Людмила Агутина - Леонид Агутин. Авторизованная биография Страница 5

– Зачем я с ним связался? Он – несчастный человек. Мне его жаль.

Я и сейчас иногда встречаю девочек, которые учились с Лёней в одном классе. Они сами уже давно мамы. И, конечно, интересуются жизнью моего сына, всегда с удовольствием вспоминая школьные годы и свой дружный класс.

А дружным он был во многом благодаря Лёне. Об этом говорят все. Лёня не любил драк и других ребят пытался убедить, что любой конфликт при желании можно разрешить словом. Он твердо верил в то, что один человек не может не понять другого.

Но к такому пониманию нужно было прийти. И он пришел. Сам!

Особенно это проявилось в армии. Правда, на первом году службы иногда приходилось защищаться кулаками. Но когда Лёня сам стал «дедом», то в его части, по словам замполита, прекратилась дедовщина.

Подобными убеждениями сын руководствуется и по сей день.

– Мне не нравится, когда кого-то ругают или на кого-нибудь нападают. Я думаю: почему же люди не любят друг друга?! Жизнь – это такая вещь… В любой момент может случиться что-то непоправимое… И человека не станет…

Когда Лёнечке исполнилось два года, летом мы поехали отдыхать в Анапу – красивый крымский город и замечательный детский курорт. Остановились у знакомых, довольно далеко от моря. Но для Лёньки это было только в радость, ведь он не шел на пляж пешком, а ехал, забравшись на папины плечи. И так, сидя на папе верхом, Лёня всю дорогу декламировал «Дядю Степу» или «Муху-Цокотуху», которые тогда уже знал наизусть. Правда, многие слова он еще не выговаривал – «милиционер» у него был «мацанер», а «самовар» почему-то превращался в «батовар». Но сына это совсем не смущало.

Прохожие, которых мы встречали по пути, улыбались, подбадривали малыша смехом, хлопали в ладоши. Наверное, это были первые аплодисменты в жизни моего сына. И уже через несколько дней Лёнька стал знаменитостью среди отдыхающих.

Неизгладимое впечатление произвело на сына море. Лёня так полюбил теплую соленую морскую воду, что мог купаться часами, и вытащить его на берег было сложно. Папа выносил его, усаживал на песок, даже пытался строить вместе крепость из песка, но Лёнька снова рвался в воду. И если своего не добивался, то мог разреветься.

Улетали мы из Анапы утром. В самолете после долгих уговоров сын уснул, а в середине полета вдруг проснулся и засобирался на море. Ему пытались объяснить, что мы уже далеко, летим домой, в Москву.

– Обманули! – обиженно надулся Лёнька. – Обещали после обеда на море, а сами не ведете!

На море он снова попал только спустя несколько лет.

Следующим летом, улетая на длительные гастроли, муж решил отправить нас с бабулей отдыхать в подмосковный дом отдыха «Шаликово», с директором которого он предварительно договорился о нашем приезде без путевок. Конечно, это нас обрадовало, поскольку путевки было просто невозможно достать. Через несколько дней мы уже были на месте.

Приезжаем, а нас не ждут. Директор заявил, что впервые обо всем этом слышит и никакого разговора, на который мы ссылались, у него ни с кем не было. Что делать? Я уж было засобиралась домой, но бабуля возразила:

– Приехали, значит, будем отдыхать. Деревня рядом, что-нибудь найдем.

Мы действительно нашли это «что-нибудь». Одна старушка предоставила нам «меблированную веранду»: три кровати с бугристыми от сбившейся ваты матрасами и малюсенький столик. Но самым «замечательным» оказалась естественная вентиляция: веранда насквозь продувалась ветром через щели и дыры старых бревенчатых стен.

Чтобы не замерзнуть, мы надевали на себя все, что привезли с собой. Особо туго приходилось ночью. По календарю было лето, а по факту самая настоящая осень с нудным, холодным, моросящим дождем.

Удобства? Конечно, в глубине двора. Пользоваться ими было непросто… Желание умываться на улице в такую погоду вообще сразу же пропало. Да и дребезжащий, намертво приколоченный к дереву рукомойник (с полочкой для мыла и помятым цинковым тазом на перекошенной табуретке) энтузиазма не вызывал.

Мало того, надо было еще и кушать! А готовить негде и не на чем. Окольными путями договорились с кухней пансионата. Купили судки, и я каждый день три раза ходила за пропитанием, как за милостыней. В общем, как-то организовали свой «отдых».

Тяжелее всего было выдержать черствость нашей хозяйки, которая ни разу не открыла свое окошко в избе к нам на веранду и не предложила хотя бы кипятку, чтобы согреться. Я простудилась сразу. Потом закашляла бабуля. Мужественно держался один Лёня.

Так мы прожили неделю и, не выдержав, пошли опять к директору – будь что будет. Если откажет, уедем домой. Но нам повезло: вероятно, у него было хорошее настроение, и он, сжалившись, дал нам комнату. В номере, правда, тоже отсутствовали умывальник и туалет, который был один на весь этаж. Душа не было вообще (один раз в неделю – банный день). Но даже такие условия показались нам раем. Было тепло, и мы спали на нормальных кроватях. А главное, к нам вернулось лето. Здоровье пошло на поправку, и мы начали отдыхать по-настоящему.

Уже на второй день мой трехлетний сын попросил взять напрокат «лакетку». «Ракетку для бадминтона!» – догадалась я. Зачем ему ракетка, да еще и без воланчика? И в бадминтон он играть не умеет. Но Лёнька так просил, что устоять я не могла.

Вечером, после ужина, сын, вооружившись ракеткой, взял меня за руку и уверенно повел куда-то. На вопросы, куда он меня ведет, ответов не поступало.

Оказывается, вчера, проходя мимо танцевального зала, Лёня услышал музыку. Вот в этот зал мы и пришли. Но почему именно сюда? Для чего ему ракетка?

Между тем Лёнька, оставив меня, смело прошел к баянисту (тогда еще танцевали под баян), сел рядом, положил ногу на ногу и, не обращая ни на кого внимания, стал играть на «гитаре». Да, да, ракетка от бадминтона служила ему гитарой.

С серьезным видом, словно настоящий музыкант, он «исполнял» вместе с баянистом все мелодии, которые звучали в тот вечер. И после каждой получал в награду аплодисменты и улыбки. Наверное, это и было началом его увлечения и будущей серьезной профессиональной деятельности музыканта…

Мы отдыхали двенадцать дней, и каждый вечер наш маленький «гитарист» занимал место рядом с баянистом. Причем он ни в коем случае не позволял себе опоздать, а тем более уйти раньше. Играл в музыканта от и до – каждый день…

Иногда в перерывах моего сына просили еще и станцевать. Лёнька аккуратно клал инструмент на стул и под аплодисменты всего зала исполнял свой незатейливый танец.

Уже на третий день мы с бабулей были ему не нужны – у него появились свои приятели, с которыми он мог обсуждать важные проблемы. А мы садились неподалеку на скамейку и с интересом наблюдали за этими диалогами. Взрослые-то не подозревали, что становились добровольными заложниками любознательного малыша. Он задавал неимоверное количество вопросов и иногда настолько утомлял своих собеседников, что они с умоляющими взглядами искали нашей помощи. Но мы сидели спокойно. Знали: сейчас Лёню перехватят другие, и все начнется сначала. И так до вечера. А вечером – «работа» в клубе.

Когда сейчас моего сына спрашивают, как он относится к своей популярности, он честно отвечает, что всегда был популярным. Разница только в масштабах…

В доме отдыха мы познакомились с семьей, в которой был мальчик – Лёнин ровесник. Но он уже знал все буквы, а мой сын – ни одной. Смешно сказать, но тогда это меня очень расстроило. Как же так: сама – учительница, а ребенок – неуч. Тогда я твердо решила после отдыха начать помаленьку заниматься с Лёней, готовить его к школе. Сначала познакомить с буквами, затем научить читать по слогам, а заодно и немножко писать печатными буквами… Я была уверена, что сын с удовольствием будет учиться, поскольку он очень любил книжки.

На стуле рядом с его кроваткой всегда лежала стопка детских книг с красочными картинками, приготовленная нами накануне вечером. Это нас здорово выручало, особенно в воскресенье утром, когда хотелось поспать подольше…

Проснувшись, Лёнька начинал тянуть к себе в кровать одну книжку за другой. Аккуратненько переворачивал листочки, внимательно рассматривал картинки и что-то бормотал себе под нос, будто читал. Пока он все пересмотрит, мы и поспим еще часок-другой.

Занятия в первый год я решила проводить по пятнадцать минут, но серьезно: за столом, с оценками, как принято в школе.

Своему будущему ученику я все объяснила, преподнесла как игру. Но портфель с книжками тем не менее достала, чтобы все было по-настоящему.

Наступил первый день занятий. Лёня взял портфель и прошел из коридора в комнату, как будто явился в класс. Мы сели за стол. Я открыла букварь на первой странице и приготовилась задать вопрос по картинке. В этот момент сын повернул ко мне голову и сказал:

– Нет, мамочка, все должно быть не так. Первым уроком будет музыка. Ты садись за пианино, играй, а я буду петь и танцевать.