет.

В этой шутке так легко узнать Александра Шубина, капитана 2 ранга, заместителя командира по воспитательной работе подлодки «Курск». Все три брата непохожи только внешне. Николай Шубин приехал из Сургута. Крепкий, коренастый, уверенный – старший.

Младший Владимир прибыл, как он говорит, из Ростовской области. Ошеломляюще похож на Сашу Шубина.

– Я один на родине остался! – обезоруживающая улыбка – Шубинская. Родители старшины контрактной службы Владимира Садового уже спали. Их сын – турбинист. 7-й отсек – его рабочее место. Эта магическая цифра «семь» позволяла им надеяться. Людмила Петровна воспитала Владимира, но она не родная мать. У отца, Сергея Владимировича, Владимир – единственный сын. Садовые приехали из поселка Юганец Нижегородской области.

Заброшенный поселок или нет? А они все в России заброшенные.

Выкарабкиваясь из нищеты, идут ребята на подлодки. Конечно, по призванию! Конечно, по зову сердца! Конечно, мечтая о море!

Иногда гибнут! Наверное, это страшно, когда единственный сын становится заложником большой разрухи, называемой нашей страной.

20 августа.