Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга - Денис Бояринов Страница 22

фигур в воронежской музыке: Хой велик, многогранен и ужасен одновременно. Его юмор и впитавшая уличные реалии поэтика — квинтэссенция народного творчества, как его понимают на окраинах Воронежа. Песни Хоя происходят из городского и сельского фольклора — частушки, скабрезные шутки, сказки, понятные местным обывателям темы и проблемы. Как и Кольцов в XVII веке, Хой искал вдохновение в народном говоре и сюжетах, воспевая жизнь и интересы человека от сохи. Позднесоветский и постсоветский быт был одинаков в любом провинциальном городе — его непривлекательность в творчестве Хоя оборачивается слегка грубоватой, но понятной каждому шуткой, которую могли бы рассказать обитатели заводских районов. Лидер «Сектора Газа», не стеснявшийся называть себя колхозным панком, вернул людям фольклор, который отняла советская эстрада, подменявшая городскую и деревенскую культуру спущенной сверху. Хой не покидал Воронежа надолго — он привозил Воронеж в каждый российский город, где жили точно такие же вчерашние колхозники и заводские работяги, первые коммерсанты и бандиты, бывшие инженеры и потерянная советская молодежь. Как и Кольцов, Хой, несмотря на прижизненную всероссийскую популярность, не уехал из Воронежа и умер на родине.

В то время как вся страна слушала «Сектор Газа», в Воронеже существовал самобытный рок-андерграунд, сложившийся вокруг небольшого местного клуба «Фидбэк». Это редкий и потому показательный пример объединения местных музыкантов. Наиболее заметные представители этого сообщества — команда друга Хоя Стаса Юхно «Молотов Коктейль», чьи песни были ближе к британскому постпанку, чем к задорным частушкам «Сектора»; группа Pork Roll, певшая на английском под нетипичную для России смесь гранжа и психоделического рока; своеобразные группы Аркадия Кожухова «Ай лав ю бэнд» и «Хуйтун Тайга (Халкин-Гол)», игравшие нечто между панком, джазом и бардовской песней, и регги-группа «Акклюзия», засветившаяся на сборных рок-концертах по всей России. Группы из «Фидбэка» объединяли не саунд и стилистика, но схожая биография, связанная с городом и временем, а также студия Андрея Дельцова Black Box Studio, где записывалось большинство воронежских команд того времени. За исключением Pork Roll, группы пели на русском, но пели необычно, не подстраиваясь под шаблоны русского рока — в их песнях было мало социальности, пафоса и, по выражению Дмитрия Быкова, «звона бьющегося стекла»[75]. И как выяснилось впоследствии, они пели только для самих себя. Воронежский рок-андерграунд 1990-х тихо и бесследно исчез к концу десятилетия. «Молотов Коктейль» и «Акклюзия» иногда выступают и сейчас, но увы, с музыкой, которая имеет мало общего с тем, что они когда-то записывали и исполняли.

Еще одной важной музыкальной персоной для Воронежа 1990-х был Веня Дркин: рок-бард из Луганска нашел здесь круг преданных поклонников, а после смерти стал героем локального культа — в городе проводится посвященный ему фестиваль, породивший ряд подражателей и последователей. Десятилетием позже история повторится с другим знаковым рок-поэтом постсоветской эпохи — создателем проекта «Черный Лукич» Вадимом Кузьминым, переехавшим в Воронеж в начале 2000-х и проведшим здесь последние десять лет своей жизни. Можно предположить, что эти два уважаемых музыканта выбрали Воронеж за спокойную городскую атмосферу, развитую культурную среду и небольшую, но понимающую аудиторию.

2000-е: русский рок, стабильность и безвременье

С началом 2000-х в русской музыке наступил новый этап: популярные радиостанции и телешоу стали диктовать музыкантам формат, а рок изменился под влиянием Ильи Лагутенко и Земфиры, оторвавшись от литературных корней и сдвинувшись в сторону западного саунда. Эти тенденции пронеслись мимо Воронежа, в котором оплакивали смерть лидера «Сектора Газа», совпавшую с наступлением миллениума. Воронежская земля в это время дала российской музыке два заметных коллектива — «Рок-полицию» и «7Б». Оба играли русский рок со свойственными жанру штампами, но у групп была разная судьба. Несмотря на наличие относительно хитовых песен, «Рок-полиция» вернулась домой из непокоренной Москвы, чтобы вновь выступать на общегородских праздниках. А «7Б» с песней «Молодые ветра» удалось попасть в эфир «Нашего радио» и заполучить в продюсеры Ивана Шаповалова — как следствие, группа до сих пор гастролирует по России. К числу перспективных, но не взлетевших можно отнести и небесталанных последователей Найка Борзова — один из проектов Романа Золототрубова Parfume. Он прошел через жернова «Нашего радио» и появился на московском фестивале «Пикник Афиши», но также затерялся в городских клубах в конце 2000-х. В отличие от подавляющего большинства земляков, эти воронежские группы стремились к известности за пределами родного города и смогли относительно успешно адаптироваться к новым стандартам русского рока.

Другую и гораздо более удачную попытку музыкальной экспансии из Воронежа предприняла группа «Бутырка» во главе с обладателем висячих усов Владимиром Ждамировым и брутальным поэтом Олегом Симоновым. «Бутырка» с простыми, грубоватыми и не лишенными чувства юмора песнями стала звездой шансона — причем не столько в родном городе, сколько за его пределами.

В Воронеже в этот период важнейшим явлением, объединяющим музыкальную жизнь города, стал рок-фестиваль «Шурф». Основанный в 2004-м участниками группы «Крылатые сандалии» «Шурф» был устроен по принципам смотров самодеятельных коллективов, традиция которых идет с советских времен, и поддержан администрацией города. С поправкой на особенности довольно пассивной местной музыкальной жизни фестиваль был попыткой найти что-то новое в русском роке в то время, когда от него отказались первопроходцы жанра. Начавшись как DIY-мероприятие с минимальным бюджетом, «Шурф» эволюционировал в многочасовой рок-фестиваль, где выступали не только группы из Воронежской и соседних областей, но и столичные хедлайнеры («Ногу свело!», «Ва-банкъ», «Animal ДжаZ» и другие), и просуществовал до середины 2010-х.

Самыми примечательными командами поколения «Шурфа» стали самобытные TOKAY и «Ловцы снов». Первые играют самоироничный поп-рок, рассказывают истории про родной город и бытовые неурядицы: побывав с концертами во многих городах России, они остались локальными звездами. Вторые прошли путь от психоделики и фолк-готики к элегантному инди-попу, но так и не предприняли попытки вырваться за пределы родного города. Оседлость во все времена была свойственна местным музыкантам, ценящим свободу творчества выше славы и предпочитающим спокойную жизнь авантюрным попыткам покорить столицу.

Самой известной воронежской группой, появившейся в начале 2000-х, стала «Обе-рек», исполнявшая альт-рок с литературными текстами. Лидер группы Денис Михайлов преподавал в местном университете и показал себя небесталанным поэтом, ориентирующимся на наследие русского рока. Несколько лет «Обе-рек» была одной из немногих местных групп, способной собрать полный зал в родном городе — при этом ради дальнейшего развития проекта Михайлов переехал в 2012-м в Москву, где группа существует и по нынешний день. Кроме того, в 2010-е традиции русского рока в Воронеже продолжили часто выступавшие на «Шурфе» «Сказки черного города» — эпигоны «Короля и Шута», добившиеся некоторого успеха и за пределами Воронежской области.

Долгое время фестиваль «Шурф» был единственной площадкой для начинающих местных музыкантов. Клубы, в которых они могли бы выступать, появились лишь к концу 2000-х. Местами