Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 3-4 Страница 14

– Слушай, Евгеньич, а они потом куда все делись?

– Кто, пленные? А бог их знает, многие вернулись на родину, некоторые остались и живут тут по сей день.

– Что, и женились, и семьи завели?

– Ну да. Нашего мужика-то побило, да и из их числа не все сволочи были. Уж кто-кто, а я их видел и на войне, в бою, да и тут сколько пообщался…

– А наши мужики как смотрели на то, что бабы с немцами гуляют, пусть даже с пленными?

– Экий ты шустрый малый, однако все ты хочешь знать! – улыбнулся старик. – С пленными не гуляли, потому как они в лагере жили, а вот случай я тебе один расскажу…

В лагере для военнопленных был разный народ. Еще в фильтрационном лагере отсеивали эсэсовцев, офицеров. Правда, нужно сказать, многих и здесь выявляли. При мне, помню, одного даже нашли. Ну так вот… был один немец. Как его фамилия, не помню, а звали его Хайнц. Был высокого роста, светловолосый, на левой стороне тела были рубцы от сильного ожога. В лагере была читальня, вот там он все свое свободное время проводил, изучал русский язык. В лагерь попал в сорок четвертом, и за четыре года уже мог сносно говорить по-русски. У начальства он был на хорошем счету. По документам Хайнц был сапером. В Вермахте саперы не только мины обезвреживали, но и выполняли все необходимые инженерные работы. Работал старательно, замечаний к нему не было. А вот слух ходил, что никакой он не сапер, а оберштурмфюрер СС, а левую сторону подпалил специально, чтобы скрыть татуировку эсэсовца подмышкой. Раз как-то был шмон, и нашли у него блокнот. Хайнц объяснил, что это записи для изучения русского языка. Переводчик посмотрел записи в блокноте и согласился с ним.

Был у нас такой парторг Загидуллин. Учитывая свою значимость, он мнил себя фигурой важной. Жил он неподалеку от лагеря. Загидуллин был небольшого роста, с редкими черными волосами и с небольшой залысиной на затылке, с солидным животом. Он все время ходил с желтым затертым портфелем, в белом костюме и коричневых туфлях с облупленными носами. Чем он занимался, никто не знал. У него был отдельный кабинет, большой серый сейф и черный телефон. Когда приезжал Константинов – начальник стройки или другое большое начальство, а бывало, какая-нибудь комиссия, он выбегал из здания конторы, услужливо открывая перед гостями двери. Лагерное руководство его недолюбливало, но терпело, так как работали все же вместе.

Однажды в лагере объявилась новая библиотекарша, а через некоторое время все узнали, что это жена парторга Загидуллина. Хайнц два раза в неделю ходил в библиотеку читать советские газеты. На его родине происходили большие изменения. Вся карта Германии была перекроена союзниками – странами-победителями. Из газет он узнал, что небольшие партии пленных отправляют домой. Настанет ли его час, и когда? Из газет он пытался почерпнуть больше информации о доме. Однако те земли, откуда он был родом, находились в протекторате американцев. Однажды, войдя в библиотеку, он увидел, что вместо Галины Петровны за столом сидит новая сотрудница. Увидев, что вошел военнопленный, девушка встала и произнесла. «Guten Tag. Daft ihr wiinschen, zu durchlesen?» («Добрый день. Что вы желаете прочитать?»). Хайнц будто замер, услышав знакомый швабский диалект, а спустя некоторое время произнес:

– Со мной можно по-русски разговаривать.

Это обстоятельство приятно удивило новую библиотекаршу. Она вышла из-за стола и протянула руку незнакомцу.

– Мария Владимировна, – произнесла она.

Хайнц взял ее ладонь и сразу почувствовал ее тепло и мягкость. На вид Марии Владимировне было лет двадцать пять, а может, и меньше. Одета она была скромно. Узкая черная юбка и белоснежная кофта с жабо. Длинные белые, шикарные, пышные и немного завитые волосы роскошно ниспадали с плеч.

– Хайнц, – ответил он и нежно отпустил ее ладонь.

– Что будете читать?

– Если можно, свежие газеты за последние четыре дня.

Выложив пачку на стол, хозяйка библиотеки спросила:

– Вы что-то ищете конкретное?

– Нет, только интересуюсь общей обстановкой.

Взяв пачку газет, он сел за крайний стол и стал перелистывать страницу за страницей. В отличие от своих прежних посещений, сегодня он сидел дольше обычного. Иногда, перелистывая страницу, он как бы невзначай рассматривал библиотекаршу. Та сидела за столом и что-то писала. Она тоже иногда смотрела на Хайнца. Этот немец ей напоминал учителя немецкого языка из далекого школьного детства, в нем было что-то, отличающее его от других пленных в лагере. Хайнц был чисто выбрит, его рубашка была не только выстирана, но и аккуратно выглажена.

– Мы скоро закрываемся! – громко объявила Мария. В библиотеке, кроме Хайнца, из читателей никого не было. Он встал, аккуратно сложил газеты в стопку и передал их Марии.

– Можно я завтра приду?

– Конечно, можно!

– Ну, тогда до завтра, – улыбнулся Хайнц и вышел из комнаты.

Весь следующий день Хайнц только и ждал того момента, когда

вновь пойдет в библиотеку. Вот он опять стоит у знакомой двери. Постояв немного, он постучался и вошел. Внутри никого, кроме Марии, не было.

– Добрый день. Что будете читать сегодня?

– Пушкина. Если можно.

Мария ушла и через некоторое время вынесла томик Пушкина. Держа книгу в руках, она спросила:

– Вы любите Пушкина?

Хайнц взял книгу руками с другой стороны, и его пальцы коснулись ладони Марии.

– «Я вас любил. Любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем…» – процитировал он ей.

– «Но пусть она Вас больше не тревожит, я не хочу печалить Вас ничем», – ответила она на немецком.

– Браво! – воскликнул Хайнц.

Мария смутилась и отпустила книгу в его руки.

– Вам нравится русская литература? – спросила она.

– О да, за те годы, которые я провел в России, я прочитал много книг и понял, почему говорят, что русский язык – великий и могучий. А хотите, я вам свои почитаю?

– Свои?!

Хайнц сложил руки на груди и начал:

– Ночь! Луна на небе блещет, словно дьявольское око, ветер жалобней все свищет, звезды с неба смотрят робко. Где-то там, за горизонтом, белый парус плыл вдали. То ли прячется от ночи, то ль встречает корабли…

– И это вы!.. – восторженно произнесла Мария.

– Да, год назад написал.

– Как красиво!

В это время в библиотеку вошел один из рабочих. Мария твердым голосом спросила Хайнца:

– Вы книгу брать будете?

– Нет. Спасибо, в другой раз! – ответил он ей и, попрощавшись, вышел.

Прошел месяц. Хайнц теперь после работы всегда торопился в библиотеку, где проводил время до самого ее закрытия, иногда помогал Марии до ворот лагеря нести книги, которым она дома подклеивала выпавшие страницы.

Как-то раз Мария попросила мужа помочь организовать ей в лагере оркестр из числа военнопленных. Загидуллин подумал и решил, что это правильно, что показатель культурно-просветительской работы налицо. Через две недели в лагерь привезли пианино, два баяна, балалайки, и еще чего-то ненужного. Это был для Марии всего лишь предлог чаще видеться с Хайнцем. В разговоре с ним она узнала, что он играет на пианино. И вот теперь есть такая возможность чаще с ним общаться. Однажды она себя поймала на такой мысли, что общение с ним доставляет ей огромное удовольствие. Она давно не видела такого интересного человека. С раннего детства отец прививал ей любовь к искусству, музыке, литературе. Он был музыкантом в театре, а до революции – главным дирижером театра. Возможно, отсиживание в оркестровой яме спасло старого еврея от репрессий.

Мать Марии была по происхождению немка, но это начиная с четырнадцатого года тщательно скрывалось. Работала она в гимназии, а затем в школе учителем немецкого языка. Она умерла еще до войны, и Мария жила с отцом. Загидуллин в то время работал в горкоме, проводил различные инспекции общественных учреждений. С отцом Марии он водил определенную дружбу, потому как старый еврей частенько доставал билеты на премьеры. Однажды появление Загидуллина в доме отца Марии предопределило ее дальнейшую судьбу. Несмотря на большую разницу в возрасте, отец Марии не был против ее брака с Загидуллиным. А спустя месяц после смерти отца она поняла, что это ее надежда выжить. Загидуллин ее устраивал, он не был мужланом, деньги у него водились, устроил Марию на работу. Ее тяготило всего одно: он не понимал ее тонкой душевной натуры, порой даже не о чем с ним было поговорить. И тут появился голубоглазый светловолосый Хайнц… Да, она влюбилась в него, но как она может его любить, он же враг, фашист! Она еще раз недавно перечитала «Сорок первый» Лавренева и понимает, что поступает неправильно. Но чувства, как прикажешь им?..

Оркестр собрался из пяти человек. Три балалайки, гармонь, баян и аккордеон. Хайнц помогал Марии в составлении репертуара, настраивал инструменты. А после того, как все расходились, удивлял ее своей игрой на пианино.

Как-то в один из вечеров внезапно по всему лагерю погас свет. В это время Хайнц находился в библиотеке.