Рома Зверь - Солнце за нас. Автобиография Страница 3

Мы сели в такси и поехали к «интересному чуваку». Приехали в незнакомый мне московский район, подошли к какому-то дому. Как называется вход, который не парадный, а с обратной стороны? Черный? Мы зашли, по лесенке спустились вниз, постучались. Дверь открыл плотный человек в очках с пирсингом на нижней губе. Широкие штаны, вязаная кофта, а на голове квадратная этническая шапочка, на ногах ботинки на толстенной подошве, с рогами. Это был Саша Войтинский, и это была его студия. Я ничего такого не подумал. Валера пишет картины, стихи, учится во ВГИКе, без вопросов: раз он говорит, что познакомит с прикольным чуваком, то чего удивляться?

А у Валеры стиль общения очень импульсивный: «Это!.. мой товарищ!.. из провинции!.. приехал петь песни, бля! Покорять Москву на хрен!»

Они что-то на свою тему затерли, наверное, которая с «Тату» была связана. Саша как продюсер, а Валера для них писал тексты. Сидят, беседуют. Войтинский возмущается: «Да на фиг мне это надо! Надо чем-то другим заниматься, интересным». Я сидел, молча слушая их терки, и мне казалось – вот люди! Они занимаются настоящим шоу-бизнесом, что-то придумывают, какие-то планы строят.

А еще я увидел студию. Это была небольшая комнатка с отгороженной аппаратной с окошком. И плюс еще закуток, где стоят столик, чайничек, печеничко. Стены все обклеены против шума панелями в дырочках. Я увидел там гитары. На подставке стояла акустика, рядом электрическая. А на стенах висело много других инструментов. Дудочки мексиканские, на которых индейцы играют, какие-то погремушки, гонги, колокольчики, бубенцы, трубы – вся эта этническая ерунда. Домры… Было полно всякого музыкального барахла. Ну и компьютер, пульт, клавиши. Я тогда музыкальную студию впервые в жизни увидел. До этого только на картинках или в кино.

Наконец они о чем-то своем поговорили, и Саша у меня спрашивает:

– Ты правда песни пишешь?

– Ну да.

– Можешь сейчас спеть?

– А зачем?

– Просто интересно.

– Могу.

– Вот тебе гитара, вот микрофон, пой.

И я спел несколько песен, которые пел в Таганроге. Это были песни в основном на стихи Бондарева, последнего времени перед моим отъездом в Москву. Вообще-то я привез с собой видеозапись концерта и аудиокассету с тремя или четырьмя песнями. Мы записали на концерте, хорошо получилось. И вот это демо я отдал Полиенко при первой же встрече. Конечно, он его где-то сразу же похерил. Мне не было обидно. Я спрашивал потом по прошествии времени – а где кассета-то? Валера признался, что где-то потерял.

Я сел перед микрофоном и спел несколько песен. Одну за другой. Была песня «Америки нет», «Снегурочка, кури весну» и «Бриллиантовый волос на морозе искрится» про буржуев в потертых джинсах. Во мне какая-то неловкость была. В общем, как сумел, так и спел. Потом оказалось, Саша все это записал. Я смотрю, они о чем-то там за стеклом разговаривают. Обо мне, наверное, думаю. И потом Валера заглядывает: «Я останусь, нам надо еще перетереть, а ты поезжай домой». Я стал собираться, Саша спрашивает: «У тебя деньги есть?» А было уже поздно. Я как-то замялся. Он протягивает сто пятьдесят рублей:

– Ты где живешь?

– На «Щукинской».

– Поймаешь машину, этого хватит.

Я попрощался с ними и ушел, но на «Щукинскую» не поехал. Был конец лета, август, и я решил махнуть на дачу к Свете. Студия была на Окружном проезде, а я знал, что он выходит на шоссе Энтузиастов, а там и до Горьковского рукой подать. Я подумал, дойду быстренько пешочком налегке, а сто пятьдесят рублей – нормальные деньги, я лучше на них пивка куплю. Переночую на даче у Светы, а утром на работу поеду… Вскоре начался сильный дождь. А я все шел и шел. Пиздец как долго шел, несколько часов, наверное. Я полностью промок. Но так и не дошел. Я был уже где-то на МКАД, когда остановилась какая-то «Нива». Мужик спросил: «Ты куда?» Я назвал адрес. Он посмотрел на меня как на идиота, предложил подвезти. «Да я мокрый весь! Я вам весь салон испачкаю!» – «Садись!» И он довез меня по трассе прямо до поворота к Светиной даче.

Я мокрый, замерзший, с размокшими сигаретами в карманах, пришел и стучусь. Долго не открывали. Потом Света открыла: «Ты чего в три часа ночи?!» – «Да вот так получилось…» В общем, сэкономил я эти деньги, мать их! Откуда я мог знать, что так далеко идти! Мне-то казалось, что всё рядом. Я же привык, что в Таганроге максимум минут за сорок можно куда хочешь дойти… Кошмар!

Прошло довольно много времени, с тех пор как мы съездили к Войтинскому. Как-то звонит мне Валера: «Слушай, надо встретиться. Приедешь к Саше? Дорогу помнишь?» Мы встретились: Саша, Валера и я. Валера говорит: «У нас тут родилась идея: делать музыкальный проект с тобой. Я буду тексты писать, Саша – музыку, а ты будешь петь». Меня совсем не покоробило, что я буду петь не свои песни. Мне просто очень хотелось что-то делать. Мне было приятно, что нашлась компания людей, с которыми это возможно. Я же прекрасно понимал, что никто из них не продюсер. Но я видел гитары, барабаны нормальные, микшерский пульт. Ты чё, конечно, круто песню записать, пусть и не мою! Здорово! Полиенко говорит: «Надо недели две, чтобы я текст написал. А потом мы тебя поселим в отдельную квартиру». Я сказал сестре, что скоро съеду. Я так ждал, чтобы прошли поскорее эти недели! Я очень хотел переехать куда-то, чтобы жить одному и заниматься музыкой. И вот наконец-то это свершилось. Мы поехали с Сашей снимать мне квартиру. У него была красная «BMW», на которой он страшно гонял. Когда я в первый раз сел к нему в машину, очень испугался. «Да ты не переживай, всё нормально, никто пока не погиб!» Он так шутил.

Клоповник на Хабаровской

Мы приехали снимать квартиру на Хабаровской улице. Это там, где заканчивается Щелковское шоссе, рядом с поворотом на МКАД. Район называется Гольяново. Однокомнатная квартира стоила 170 долларов в месяц. Дверь открыли хозяин с женой, они стали задавать какие-то вопросы: а кто здесь будет жить? Москвич ли? Саша говорит: «Я – москвич. Я ручаюсь за парня, который будет жить. Он музыкант и будет жить один». – «О, музыкант…» Нам показали квартиру: комнату, кухню, ванную с туалетом. Всё было такое раздолбанное. Но мне это было абсолютно не важно. Я радовался, что у меня будет свой дом. «Да-да, подходит, подходит!» – я согласился, не особо рассматривая. Они извинились, что в люстре не было лампочек, предложили еще раз взглянуть при свете дня, но я не настаивал: «Нет, все отлично!» Мне лишь бы только съехать от сестры побыстрее и одному жить. Подписали договор, заплатили деньги. Саша заплатил.

Я перебрался туда на следующий же день. Утром, когда я радостный приехал туда с вещами, открыл уже своими ключами дверь, увидел комнату и, конечно, чуть-чуть разочаровался. Не так чтобы очень, потому что все равно было кайфово: я буду жить один и никому больше не буду мешать. Но разочароваться было от чего: обои такие были жуткие: половина от стены отошла, затертые, грязные, особенно возле дивана. Возле выключателя сильно заляпаны, там вообще все было черное, видимо, перегорало неоднократно. Старый черно-белый телевизор, диван полуразвалившийся – за гранью. Все было настолько раздолбанным… Но это было неважно.

Я стою посреди этого и думаю: да бог с ним, сейчас полы помою, уберусь, и все будет здорово. Пришел электрик, починил свет. Я весь день наводил порядок: окна вымыл, отдраил ванну-туалет, кухню. Убрался в комнате, расставил свои какие-то книжечки (я несколько с собой привез из Таганрога, одна из них Ремарка, кажется, была). Еще фотографии повесил, CD-диски на веревочках, несколько картинок и пару рамок, которые я склеил из обрезков плинтусов с работы. Надо же как-то украшать свое жилище! А еще мне выделили магнитофон. Бумбокс, в который сверху вставляется диск. Потом отправился на улицу и прочесал местность, изучал, где какие магазины, где еду можно покупать, сигареты.

Наступил вечер, надо было ложиться спать. Какое-то постельное белье у меня было – сестра Наташа дала. Я постелил, выключил свет и лег. А через какое-то время я услышал странный хруст, распространяющийся по комнате. Что-то трещало, шуршало, двигалось. Думаю, что за хрень?! Я включил свет… И увидел, как под эти самые обои, отходящие от стены, стали обратно залезать тараканы. Их было столько! За батареями, за плинтусами, в шкафах. Я, конечно, видел днем несколько штук на кухне, но не мог предположить, что их столько в комнате!

Все же знают, как мужчины полы моют: посередине протер, а что там под диваном творится – на фиг отодвигать? На следующий день Саша привез всевозможные баллоны с жидкостью против тараканов, какие-то химикаты, мелки. И я сдуру стал брызгать этим на всё вокруг, уничтожать врагов. И только потом я понял, что наделал: спать я там не мог – этими химикатами воняло нечеловечески. Вся квартира в ядах! Сколько я ни проветривал, раскрыв окна и двери, все без толку.

Саша вообще был очень такой… Не то что заботливый, а переживающий за всё. Меня очень удивляло, как он ко всему относился чересчур эмоционально. Даже с тараканами этими – привез целую гору всяких средств. Или, допустим, если нет у меня кастрюли или чайника, он привозит гору кастрюль и чайников. Он всегда все делал максимально. Поначалу, когда мы с ним только познакомились, он, конечно, мне не очень понравился. Он шутил. Знаешь, эта московская неискренность. Немножечко цинизма. И еще очки, интеллигент какой-то, а сам с этими косичками, ботинками. Персонаж, короче. А потом, когда мы уже разговорились, все встало на свои места.