Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1990 год Страница 12

«Мне доставляет истинное удовольствие известить Вас о полном переселении индейцев чероки в их новые жилища к западу от Миссисипи... Оно проходило под контролем их собственных вождей, и они эмигрировали без какой-либо видимой неохоты».

Нарушив договоры, гарантировавшие индейцам земли к западу от Миссисипи, белые поселенцы начали в середине прошлого века вторгаться в прерии. Кровавые стычки продолжались четыре десятилетия.

«Я устал от сражений,— писал в 1877 году один из вождей чейенов.— Наши вожди убиты... Мы замерзаем, и у нас нет одеял. Дети умирают от холода. Слушайте меня, о вожди: я устал, мое сердце разбито тоской и унынием. С сегодняшнего рассвета я прекращаю борьбу навсегда».

К началу двадцатого века уцелевшие индейцы были расселены в резервации. Ныне они занимают лишь два процента земель в сорока восьми штатах США. В Канаде — четверть процента. Правда, и США и Канада — очень большие страны, и здешняя четверть процента будет побольше площади многих европейских держав, но ведь раньше-то индейцам принадлежала вся эта земля!

Стоит ли удивляться, что к 500-летнему юбилею плавания Христофора, Колумба (его намерена широко и торжественно отметить в 1992 году ЮНЕСКО) у многих коренных жителей Северной и Южной Америки отношение отнюдь не столь восторженное. Скорее наоборот. Они считают его поводом для скорби по самобытной культуре народов Америки, варварски уничтоженной белым человеком.

В Канаде в последние годы возник определенный синдром вины перед аборигенами. Соединенные Штаты, может быть, тоже ощутят эту вину. Но пока индейскому адвокату Тиму Колтеру не приходится сидеть без дела. Нежелание считаться с интересами и правами «граждан четвертого мира» — увы, существующая реальность.

— Побывайте в резервациях племен навахо и хопи в Аризоне. Они который год борются с могучей компанией «Пибоди Коал компания. Вам многое станет понятным,— посоветовал Колтер.

Узнав, что мы направляемся в штат Нью-Мексико, он посоветовал нам заехать к писателю и фотографу Ричарду Эрдосу:

— Мало кто знает индейцев так, как этот белый.

Путь гонца

Имя Эрдоса мне было известно. Готовясь к поездке и просматривая литературу, я не раз встречал его мастерские работы. Нетрудно было сообразить, что автора — одного из немногих фотографов в мире — индейцы допустили в свою жизнь. Было в самом деле заманчиво, да и просто полезно познакомиться с коллегой, сумевшим найти путь к сердцу индейцев.

Эрдос живет в скромном доме на окраине Санта-Фе, столицы штата Нью-Мексико,— очаровательного тихого города с ярко выраженной «испанской внешностью». Пожилой, с несколько медлительными движениями, высокий и сутулый Эрдос внешне никак не походил на неутомимого путешественника. Может быть, именно спокойствием, неторопливостью и невозмутимостью столь ценимыми среди индейцев качествами — он снискал их доверие и расположение? Многие годы он подолгу жил в резервациях сиу, апачей, навахо, хопи, зуни, пуэбло, наблюдал и фотографировал быт, праздники, церемонии. Сказать, что Эрдос был к нам любезен — не сказать ничего: одни его книги и фотографии — целый мир, и он открыл его нам. Но — главное — Эрдос достал объемистый блокнот и принялся диктовать имена, адреса и телефоны. Люди эти — по всему земному шару от Сиэтла до Мюнхена — могли, по его мнению, оказаться нам полезными. Среди прочих мелькнуло и имя нашего доброго знакомого — вождя из Онондаги Орена Лайонза. Мы с моим американским спутником Таем радостно заулыбались.

— Я с ним познакомился лет двадцать пять назад в Нью-Йорке,— оживился Ричард, заметив это.— Мы встречались в одном издательстве на Манхэттене. Он подавал большие надежды как художник-график.

Мы с Таем недоверчиво переглянулись: не путает ли хозяин за давностью лет? Преуспевающий нью-йоркский художник и вождь традиционалистов из ирокезской деревушки — один и тот же человек?..

— Именно так,— заверил Эрдос.— К талантливому книжному графику, сумевшему пробиться в художественный и издательский мир Нью-Йорка, в один прекрасный день явился гонец из резервации и сообщил, что Матери клана назначили его вождем. В тот же момент Орен покинул завоеванную им столицу белого человека и вернулся в Онондагу, чтобы занять место в племенной иерархии. Место, завещанное некогда ирокезам Великим Миротворцем, который протянул к вождям пятьдесят нитей от священной Белой Сосны. Вернулся и — спустя годы — стал известным и уважаемым вождем.

Индейцы дали человечеству картофель, кукурузу и жгучий красный перец

Уже в конце нашего путешествия, простившись с индейцами куинолт из селения Тахола, мы садились в машину. До ночи надо было успеть в Сиэтл.

Мой взгляд в последний раз перед отъездом скользнул по залитому солнцем океанскому прибою, по лососевой реке — главной кормилице Тахолы. Одинокий рыбак в небольшой лодке вытягивал сеть у отмели, намытой у самого устья. На берегу высилась одинокая мужская фигура. Стоя у самой кромки воды, человек неотрывно глядел куда-то вдаль. Он стоял, скрестив руки на груди в позе абсолютного спокойствия и созерцания.

— Тай,— сказал я,— этот человек — вождь. Он ждет, чтобы мы увидели его и подошли к нему. Он чувствует, что мы пришли сюда с добрыми намерениями, и многое расскажет нам.

Почему я понял это? Не знаю, но это было именно так.

...Он и вправду оказался вождем Тахолы Оливером Мейсоном. Вождь говорил нам — это был монолог — больше часа, и все это время, глядя в его лицо, мы слушали, не прерывая и внемля каждому его слову. Его речь лилась, как песнь о Гайавате, а ясность и образность слога рождали в сознании целые миры.

Мейсон родился внуком Великого Вождя. Дед, прочитав судьбу внука, не отпускал его от себя до смерти.

— Дедушка умер, когда мне было всего девять лет, а я все помню, как будто это было вчера. Я всегда был при нем, потому что дедушка был слеп. Но даже слепой, он знал и понимал все лучше других. И сумел передать это знание мне. Как-то он спросил меня, что я вижу? Я ответил — летящего ястреба.

— Куда летит он? — спросил дедушка.

— Он летит домой,— ответил я.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он летит и не смотрит по сторонам в поисках добычи. Значит, он уже сыт.

Я увидел по его лицу, что он доволен моим ответом. Я очень любил его, и когда вечером, перед сном, он спрашивал меня о погоде, я всегда отвечал: «О, какое прекрасное звездное небо!» — даже если было облачно и пасмурно. Я не хотел, чтобы он думал о темном.

Несколько лет назад я лежал в больнице после несчастного случая и думал, что не выживу. Однажды ночью забылся и в забытьи ясно увидел перед собой молодого сильного мужчину лет тридцати. Я понял, что это мой дедушка — такой, каким он был в молодости и каким я его видеть не мог. «Ты поправишься и будешь опять сильным»,— сказал он мне. И кризис миновал.

Я всегда помнил о нем. И когда меня в конце семидесятых годов избрали консулом, а затем и вице-президентом нации. И когда в 1979 году мне пришлось принять самое трудное в моей жизни решение: закрыть реку для рыбной ловли, когда та оскудела. А ведь лосось кормит нас, голубая рыба исцеляет наши недуги. Но я и старые рыбаки знали, что в том году рыба не поднялась из океана.

Мы чувствуем, когда идет рыба, мы слышим ее ход. Люди просили меня открыть реку, и сердцем я понимал их. Но ведь я был в ответе за них и должен был решать головой, а не сердцем. И я не открыл реку. Мне очень трудно далось это решение. Многие отвернулись от меня. И лишь несколько месяцев спустя меня остановила на улице пожилая женщина и сказала: «Ты правильно поступил тогда — ты думал обо всем народе».

В маленьком Оливере увидел будущего вождя Тахолы его дед.

Судьба не миновала сорок с лишним лет назад еще одного нашего проводника в мир американских индейцев, вождя племени хопи — Томаса Баньяку, к которому направил нас Тим Колтер.

Район Четырех Мее — самое священное место индейской Америки. Неисчислимы хранящиеся тут природные богатства. Но сегодняшние компании стремятся купить их так же задешево, как некогда «белый брат», который выменивал земли и реки на бусы и ром.

По красным пескам пустынь, через исполинские природные изваяния Долины Памятников и шахтерские поселки индейцев Блэк Меса лежал наш путь из столицы Аризоны Финикса в селение Олди Орайби, родину Баньяки. Это место, где сходятся границы четырех штатов — Аризоны, Юта, Колорадо и Нью-Мексико, «место четырех углов»,— самый, если можно так сказать, «индейский» район США. Здесь расположены резервации наиболее многочисленного племени навахо, насчитывающего двести тысяч человек. Здесь живут хопи, зуни, апачи. Именно здесь, в краю глубочайших каньонов и невысоких гор — плато с плоско срезанными вершинами, издали похожими на гигантские пни, находится, по верованиям индейцев, обиталище Великого Духа. Здесь множество древних руин, почитаемых мест и тайных святилищ. Здесь самое священное место индейцев Северной Америки.