Журнал «Если» - «Если», 2005 № 05 Страница 15

Лучше сразу головой в петлю, чем в эти мастерские. Один пробовал сбежать. Поймали чуть ли не в Австралии и с позором вернули. Община — это не президент и не министры. Община — это такая сила, что карает и милует без всяких адвокатов и прокуроров.

За то, чтобы приняли в общину, Руслан пять лет назад заплатил семь тысяч зеленых, хотя половина родни там уже состояла и за него ручалась.

Теперь не поручился ни один…

Час спустя Руслан вспоминал этот разговор с Ильдаром, быстрый и тусклый; легкое развлечение во время дежурства для Ильдара, а для Руслана…

Когда же он принял решение?

Слово за словом и картинка за картинкой.

Спокойное, сытое лицо одноклассника и даже ни попытки изобразить интерес, вопрос лениво-ритуальный: «Срочно, говоришь?».

Такой же бесцветный ответ: «Вот именно».

Вопрос, в котором должно было просквозить желание помочь, но на самом деле не было и настоящего любопытства: «А пятьсот тебя не спасут?».

Ответный вопрос, исполненный безнадежности: «Есть работка?».

И слова, которых приличному человеку не говорят: «Тут у меня агент «М» постоянно ошивается, всем уже осточертел».

Руслану стало интересно: когда же он понял, что готов принять предложение агента? А главное — когда это понял Ильдарчик? Из компьютерного зала он вышел, твердо зная: первого же, все равно мужчина это или женщина, с маленьким золотым значком «М» на лацкане, он не пошлет подальше, а вытерпит обязательную улыбку и профессиональное дружелюбие в голосе. И они пойдут вдвоем туда, где можно сесть и разложить на столе бумаги.

Как вышло, что агентов «М» невзлюбили, никто не знал. Вернее, объяснить мог каждый, а вот знать — тут было сложнее.

Вообще люди в деловых костюмах, останавливающие тебя посреди улицы с предложениями, стали всем привычны, и народ даже разобрался, что из этих предложений действительно имеет смысл. Брать у распространителя французские духи — значит, поддерживать польские нелегальные цеха, где разливают по флаконам разведенные экстракты, прибывшие чуть ли не из Бразилии. Брать кухонную технику — потом ее ни одна мастерская не починит. А вот детские игрушки были качественные. Всякая писчебумажность — ручки, блокноты, органайзеры — тоже. Как ни странно, прижилась уличная страховка здоровья — на неделю, на месяц. Тут за прилипчивыми девушками в зеленых костюмчиках стоял сильный фармацевтический синдикат.

Первых агентов «М» приняли за шарлатанов. Подходит очень воспитанный человек и предлагает пятьсот зеленых за участие в эксперименте ученых-психологов, что тут еще можно подумать? От агентов шарахались. Но вскоре пошли слухи: да, это действительно вроде эксперимента, с согласившимся в приятной обстановке беседуют о всякой ерунде, после чего он просыпается с сильнейшей головной болью и деньгами в кармане. Головная боль держится несколько дольше, чем деньги, но недели через полторы и она проходит.

Некоторые женщины утверждали, что после сеанса обнаружили беременность. Пресса, бумажная и электронная, страшно обрадовалась. Но это оказалось враньем.

На телеэкранах появилось несколько никому не известных пожилых мужчин, которых бегущая строка отрекламировала как докторов наук. Эти господа объяснили, что у клиента в обмен на деньги забирается часть его детских воспоминаний. Воспоминания эти ему решительно никогда в жизни не пригодятся, а для ученых представляют немалый интерес. И дальше звучали всякие медицинские слова, которых ни один зритель не понял.

По простоте своей публика соотнесла это изъятие воспоминаний с недавним скандалом — группа врачей продавала органы еще не скончавшихся пациентов. Несколько агентов «М» были избиты.

Тут вмешались власти, и не только городские и областные, а даже руководство общин. Оказалось, есть такая программа государственной важности, которая без детских воспоминаний — ну никак!

Тогда агентов оставили в покое, просто стали обходить стороной. И останавливались в ответ на их призывы только те, у кого прореха в кошельке была совсем уж чудовищной.

Как у Руслана.

Он шел по улице, пытаясь понять: да где же тот миг, в который было принято решение? До того, как Ильдарчик пересказал впечатления донора, или после?

Если бы Руслан был уверен, что Ильдару можно доверять! Черноволосый и сладкоглазый ровесник был достойным членом общины — имел двух постоянных жен и ни одной временной, двумя сыновьями мог похвастаться и доченькой. Младшая жена ходила беременная, ждала первенца. В какую-то минуту Ильдар вроде расслабился и решил, что достиг в жизни всего самого лучшего, так что карабкаться наверх — значит, вредить здоровью и ровному настроению. Община дала ему рабочее место — не слишком денежное, но стабильное и без проблем. Фактически он был в доле — часть машин принадлежала ему. Но жены, дети и компьютеры вовсе не означали, что бывший одноклассник дал совет по-приятельски, без каких-то закулисных соображений. Все-таки его тесть состоит в совете общины…

Может быть, община просто хочет избавиться от Руслана?

Сам-то он не встречал ни одного донора, чтобы узнать подробности из первых рук. Может быть, потому, что люди скрывали свои контакты с агентами «М», а может, по иным причинам.

А Ильдарчик вдруг взял да и разговорился с донором!

— Простите, — услышал Руслан. — Вы в затруднительном положении? Я бы мог вам помочь!

Он поднял глаза и увидел серьезное лицо лысоватого мужчины. Взгляд на лацкан: да, вот она сияет, золотая буква «М».

— Помогайте, — обреченно сказал Руслан.

Он не знал, что вспоминать детство так легко.

Просто нужно сидеть и говорить, говорить, говорить…

Когда он вот так, почти лежа в удивительно удобном кресле, рассказывал о себе?

Похоже, никогда.

— По-моему, это была жестяная бабочка, на колесах и с палкой, чтобы катить ее перед собой, — говорил Руслан. — Я потом однажды видел такую, но та была пластмассовой, мы шли с Дилярой по парку, у нас кончилось совещание, вообще это был мозговой штурм, а в парке есть кафешка с горячими пирожками, нам еще нужно было возвращаться, вечером снимали два сюжета, а я обычно сижу, вдруг понадобится переписать диалог…

Тот, кто слушал всю эту ахинею, не возражал, не перебивал; Руслан только отмечал — что-то щелкнуло, что-то пискнуло. Сотрудник «М» работал с техникой.

Голове в мягком шлеме было удобно и даже приятно. Браслеты на руках совершенно не ощущались.

— Потом Диляре подарили такую бабочку, и игрушка долго стояла на столе, потом ее отдали какому-то ребенку, кто-то привел на студию ребенка, девочку… Погодите, мне же нужно про детство… Еще я помню, как мы ловили на мелководье каких-то рыбешек, а рыбешки зарывались в песок и исчезали прямо на глазах. Это были такие полосы воды, вроде длинных луж, берег, потом вода, страшной глубины… сантиметров, наверное, десять… потом опять суша, и тогда уже начиналось море. В море нас одних не пускали, а в луже сидеть позволяли… мы еще рыли узкие колодцы и доставали оттуда синий песок… У него был запах… такой, ну… вроде запаха гниения, но в нем была еще и свежесть…

Руслан замолчал.

— Вы больше ничего не хотели бы вспомнить? — спросил сотрудник «М».

— Если нужно, могу.

— Я бы вам советовал отдохнуть. Знаете, о нас рассказывают всякие ужасы: будто после нашего сеанса люди на всю жизнь получают головную боль. А таких случаев всего-то было четыре или пять, пока мы не научились контролировать состояние сосудов. Есть люди, которые могут лежать в шлеме хоть неделю, а есть — которые выдерживают не больше десяти минут.

— Сколько я продержался?

— Пока полчаса. Для первого раза достаточно. Вы сейчас пойдете в холл, там вам уже приготовили легкий ужин. Поболтаете с девочками, отдохнете, потом еще сюда на полчасика.

— Я все хотел спросить: почему можно сдавать вам все эти воспоминания только один раз?

— Ну, это совсем просто! — Сотрудник «М», полноватый мужчина, отстегивавший шлем, даже тихо рассмеялся. — Представьте себе радость исследователя, который получает два одинаковых материала, только под разными кодами! А ведь за них деньги уплачены.

— А почему воспоминания изымают? Разве нельзя скопировать?

— Хороший вопрос… Вы хоть представляете себе, что у вас в голове хранится? Это — как если бы вы пришли в зоопарк посмотреть на медвежат и оленят, а угодили в парк юрского периода.

— Это уж точно, — буркнул Руслан и сел.

— Есть воспоминания, которые как бы закуклились и спят. Наши сеансы их будят, и они потом из пассивного состояния в любую минуту могут перейти в активное, — объяснял сотрудник, одновременно работая компьютерной мышкой. — Вы очень хотите знать подробности интимных отношений своих родителей? Для нормального человека это табу, но для человека с разбуженной памятью… ну, вы меня поняли…