Молево - Георгий Тимофеевич Саликов Страница 19

иного пространства. А какого? Оно ведь одно. Парадокс не парадокс, но логика очевидна. За так называемыми пределами вещества есть только не-пространство, совсем-совсем ни на что не похожий мир. Он исключительно иной, к нему неприменимы вопросы «где», «когда». И этот мир – духовный. «Дух веет, где хочет», Тут автор приводит цитату из Библии. И добавляет самые первые слова: «В начале Бог создал небо и землю». Так, небо у автора статьи, суть, мир духа, а земля – мир материи. И предлагает некую аналогию, используя образ океанской воды волнующейся как мир материальный, а образ ветра над ним веющий – мир духовный.

– Красиво, – Ксения улыбнулась, а взгляд её куда-то углубился.

– Да. Эдакое у него подобие. Ветер воздействует на воду, вызывая в ней волнение, что собственно и происходит из-за её поведенческого начала.

– Ага, – Ксения настораживается, – Поведенческое начало. О нём ведь вы были намерены рассказать.

– Да. Теперь, когда есть авторское представление о существовании двух миров, авторское, не моё, то есть, неба и земли, духа и пространства, можно сказать и о его поведении, в толковании автора. Автора. Не меня. Оно текучее, податливое. Но также напористое, сопротивляющееся. И ещё он перечисляет множество иных свойств поведения. Все они непросто соотносятся меж собой. Что-то сильнее, что-то слабее, что-то с чем-то в равновесии. И есть побуждения, касающиеся поведения. Они бывают внутренние, собою созданные, бывают реакцией на внешнее влияние. Любое вещество обнаруживает себя, благодаря поведению. Каждая клеточка организма ведёт себя собственным манером. И песчинка. И земля наша, и солнце, и Млечный Путь. И всё, всё, всё выглядит таким, каким выглядит, благодаря поведению. У всего есть поведенческое начало. Так пишет автор, не я. Он же задаётся вопросом: что приводит к определённому сочетанию свойств поведения, что стоит за определёнными побуждениями, что за сила? Автор ведь осознаёт материальный мир одним сплошным пространством, не имеющим внешности. Стало быть, заключает он, вся эта поведенческая композиция пространства есть итог воздействие мира иного, то есть, духовного. Дух соотносит свойства поведения, дух побуждает эти соотношения к поступку. Единственно, что неясно – природа духа, суть его. И таковая неясность останется. Она сохраняется у автора до самого конца. Ведь мы сами являемся пространством как долей Мироздания, а дух вне его, значит, и вне нас. Но, помня аналогию пространства с океаном (автор пытается удержаться за соломинку надежды), мы знаем, что доля воздуха растворена в нём. Так и доля духа растворена в пространстве. Имея это в виду, пишет автор, мы способны получить хоть малую ясность. Ведь, благодаря существующему раствору духа в пространстве, а, значит, и в нас, – мы всё-таки способны ощутить его суть, хоть и без понимания. Ощутить, но не объяснить.

В этом месте повествования девушка вступает в полемику с рассказчиком.

– Но сумеем показать, – робко сказала она. – В частности, через искусство. Ведь искусство ничего не объясняет, оно только показывает. Звуками, красками, словом. Формами.

– О. Вы предвосхитили мой пересказ той статьи. – Воскликнул Боря. – Автор пишет и о том, что вы упомянули, но позже. Верно вы подметили. Верно. С его точки зрения, конечно, не с моей.

Щёки девушки не стали наливаться краской. Она почувствовала себя не отвлечённой слушательницей, а полноценным собеседником. В ней нарождалась некая стойкость. Уголки глаз и губ заострились.

– Абрам Ицхакович, – почти воскликнула она, – а почему вы всё время подчёркиваете: авторское, авторское, не моё, не моё? Не согласны или боитесь чего-то?

– Хм. Было дело. Осёкся я в прошлом. Но не хочу вспоминать. Извините, – Боря потёр маленькой ладонью нос, несильно сощурился, – не будем.

– Ладно, ладно. Но, коли мы отвлеклись, вдруг Авксений тоже захочет вас послушать. Позвать его?

Боря повёл туда-сюда нижней челюстью, прикусив губу, и высказал несогласие:

– Тогда получится лекция. А я лекций не люблю.

– Ладно, я сама потом ему перескажу. А теперь внимательно вслушаюсь.

– Годится.

Не-лектор продолжил пересказ статьи из интернета, не приписывая себе ни слова, устремив взгляд в пол. А мы его урезаем по возможности.

– Да, человек, по существу, житель не только мира пространственного, но и иного. Духовного, пишет автор статейки. Человечество о нём прекрасно знает с незапамятных времён. И мы с вами его чувствуем. Ощущаем двояко: внешним, даже весьма далёким по отношению к нам, иначе говоря, тем, что на небесах, а также непосредственно растворённым в нас, а именно в душе нашей. И что получается? Духовный мир свободно действует на вещество. Это не столь очевидно, пишет автор, как, скажем, ветер воздействует на океан, взбудораживая его и заставляя вполне определённо себя вести. Но подспудно мы о нём знаем. Мы же говорим о себе: «в духе», «не в духе», «духовно богатый», «духовно бедный». И говорим: «духом движимый». И здесь автор подчёркивает роль слова. Кто-то возразит, пишет он: говорим да сказываем, мало ли чего мы сказываем? Да, в речах бывает много всякого мусора. Но человеческое слово создано не для того. Ведь человеческая речь, она не просто красное словцо или информация о чём бы то ни было. Главное её достояние находится в словесном переложении сути всего случающегося в мире. Язык чем-то подобен окружающему нас миру. Потому-то он и способен его описать. Язык и мир имеют своеобразное родство. Таково мнение автора о слове…

Ксения задумчиво отвела взгляд в сторону и сузила губы трубочкой, делая знак недоумения.

– Ну да, не знаю о полученном образовании автором статьи, но вы ведь филолог, получше меня в том смыслите, – пересказчик глянул на неё испытующе.

– Угу, угу, – Ксения сняла с лица недоумение и заменила его жаждой понимания.

– Так-то вот. Говоря о духе как о действенной силе, автор предполагает, что человек может влиять на пространство, а, значит, на вещество, присутствием духа в себе. Влиять по своему усмотрению, зная о поведенческом начале того, на что он собирается влиять. А сутью поведения, как мы уже знаем, является некий код его свойств в определённых сочетаниях. А сам код, если хотите, обусловлен своеобразными «генами». Всякое вещество обладает генами, ответственными за его поведение и, как следствие, за проявление себя. И это есть главное в мысли автора. Это и есть знание поведенческого начала. Знание его «генетического кода». А коли так, выходит, что допустима эдакая «генная инженерия» самого пространства, иначе говоря, любого вещества, которое является частным случаем выраженности пространства. Зная код поведенческого начала, доступно инженировать его, меняя любое пространственное образование. Инженировать, используя исключительно дух. И автор добавляет о самом важном с его точки зрения, о необходимости присутствия нравственности, поскольку она тоже относится