Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1975 год Страница 15

Но банабанцы не умели работать в шахтах, люди с островов Гильберта — тем более. И как ни старались японцы, не скупясь на побои и даже казни, толку не получилось. Кроме того, американская авиация непрерывно бомбила остров и регулярно топила японские транспорты с водой и продовольствием. И японцы, отказавшись от мысли добывать фосфаты, покинули остров Банаба. Но банабанцев они увезли с собой — кого на Каролинские острова, кого — на остров Науру. Им надлежало работать на плантациях — императорской армии требовалось много продовольствия.

Так банабанцы покинули родной Каменистый остров второй раз, на этот раз недобровольно.

В 1945 году война кончилась, место в лагерях для военнопленных заняли японцы. Однако о возвращении банабанцев на родной остров не могло быть и речи: островные плантации были истреблены, шахты разрушены бомбежками, остров стал полностью непригодным для жизни. На двух судах банабанцев отвезли для поселения на остров Рамби, маленький, но все же гораздо больше, чем Банаба.

На Рамби жила уже тысяча человек коренного населения. Корабли с банабанцами пристали к берегу в январе, в холодный сезон дождей. Каждая семья располагала лишь палаткой из японских военных запасов и запасом консервов на пару-другую недель. Все банабанцы были больны. На Рамби были разрушены все здания, разбиты дороги, плантации табака выжжены. И без пришельцев не хватало работы и питания для всех, поэтому рамбийцы встретили банабанцев, мягко говоря, сдержанно.

Банабанцы решили заняться традиционным своим промыслом — рыбной ловлей. Но они не знали моря вокруг Рамби, и многие погибли при его освоении. К тому же некоторые местные рыбы, на первый взгляд похожие на банабанских, оказались ядовитыми. Кроме всего прочего, начались одна за другой эпидемии гриппа, которые также унесли с собой много жертв.

Но ведь надо же было как-то заработать на жизнь. Предполагалось, что банабанцы займутся обработкой копры. Но если уж человек заболел во время дождей, раньше сухого сезона ему не выздороветь. Больной же человек много не наработает. Да и цена на копру на мировом рынке резко упала.

В общем, дела обстояли неважно, особенно для начала. Но банабанцы выдержали. Через некоторое время они построили снова четыре деревни, назвав их так же, как на Банаба: Оому, Табианг, Тапива и Буаконикай. Только вместо привычных хижин из пальмовых листьев пришлось построить более пригодные для климата Рамби прочные дома.

Но, еще даже не обосновавшись как следует на новом месте, банабанцы направили английским властям требование вернуть их как можно скорее на родной остров. Им отказали по причине непригодности острова для жизни; несколько лет надо выждать.

Через несколько лет банабанцам отказали вновь: оказывается, существовал договор между вождями банабанских деревень и «Фосфатной компанией», по которому вожди предоставляли компании право добывать фосфаты на всей территории острова, то есть и там, где стояли деревни. Президент компании — подпись, вожди — оттиски больших пальцев. Где, когда и как удалось обвести неграмотных вождей вокруг пальца, остается и по сей день загадкой. Но главное, что запомнили банабанцы, — договор действителен до 1981 года, а потом его надо возобновлять. Специалисты, кстати, считают, что к тому времени «банабанский пирог» съедят без остатка — фосфаты будут добыты и вывезены.

Пока банабанцам остается ждать. И они ждут, ждут возвращения, хотя большинство из них — молодые люди, которые не видели острова Банаба в глаза. Мы сказали уже, что на Рамби построены те же четыре деревни, что были на Банаба. Все традиции сохраняются самым тщательным образом: танцы, свадебные обычаи, ритуалы, связанные с рыбной ловлей. В песнях и танцах видна обыденная жизнь — жизнь на Банаба ; танцуют в юбках из пальмовых листьев и в тиарах из растительных волокон и перьев фрегата, самой почитаемой на Банаба птицы. Движения танцоров напоминают волнение моря, полет птицы, скольжение каноэ по волнам. Так танцевали на Банаба, так и танцуют банабанцы на Рамби: у рамбийцев совсем другие танцы, другие костюмы.

При всей любви к старому, традиционному банабанцы уже не тот народ, которым были они три десятка лет назад. Они увидели другие страны, узнали жизнь других народов. Молодежь владеет английским языком, читает книги, журналы. Кино и транзисторные приемники приблизили к банабанцам мир. Но чем больше они его узнают, тем больше укрепляется их желание жить на своем острове, по своим обычаям и законам.

...Пройдет пять лет. «Британская фосфатная компания» покинет остров Банаба, вернее, то, что от него останется. Туда вернутся его коренные обитатели. Молодые увидят его впервые, а старые...

Узнают ли они родные места? Ведь остров Банаба действительно съеден, разжеван зубьями экскаваторных ковшей, размельчен в мельничных барабанах, упакован и вывезен. И лишь кроваво-красные скалы напомнят старожилам Каменистый остров Банаба, откуда увезли их насильно три с лишним десятка лет назад...

По материалам иностранной печати подготовил Л. Мартынов

Сказки острова Мадагаскар

Не убивай анцианци!

Родила, рассказывают, как-то Расуавулувулуина мальчика, и пришла навестить ее ситри, большая ящерица. Но кинула в нее камень Расуавулувулуина, убила ящерицу.

И пришла навестить ее анцианци, другая ящерица. И опять кинула камень Расуавулувулуина, убила анцианци.

А когда, говорят, сидела Расуа, грелась на солнце, прилетела такатра, большая птица, и увидела — лежат мертвые ситри и анцианци у дверей. Непогребенные в шелковый саван, как положено, не завернутые — позор какой!

Вечером собрались все звери, стали оплакивать покойников, что лежали у дверей, а потом съели ребенка Расуавулувулуины.

И наказала поэтому Расуавулувулуина так:

— Если кто из моих потомков убьет когда ситри или анцианци, пусть хоронят их по обычаю, завертывают в шелковую ткань.

Поэтому-то не осмеливаются многие люди убивать ящериц ситри и анцианци. А если и убьют нечаянно, то заворачивают их в шелковый саван. Кто же не сделает этого, умрет, говорят, молодым.

Женщина и крокодил

Шла как-то, рассказывают, старая Рафуцибе вброд через реку. И схватил ее крокодил, утащил в свою нору на дне реки, под самым берегом. Укусил ее крокодил, чтобы убить, только осталась Рафуцибе жива, притворилась лишь, что мертва. Отправился опять на охоту крокодил, а Рафуцибе оставил пока в своей пещере, чтобы она немного протухла — так, говорят, крокодилам больше нравится. И еще хотел он позвать приятелей полакомиться вместе.

А тем временем дрались на берегу реки зебу (1 Зебу — крупный рогатый скот.), как раз над крокодильей пещерой. И один бык провалился ногой прямо в пещеру. Увидела его ногу Рафуцибе, уцепилась за нее крепко и — жива и здорова — выбралась на поверхность.

И тогда повелела Рафуцибе всем своим потомкам не есть никогда мясо зебу. Вот почему и сейчас на Мадагаскаре многие люди никогда не едят говядины.

Собака и кошка

Жили когда-то, говорят, кошка с собакой большими друзьями, и вот как-то раз отправились они за волокном пальмы-рафии. Когда пришли они в то место, где росло много рафий, спрашивает кошку собака:

— О младшая сестра моя! Что ты будешь делать — рубить ветки или обдирать волокно?

Отвечает кошка:

— Давай-ка буду я обдирать волокно.

Принялась собака рубить молодые побеги пальмы, а когда нарубила, говорит:

— Обдирай их, сестрица!

А кошка отвечает:

— Давай-ка я буду связывать волокна, я это лучше умею.

Принялась собака обдирать рафию, а когда кончила, говорит:

— Связывай, сестрица. Отвечает кошка:

— Нет, я буду продавать рафию, я это лучше умею.

Усердно принялась собака связывать волокна рафии в пучки и сплетать волокно в дзабу, ткань из рафии, потому что не поняла она хитрости кошки. А когда сплела дзабу, то говорит:

— Ну, теперь иди продавай, сестрица!

Но отвечает кошка снова так:

— Ох, сестрица, меня ведь люди так мало знают, боюсь я, забросают они меня камнями, пропадет наша ткань из рафии!

И сделала кошка вид, будто вот-вот заплачет. Но рассердилась собака на нее, пришлось кошке идти продавать дзабу. Только кошка вошла в деревню, как сбежались все люди, стали кричать:

— Ай-яй! Кошка пришла, дзабу принесла! — и погнались за ней. А кошка испугалась, убежала, запыхалась вся, еле спаслась.

Пришла кошка к собаке, плачет:

— Ну что, разве я тебе не говорила, старшая моя сестрица, что незнакомы со мной люди! Боюсь, пропадет наша дзаба.

Вздохнула собака тяжело:

— Беда, — говорит, — мне с тобой, ничего-то ты не умеешь!