Графъ - Аля Пачиновна Страница 10

Под ее ресницами полыхало, он хотел посмотреть голубой огонь, но она опустила веки и выдавила сквозь сжатые зубы:

- Иди ты на хрен!

- Что? Мало? - да не вопрос. - Зеленью устроит?

- Пошёл на хрен, Граф, чего не понятно?

Что ж ты за яд такой вкусный?

- Принципиальная? Или торговаться не умеешь? - Граф прошёлся щетинной по нежной щеке; безбашенный графИн сильнее вжался в тело из юношеских грёз. Минувшей ночью он снова почувствовал себя подростком в постели со своей фантазией, которую нельзя потрогать - можно только представлять, что трогаешь.

- Я не верю тебе. Ты просто больной богатый ублюдок с манией величия, - выплюнула гадюка. Цыпочка явно путала ухаживания сильного, самодостаточного, но воспитанного в суровых климатических условиях мужчины, с домогательствами. С другой стороны, так даже интересней. Пусть так и будет. Горячо.

- Не могу запретить тебе любить родину тем способом, какой тебе ближе. Но подумай сама, что лучше: лежать с простреленной башкой где-нибудь в канаве, или кончать подо мной. А можешь ещё и заработать. Твой слог вызовет профессиональную зависть у романисток, я уверен, почему-то, в этом.

«Всё, не могу больше! Твою мать!». Это было неконтролируемое желание сожрать то, чем она пахнет. Он вцепился в ее мягкие губы. И ему показалось, что они дрогнули упрямо, но на пару секунд нерешительно замерли. На вкус она была того редкого сорта, который отличал ее от массы перешитых по моде баб ее возраста. Нежная и влажная внутри, с ощутимой границей между кожей и слизистой. Губы грызёт, когда нервничает. Поэтому они такие… текстурные.

Объект вожделения Графа натурально трясло. И судя по всему, она уже сама не понимала от чего больше: от страха или возбуждения. Горяченькая пошла.

А потом как кипятком ошпарила.

- Шука! - взвыл Глеб и отпрянул от тела, чуть не согнулся от боли. Змея ужалила его в нижнюю губу. Теперь она просто обязана будет высосать из его организма свой яд. И восполнить ему кровопотери своей собственной кровью. И срок себе девчонка намотала конкретный. - Ты охренела в конец. - Глеб промокнул кровь запястьем, посмотрел - по-прежнему ли она красная. - Ты жнаешь, што я ш тобой жделаю?

- Да мне плевать на твои возможности. Я себя и пальцем тронуть больше не дам, по крайней мере, пока живая.

Новодворская пошарила вокруг себя. Зонтик с именной гравировкой на рукояти из слоновой кости она выбросила перед собой, как рапиру. Удивительное упрямство - пытаться использовать ненужные вещи в оборонительных целях.

- Жонтиком меня решила напугать? - губа ощутимо опухла и мешала говорить.

- Если сделаешь хоть шаг, я тебя им и проткнуть смогу.

Эта сможет. У неё даже слова режут.

Ладно.

- Брось штык, солдат, не трону. - Глеб отступил на шаг от опасного оружия, ещё раз бросил взгляд на запястье. Кровь, два укуса, расцарапанная морда тянут на вышку. - Теперь я буду не Граф, если не попробую тебя, дикая женщина. Только ты сама попросишь меня. Умолять будешь. Можем поспорить.

Она опустила зонт. Два раза моргнула. На тонком побелевшем лице расцвели красные пятна гнева, которые никак не сочетались с натянутой усмешкой. «Да, детка, возбуждение, которое ты стараешься скрыть за бравадой - то, что нужно. А если мне понравится, я решу все твои проблемы и даже мечту исполню».

- Прекрасное чувство юмора, Граф, браво!

Глеб увернулся от взгляда, выражающего целый спектр оттенков ненависти, воспользовался заминкой в кровоснабжении важных органов, шагнул к двери. Кроме того, продолжать переговоры нельзя было по негласным законам стрелки, если противная сторона брыкается. Чтобы эта сторона приняла его условия, нужно последнюю фразу в этой встрече оставить за собой. Показать, кто тут босс.

- Уведи! - бросил Глеб в коридор, открыв дверь кабинета.

Коридор двинулся на девчонку Вольдемаром. Валерия Ильинична быстро смекнула, что если не хочет, чтобы ее снова тащили за шкирку, она обязана подчиняться. Отбросила зонт, фыркнула и пошлёпала к двери, по пути пожелав от всей души Глебу сдохнуть. Так и сказала:

- Чтоб ты сдох…

- Только после вас, сударыня, - вернул Граф. И добавил: - Кто-нибудь бы мне сказал, что я буду знаком с Валерией Новодворской, в жизни бы не поверил. Великий блогер современности, рупор совести, белое пальто рунета у меня в гостях…

Девчонка, не оборачиваясь, взмахнула крылом и изобразила изящный fuck в воздухе.

«Ух, огонь».

Вопрос «что делать» отвалился. Возник другой: «как не сорваться, когда ничего не сдерживает». Зачем ему эти игры? Жить скучно стало? Решил простимулировать выработку андрогенов?

Конвой скрылся за углом коридора, затопал вверх по лестнице. Глеб вернулся в кабинет. Плеснул из бутылки виски ровно столько, сколько нужно было для дезинфекции пострадавшей губы. Принял антисептик внутрь. И ещё четыре раза по столько же - в качестве успокоительного.

Глянул на часы - шестой час. За окном остывал август. Впервые за последние десять лет ему захотелось остановить время. Поставить жизнь на паузу. Сесть на диван, достать из хьюмидора лучшую кубинскую сигару. Провести под носом табачным изделием с нотками горького шоколада и кофе. Срезать гильотинкой край торпеды. Пожевать губами противоположный, ощутить ароматную горечь листа. Долго-долго прикуривать от пламени зажигалки, выпуская голубой дым в темнеющий потолок. Хороший, крепкий табак курится долго, не спеша. Эта вредная привычка не терпит скорости и суеты. Сигара от сигареты отличается так же, как статусное увлечение от рабской зависимости. Как качественный в эмоциональном плане секс от мастурбации.

Через полчаса табачной медитации захотелось спать. Расслабленный Граф тщательно затушил сигару, отметил исправную работу мощной вентиляционной системы. Упал на диван горизонтально. В сотый раз провёл языком по прокусу за нижней губой. Зубастая зверушка. Надо ей ошейник построже. Но сначала пряник.

Глеб нашарил на столике телефон - единственное во всем доме средство спутниковой коммуникации Графа с материальным миром.

- Мария Сергевна? - пробубнил он в трубуку после пятого гудка. - Привет, у тебя какой размер ноги?

- Глеб? Ты серьезно? - томно кокетничал женский