Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год Страница 10

Пассажиры смотрят на нас с интересом, любезно улыбаются, кто-то обращается ко мне «пастор», ведь единственные белые в деревнях — миссионеры. Мы тоже улыбаемся: наша походная экипировка вовсе не похожа на миссионерскую.

Плавание на «Карий» длится два дня. Мы удобно разместились вдоль борта, растянули гамаки и любуемся пейзажем. Небо, затянутое облаками, неожиданно одаривает нас проливным дождем. Едва мы укрыли в сухом уголке оборудование, дождь внезапно прекращается. Снова привязываем гамаки, растягиваемся на солнышке, чтобы обсохнуть,— и новый ливень. Делать нечего, решаем не реагировать на подобные пустяки и брать пример с местных жителей. Еду мы захватили с собой: крутые яйца, галеты, мясные консервы, фрукты, соль, витамины. Пьем речную воду, дезинфицируя ее с помощью таблеток.

Судно терпеливо поднимается по широкой, желтой от грязи большой реке. Береговые заросли начинаются от самой воды: ни прогалины, ни пляжа. Колоссальные деревья стоят на обнаженных корнях прямо в реке. Порой они затоплены по кроны, поток колышет ветви, и кажется, что они хотят задержать течение.

Откуда ни смотришь на джунгли, с вертолета ли, с воды, они непроницаемы. Когда причаливаем к берегу, будь даже полуденный час и солнце вовсю жарит с неба, погружаемся в полумрак. Сплошная стена деревьев столь плотна, что веришь местным рассказам: обезьяна, мол, забравшись на дерево на восточном побережье Борнео, может одолеть тысячу километров до западного берега, ни разу не коснувшись земли.

Но вот иная картина — плантации перца и даякское поселение с двумя «длинными домами». Таких традиционных строений осталось немного, их не часто встретишь.

Ночь в экваториальной зоне опускается мгновенно — к половине седьмого полный мрак. Небо в тучах, знаменитый Южный Крест не виден; здесь, у экватора, он довольно точно указывает на Южный полюс. Капитан без видимых для нас причин направляет судно то к правому, то к левому берегу. Напрягая зрение, с трудом видишь границу меж водой и джунглями. Какую же феноменальную надо иметь память, чувство ориентировки, чтобы проложить оптимальный курс без навигационных знаков, без сигнализации, среди бесконечных опасностей и мелей!

Деревушки слабо светятся, интервалы меж ними все длиннее. Швартовка проходит очень быстро: судно приближается к плоту, связанному из толстых стволов, проплывает метров пятьдесят дальше, потом мотор ставят на холостой ход, и течением нас относит назад к плоту. В нужный момент помощник капитана со швартовами прыгает на плот.

Погрузка и разгрузка проходят в кромешной тьме. Летят через борт свертки с городскими покупками, приобретенные по дороге куры. Потом сходят и сами пассажиры: «сходят» — выражение явно не подходящее, правильнее было бы сказать «спрыгивают» с кошачьей мягкостью и ловкостью, не боясь оступиться в темноте. Они родились на реке и начисто лишены страха перед водой. Разгрузка длится от 30 до 50 секунд.

Стук мотора снова перекрывает многоголосый концерт джунглей. Кроме нас, на борту остаются даяки, которые возвращаются в Лонгирам, последний пункт плавания. Один из даяков везет с собой телевизор: вот уже восемь лет как его семья оставила «длинный дом». Это поселение последнее, где есть электричество и бензин.

Прибываем на место в два часа ночи, но мы остаемся на борту до рассвета. Надо рассчитаться с капитаном: пять тысяч рупий за человека, еще две тысячи — за каждое место багажа (тысяча сто рупий — один доллар),— это совсем немного, если учесть, что в городе цена бутылки пива — две тысячи рупий.

Здесь нам предстоит нанять суденышко поменьше.

— За восемьдесят тысяч рупий могу доставить вас в Лонгбагун,— говорит даяк, одетый в майку и шорты «адидас».

Тогда вперед! Большое Приключение все ближе. Мы готовим стрелы для охотничьего лука, кинокамеры.

Махакам становится уже и норовистее. Поселения вовсе редки. Начинаются пороги. Через сутки добираемся до цели — крохотной деревни в излучине реки, утонувшей в тумане. Этой ночью я не залез в спальный мешок и к утру продрог и вымок.

Первым делом вместе с Ремо наносим обязательный визит старейшине деревни. Мой друг прожил в Индонезии четыре года, он, единственный из нас, свободно общается с местными жителями, уверяя нас, что индонезийский язык легкий. Старейшины нет, главный охотник — на охоте. Попутно узнаем новости: плыть придется на «длинных лодках» — пирогах, каждая вмещает до десяти человек. Но нам не везет: ни у кого нет бензина, придется подождать недельку-другую. Две недели! Надо что-то предпринять.

Я отправляюсь за советом к миссионеру. Это пожилой энергичный и жизнерадостный голландец. Он в восторге от планов нашей экспедиции, но поначалу ничего не обещает. Однако после обеда один из его прихожан приносит добрую весть: «Есть лодка!» Хозяин требует девятьсот тысяч рупий и уверяет, что через три дня будем в Тионгоханге. Оттуда мы пойдем пешком.

Цена высока, но Ажанг, молодой рулевой, убедительно рассказывает о лодке с двумя моторами по 40 лошадиных сил, о 18 канистрах на 25 литров бензина каждая. И я понимаю, что запрошенная им сумма не чрезмерна. В полдень начинаем погрузку. Необходимо уложить багаж компактно, чтобы судно не потеряло остойчивость. Да и нам самим как-то надо разместиться. К часу мы готовы к отплытию.

Мотор «Ямаха» толкает лодку со скоростью 17—20 узлов. Но идти вверх по реке здесь не означает лишь включить мотор и усесться на корме. Надо еще и толкать лодку, бредя в воде, борясь с течением, перебираясь через скользкие камни, и притом спасать багаж, глотать пену водоворотов, разбивать ноги об острые камни. И, промокнув до костей, в облепившей тебя одежде, ждать вечера, чтобы обсушиться у костра.

Пороги издалека предупреждают о себе шумом и густым туманом, висящим над водой. Вода мчит быстрее, с безумной силой увлекая все за собой, сбивает с курса, притягивает, отталкивает, бьет о скалы, пенится, свивается в стремительный жгут и вот уже стелется желтым полотнищем, разорванным на тысячи полос. Струи превращаются в гигантские пальцы, мощные и быстрые, они хватают, сбивают, сдвигают с места камни, переворачивают, трут и полируют их. И уходят в стремнину, затихают... Передышка — и с новой мощью бьет вода, рассыпаясь тысячей брызг и миллионом капель... Спектакль захватывающий, если смотреть со стороны. А мы-то не зрители, мы прикованы к лодке! Руки вцепились в борта, глаза неотрывно, будто гипнотизируя, уставились в самую опасную точку. Вопль рулевого перекрывает рев потока: парень спорит с силами природы и кричит, отгоняя страх. А нужно еще уберечь багаж, пленки и киноаппаратуру.

Сбоку несется мощная волна. Она накрывает всех с головой, лодка идет практически вслепую. Ложе реки обнажается, я успеваю с силой оттолкнуться от высунувшегося камня. Мне удается сдвинуть лодку сантиметров на двадцать, не больше. Но этого достаточно — отяжелевшая лодка скользит, прижимает меня к скалам, сталкивает в воронку. Конец? Судороги сводят тело, ноги соскальзывают, подбитые мощным потоком. Вдруг ясно вижу обрывистые пустынные берега: ни зрителей, ни спасителей. Никто бы и не узнал, как управилась бы с нами эта волна...

Мы прошли. Хватит, никогда больше не войдем в эту реку!

Все обессилены, напряжение спало, и силы оставляют нас. Наконец показался бережок, усеянный камешками и залитый солнцем.

29 января прибываем в селение Тионгоханг, аванпост цивилизации с населением в триста душ.

Отсюда начинается пеший переход через малоизвестный горный район. В 1825—1826 годах голландский майор Георг Мюллер первым прошел здесь. Он был убит местными воинами. Через семьдесят лет достигла этих мест экспедиция под руководством Моленграафа. Он нанес хребты на карту и назвал их «Горы Мюллера» в память о первооткрывателе. Высота их около двух тысяч метров. Нам нужно, перевалив хребет, спуститься до реки Капуас и по ней вернуться в мир цивилизации. 120 километров мы надеемся преодолеть недели за две. Масштаб нашей карты: 1:750000. Расстояния можно определить весьма приблизительно, а крупномасштабных карт этой части Борнео вовсе не существует.

В нескольких часах хода отсюда живут каяны, одно из местных племен. Они и по сей день славятся своей воинственностью. Еще до того, как показалась соломенная крыша «длинного дома», чувствуется запах дыма. В ручье замечаем камышовые верши: рыба здесь важный продукт питания. Ее готовят в костре, обернув в большие листья; когда их разворачивают, кожа вместе с чешуей отходит, открывая нежную мякоть.

У обитателей леса гостеприимство священно: в нашу честь организовывают празднество, на котором мужчины надевают свои традиционные костюмы, а женщины жарят какое-то домашнее животное. Дети крутятся возле, улыбаются, всюду суют свои носы. Их балуют, ругают очень редко, не дают утомительных поручений. У них нет школьных заданий, твердого режима, но жизнь их нельзя назвать легкой: детство недолго, а за это время надо пройти школу джунглей. Это тяжкая выучка, и за малейшую оплошность приходится расплачиваться.