Уйын Полоза. Книга первая - Дед Скрипун Страница 18

еще не осознал, о чем даже не думал. Есть правда препятствие, которое может перечеркнуть мое предсказание. Главная твоя проблема, которая может помешать, это смерть, и не чья-нибудь, а именно твоя смерть. Слишком великие силы будут противостоять планам, но они пока еще тоже не знают о той угрозе своему существованию, которую ты принес, войдя в мир Полоза. Когда я появлюсь на свет, мы с тобой обязательно встретимся, и поговорим об этом, ты только дождись меня, и не сгинь в игре змея. И еще одно, самое главное: «Спасибо тебе человек, за возможность мне, появится на этот свет».

Голос замолчал, но в голове Максима остался гул утихающего набата, как от замолчавшего миг назад церковного колокола, эхом напоминая о предупреждении маленького васы. Яйцо все также вибрировало, и было горячим, но пелена неги спала.

Максим протер ладонью глаза, смахнув наваждение, погладил гладкую, рубиновую поверхность, улыбнулся эмбриону, и отнял руку:

— У вас родится умный сын. — Повернулся он к Чукле.

— Я знаю. — Сверкнула радостью во взгляде она.

— Игрок согласился наловить нам пиявок. — Подошел к яйцу довольный собой Вакуль, и положил свою лягушачью лапку, на полированную поверхность. — Это добавит силы нашему сыну, и позволит ему вылупиться быстрее. Сила двадцати пиявок, это минус один год ожидания. — Он рассмеялся.

— Он послан нам самим Полозом. — Чукля внезапно засуетилась. — Надо дать ему мешок, и рукавицу. — Она прыгнула в воду.

— Мешок, конечно, надо, а вот о рукавице мы не договаривались. — Пробурчал недовольно Вакуль, и исподлобья посмотрел на Максима. — За нее еще двадцать пиявок наловишь. Вещь уникальная, и стоит на много дороже, но ради тебя, так и быть уступлю…

Он еще хотел что-то добавить, но в этот момент вынырнула Чукля, и васа сконфуженно замолчал, отвернувшись, и сделав вид, что ничего только что не говорил

— Вот, бери. — Будущая мама протянула что-то похожее на темно зеленую авоську, связанную крупной ячеей, и старую, рваную рукавицу, пару которых обычно используют чернорабочие на стройке, или грузчики, даже следы то-ли цемента, то-ли муки, остались на ее грязно-желтом брезенте.

— И за этот хлам еще двадцать пиявок вам наловить? — Усмехнулся Максим посмотрев на потупившегося, и слегка побледневшего Вакуля. — Не жирно будет?

— Ну а чего… — Тот отвел в сторону глаза. — Не голыми же тебе руками ловить… Рукавичка в самый раз будет…

— Вот же ты до чего жадная сволочь! — Набросилась на мужа, внезапно разъярившаяся Чукля. — Тебе парень рубин подарил, с рождением сына помог, пиявок наловить пообещал, нет бы отблагодарить! Но тебе все мало! — Она каждое, вылетающее плевком слово, сопровождала шагом на встречу растерявшегося васы, а тот, под напором жены, отступал, затравленно оглядываясь, словно ища у кого-то поддержки. — Все никак не наторгуешься? Тебе мало, что твоей жадностью мы тут оказались? На счет рубинов бесплатных с Полозом он договорился… — Она ехидно сощурила глаза. — Тупая жаба ты, а не мужик! Хочешь еще приключений себе и мне добавить? Тебе Уйыном в виде этого парня, благодать прислана, надежда, а ты и тут выгоду пытаешься найти?!

— Ну а чего? — Вакуль оступился, и подвернув ногу, всплеснув лапами, охнув сел. — Все одно ведь ловить пойдет, а где двадцать, там и сорок. Не велика разница, а нам лишняя сила для малыша, и лишний годик долой. Что тут плохого?

— Так не торговаться надо было с ним, а попросить. — Никак не успокаивалась Чукля. — Когда-нибудь я тебя точно брошу, и уйду жить на другой остров, надоела мне твоя жадность. — Она повернулась к Максиму, и протянула авоську и рукавицу. — Бери человек, и не обращай на этого сквалыгу внимания. Если сможешь наловить больше, то низкий тебе поклон от меня, а на нет, и суда нет. Будь осторожен.

***

Болота подземной реки, наивно считающейся в нашем мире каменной, носящей гордое имя «Таганай», оказалось покрытым жижей раскисшего суглинка, огромным, не имеющих видимых границ островом.

Тёмно-коричневое месиво, чвакало под ногами, засасывая, и пытаясь стащить намокшую обувь. Идти было очень трудно. Кое-где, над поверхностью торчали угольно-черные, закрученные спиралью в замысловатые улитки пики. Что это такое, Максим догадывался. На вид обычный камень, но если по нему постучать, то вибрирует как мембрана, и звучит как барабан.

Вакуль с ним не пошел, а остался ждать на берегу. Сказал лишь, что надо разворошить гнездо, и потом ловить, а где это самое гнездо искать, не объяснил, лишь махнув лапой: «Увидишь, там ошибиться трудно».

Как разворошить это гнездо? Понятно, что это те самые пресловутые пики-улитки. Но как это сделать? Гвоздев стучал, пинал, орал, но все безрезультатно, только глухой набат прокатывался по болоту, а за ним вновь мертвая тишина. Была бы хоть какая-то палка, можно было бы попробовать проткнуть, и поковырять там, внутри, но ни деревья, ни кустарники, не росли в этом гиблом месте.

Как оказалось, при наличии даже прочной отточенной палки, выполнить задуманное было бы невозможно, так как даже охотничий нож, не оставил на поверхности царапины. Гвоздев уже решился выстрелить в то, что считал гнездом пиявок, потратить патрон, и достал пистолет, что в конечном счете его и спасло.

Нога внезапно провалилась, погрузившись до бедра в раскисший суглинок, и там в нее вцепились чьи-то острые, как иглы клыки. От неожиданности и боли, Максим заорал и упал, но смог выдернуть из болота разрываемую чьими-то челюстями ступню. К ней прилипла, обвив длинным змеиным хвостом голень, мерзкая, голая, грязная тварь, размером с кошку, непонятного цвета. Обернувшись, и открыв пасть, во всю свою круглую как шарик голову, она зашипела брызгами слюны из пасти, усеянной иголками зубов, как шкура ежика, с которых капала кровь, перемешанная с бурой жижей трясины. И это была кровь Художника.

Максим попытался стряхнуть монстра, но тот крепко держался хвостом обвив голень, и не переставая грыз ногу, пытаясь достать кость. Он рвал мясо вместе в трещащей тканью штанов, и выплёвывая в грязь, вновь вгрызался в плоть дикой болью.

Гвоздев, другой ногой пнул его в голову, пытаясь сбросить, но лишь отбил пальцы, словно лягнул гранитный валун. Уже ничего не соображая, он поднял зажатый в руке пистолет, и не целясь выстрелил. Пиявка взвыла тонким ультразвуком, и оторвавшись, улетела куда-то далеко в болото.

— Ты что творишь?! — Через миг, к нему подлетел разъяренный Вакуль. —