Михаил Ильин - Политическая наука №2/2011 г. Государственная состоятельность в политической науке и политической практике Страница 11

В частности, в центре внимания ряда авторов оказывается последний вопрос. При ответе на него следует, вероятно, учитывать тот факт, что эффективные государства могут иметь различный уровень демократии и эти уровни не обязательно повышаются или снижаются равномерно. Поэтому необходимо проверить совокупное влияние государственной эффективности и других параметров на демократизацию, и наоборот.

Над этой задачей работает, например, китайский политолог Шаогуанг Уанг, который анализирует проблему сильной корреляции качества демократии и государственного управления, выявленную в Индексе трансформации Бертельсманна (BTI) 2006 г. Ш. Уанг стремится уточнить взаимосвязь между параметрами качества демократии и государственного управления. Он использует базу данных BTI, чтобы установить, каким образом компоненты государственной эффективности влияют на различные измерения качества демократии [Wang, 2007, p. 141]. Вместе с тем результаты его работы не дают всеобъемлющий ответ на вопрос о связи качества государственного управления и демократии. Они скорее свидетельствуют в пользу необходимости проведения более широкомасштабных исследований с применением различных методик.

Если рассматривать государственную эффективность как зависимую переменную, то роль независимых переменных могут играть самые различные факторы не только политического, но и социально-экономического и иного порядка. Например, по мнению Габриэла Бен-Дора, государственная эффективность зависит от исторических, культурных, экономических и политических обстоятельств в каждый момент времени [Ben-Dor, 1983, p. 1–34; цит. по: Khoury, Kostiner, 1990, p. 7].

Попытка проверки гипотез о соотношении государственной эффективности и социального доверия была предпринята испанским компаративистом Франсиско Херреросом [Herreros, 2009]. Исследователь исходит из того, что «эффективное государство создает “среду” для роста доверия, а неэффективное его разрушает» [Herreros, 2009, p. 188]. В исследовании Ф. Херрероса государственная эффективность выступает в качестве независимой переменной, а социальное доверие – зависимой, и автор эмпирически устанавливает связь между ними. При этом Ф. Херрерос исследует в качестве переменной государственной эффективности Индекс государственных институтов (Public Institutions Index), использованный в Докладе о глобальной конкурентоспособности Мирового экономического форума 2003–2004 гг. [The global competitiveness report, 2003–2004]. Этот индекс включает в себя субиндекс, отражающий независимость судебной системы, защиту прав собственности, нейтральность правительства в распределении государственных контрактов и распространение организованной преступности, и субиндекс коррупции, измеряющий распространенность взяток при экономическом обмене [Herreros, 2009, p. 188]. Несмотря на интересные выводы этих и иных подобных работ, вопрос о комплексном влиянии социокультурных факторов, роли исторического и экономического развития остается недостаточно проясненным.

Открытым остается вопрос и о соотношении эффективности государства с национальной интеграцией. Например, американская компаративистка Кирен Азиз Чоудри считает, что на начальных этапах государственного строительства эти характеристики не обязательно усиливают друг друга. По ее мнению, если в краткосрочной перспективе новые государства могут реализовывать свои цели и быть эффективными, то в долгосрочной возможно возобновление этнического конфликта с новой силой [Chaudhry, 1997, p. 318]. Однако и этот вопрос нуждается в дальнейшем прояснении с помощью широкомасштабных эмпирических исследований.

Рассмотрение государственной эффективности в качестве зависимой переменной может предполагать выяснение влияния одновременно нескольких факторов на эффективность государств. Поэтому критерии оценки эффективности также будут носить комплексный характер и включать в себя, например, «степень достижения поставленных стратегических целей; успешность реагирования на форсмажорные ситуации; ресурсоемкость внешнеполитических действий в сравнении с достигаемыми результатами; соразмерность внешнеполитических усилий и их результатов; приемлемость складывающейся в результате предпринятых действий ситуации для руководства страны и др.» [Ильин, Мелешкина, Мельвиль, 2010, с. 31].

Как показывает исследование, эффективность государства зависит от взаимодополняющих характеристик, отражающих его социальное предназначение. Как утверждают американские компаративисты Карен Кук, Рассел Хардин и Маргарет Леви, «ответственное, справедливое, компетентное и благосклонное государство – это надежное, заслуживающее доверия государство и, следовательно, способное добиться согласия и одобрения граждан. Именно в этом смысле государственная эффективность зависит от признания и доверия граждан» [Cook, Hardin, Levi, 2007, p. 165].

Это означает, что государственная эффективность определяется не только способностью поддержания порядка, но и соответствием потребностям граждан. Поэтому среди характеристик эффективности можно выделить информированность, адаптированность, обучаемость и восприимчивость.

В основе предложенной аналитической модели лежит представление о тесной связи между государством и обществом. Это соответствует распространенной среди компаративистов точке зрения, согласно которой «государства всегда встроены в общество и взаимодействуют с разной степенью интенсивности с социальными акторами, и эти отношения оказывают влияние на государственную эффективность» [Lange, 2009, p. 271].

Очевидно, что нуждаются в исследовании «различия в способности государств обеспечить эффективное функционирование и воспроизводство политических, экономических, социальных и иных институтов, выполнять свои функции в отношении собственного населения и др.» [Ильин, Мелешкина, Мельвиль, 2010, с. 31]. Поэтому данная модель представляется полезной с точки зрения дополнения к другим существующим моделям государственной эффективности и государственной состоятельности.

Наличие нескольких индикаторов государственной эффективности представляется оправданным также в силу сложности самого явления. Подобный подход применяется в научной литературе. Его, например, использует американский специалист по государственному строительству в демократизирующихся странах Конор О’Дуайер, который относит к эффективным государствам те из них, в которых администрация отражает четыре характеристики, – предсказуемые карьерные траектории, этику профессионализма, четкое признание и обеспечение различия между общественным богатством и частной выгодой, политическую автономию [O’Dwyer, 2006, p. 5].

Использование предложенной нами модели для широкомасштабных эмпирических сравнений, необходимость которых следует из анализа результатов имеющихся исследований в этой области, позволило бы продвинуться в понимании того, какие государства являются эффективными, а какие нет, в том числе с помощью построения соответствующей карты государственной эффективности с присутствием всего разнообразия существующих в мире политий.

Алмонд Г. Отдельные столики: Школы и секты в политической науке: Перевод // Политическая наука на рубеже веков: проблемно-тематический сборник. – М., 2000. – № 4. – С. 63–77.

Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения / Ю.Н. Давыдов (сост., общ. ред. и послесл.), П.П. Гайденко (предисл.). – М.: Прогресс, 1990. – С. 644–706.

Дюверже М. Политические партии. – М.: Академический проект, 2007. – 540 с.

Ильин М.В. Возможна ли универсальная типология государств? // Политическая наука. – М., 2008. – № 4. – С. 8–41.

Ильин М.В., Мелешкина Е.Ю., Мельвиль А.Ю. Формирование новых государств: Внешние и внутренние факторы консолидации // Полис. – М., 2010. – № 3. – С. 26–39.

Интервью с Тедой Скочпол «Я всегда была частью двух профессиональных областей: социологии и политологической науки». Беседовали Дмитрий Крылов, Георгий Логинов // Экономическая социология. – М., 2010. – Т. 11, № 5. – С. 19–25. – Режим доступа: http://soc.hse.ru/data/2010/12/05/1209604359/Skocpol-RUS-EcSoc.pdf (Дата посещения: 03.01.2011.)

Политический атлас современности: Опыт многомерного статистического анализа политических систем современных государств / А.Ю. Мельвиль, М.В. Ильин, Е.Ю. Мелешкина, М.Г. Миронюк, Ю.А. Полунин, И.Н. Тимофеев (при участии Я.И. Ваславского). – М.: МГИМО-Университет, 2007. – 272 с.

Роккан С. Методы и модели в сравнительном исследовании формирования наций: Перевод // Политическая наука. – М., 2006. – № 4. – С. 102–134.

Abrahamson B.O. Bureaucracy of participation: the logic of organization. – L.: Sage, 1977. – 236 p.

An-Na`im A.A. Islam and the secular state: Negotiating the future of Shari`a. – Cambridge, MA; L., UK: Harvard univ. press, 2008. – 324 p.

Barnett M., Zürcher C. The peacebuilder’s contract: How external statebuilding reinforces weak statehood // The dilemmas of statebuilding: Confronting the contradictions of postwar peace operations / R. Paris, T.D. Sisk (eds.). – L.: Routledge, 2009. – P. 23–52.