Молево - Георгий Тимофеевич Саликов Страница 18

народу. Все были в нарядных костюмах и в масках. Каждая маска являлась уникальным орнаментом, ни страшным, ни смешным, а несущим в себе обязательно потаённый смысл. Тотчас гостей подхватили добрые люди и пригласили отдохнуть на плюшевом диванчике. Выдали маски на выбор. Татьяна Лукьяновна несколько замешкалась, и, не зная, куда поместить посох, малость похихикала, да упрятала его между спинкой и сиденьем. Заодно взглядом отыскивала ту маску, что более подходит ей. Взяла и надела. Денис Геннадиевич, напротив, возымел уверенность, маску выхватил наугад, надел её с большой охотой, вальяжно уселся, закинув ногу на ногу. Затем иные мужчины подкатили туда столик с напитками и фруктами. Ещё иная публика подоспела. С удобными пуфиками. Уселась на них. Каждый, один за другим, рассказывали дивные повествования о здешней жизни, обычаях. Коротко и, вместе с тем, увлекательно, чтоб не утомить. Но что любопытно, во всех рассказах присутствовал одинаковый лейтмотив, похожий на согласие. По-видимому, в нём коренился основной здешний обычай. Потом все запели. Складно так завели чудесное вокальное произведение, весьма умело и гармонично, иначе говоря, согласно, что слёзы напрашивались заволочь глаза, да щёки залить. Праздник длился до рассвета, сменяя одно увеселение другим, а им и счёта нет. И нет усталости. Откуда же ей взяться, коли никто друг другу не мешает и не занимается борьбой?

Но всему настает конец. Солнце уверенно поднялось над горизонтом. От организаторов увеселения поступило предложение развести всех гостей по домам. К Татьяне Лукьяновне и Денису Геннадиевичу подошёл один из элегантно одетых незнакомцев, обликом выдавая молодость, и предложил проводить домой. Сквозь щёлочки его маски, изображающей саму таинственность, просвечивались огоньки василькового цвета. Действительно пора бы. Да вот где этот дом? Здесь, в совершенно незнакомом городе его будто бы нет. А есть либо в Думовее, либо в столице. Возникло недоумение: куда отсюда двигаться?

– Думовея, – неуверенно молвила атаманша и растерянно пошевелила глазами.

– Я вас подвезу, – вызвался юноша, – это недалеко.

Они подошли к машине, уселись. Тут юный незнакомец вздёрнул палец кверху, скрылся в дверях и вскоре снова подбежал с посохом Татьяны Лукьяновны.

– Вы забыли палочку на диванчике, – сказал он полу-застенчиво, подавая античное изделие.

Та взяла забытую вещь с восхищением, сипло поговаривая: «благодарю-дарю-дарю-дарю». И, спустя недолгое время, автомобиль подкатил к известной нам церкви, той, что исполнена в стиле «ар-нуво» провинциального образца, стоящей в остии села Думовея.

– До встречи, – сказал водитель автомобиля, когда гости изумлённо высадились. Сквозь его маску из щелей для глаз снова появились блёстки василькового цвета.

Оба лесных, ночных и плутающих в правоте путешественников сняли маски со своих лиц, глянули на подлинное их выражение некой растерянности, не зная, что ответить услужливому незнакомцу. Оглянулись на него, а там и нет никого.

15. Статейка из интернета

Ксениюшка, плотно застегнувшись, сидела на диванчике да мягко отстукивала по полу босыми ножками незатейливый ритмический рисунок. В дверь кто-то постучался подобным образом, будто передразнивая.

– Заходите, – она привстала, снова упала на диван, опрокинулась на его спинку, слегка задирая ноги вверх и вбок.

Вошёл Абрам Ицхакович.

– Вы одна? – вопросил он полушёпотом, будто опасаясь чьего-то подслушивания.

– Была. Теперь с вами. Присаживайтесь, – она отодвинулась и похлопала по глянцевой коже дивана.

– Охотно, – тем же полушёпотом сказал Боря, немедля занимая предложенную часть сидения. Облокотился о боковую подушечку. Затем, слегка поёрзав, удобно притёрся в жестковатую спинку антикварного сидения, возложил ногу на ногу, устремив сделанный на ходу пытливый взгляд в угол потолка. Явилась классическая сценка застенчивости.

– А хотите, Ксюша, я расскажу вам что-нибудь, – Абрам Ицхакович, похоже, нашёлся, снял ногу с ноги, хлопнув по ним напряжённо выгнутыми пятернями.

Девушка поморщилась, отвернула лицо вбок и покраснела.

– Значит, не хотите?

– Хочу. Но вы неправильно меня назвали.

– Ах, простите. – К гостю вернулось замешательство. – Я оказался слишком неуклюжим. Ксения.

Девушка повернула к нему лицо, мигом приняв спокойное выражение.

– И о чём желаете? – Боря снова нашёл себя.

– А знаете, – вдруг оживилась девушка, дерзко глянула на пришельца, улыбнулась, и щёки у неё задались краской посильнее, – знаете, что-нибудь эдакое научно-философское. Очень современное. Надо бы мне подковаться, ведь люди тут все знающие, а я им вовсе не чета.

– О! – Боря не ожидал такого выбора. Озаботился, сильно сжимая на коленках кулачки, отчего шерстинки на них вздыбились. – Но вы, кажется, только что университет закончили, а говорите о не подкованности.

– Ну, то иностранные языки.

– Угу.

– Ничего нет? – Ксения изготовилась опечалиться. Щёки поостыли.

– Есть, есть, – Абрам Исхакович оживился подобно девушке, но не придал краски на щеках, а возымел гармошку на лбу. И руки потёр, ещё больше вздымая на них редкую шерсть, как бы помыл, а затем оставил их обе в положении крепкого рукопожатия самим с собой. – Есть. Немного загодя прочитал в интернете занятную статейку. Не знаю, насколько она философско-научная, однако меня-то удалось озадачить. Она задела собственную научную деятельность и вообще мировоззрение.

– Давайте, – Ксениюшка резанула в воздухе пухленькой ладонью наотмашь. – Вы умеете возбуждать любопытство.

– Там о пространстве и о духе. Об их соотношении меж собой. Годится?

– О космическом?

– О пространстве или духе?

– Обо всём.

– Ну, если говорить о космосе, то о каком? По Платону он живой организм, в нём есть разумная душа, и человек – его часть. Аристотель наделяет его умом. А современники объясняют его просто окружением Земли. Но в статье оно имеет свой смысл. Пространство как целостность. Занятно? Или любопытно?

– А, ну да. Ладно.

– Статья большая, претендующая на всеохватность мироздания и того, что за его пределами. Но я расскажу только об одном, так сказать, аспекте, о воздействии на пространство через его поведение. О возможности и приёмах изменять его поведенческое начало.

– Так сразу не понять. Что такое поведенческое начало? Тем более, пространства?

– Хорошо. Тогда я вкратце расскажу о его общем взгляде на мир.

– Его?

– Ну да, его, автора. Несомненно, автора. Ни в коем случае, не меня.

– Ага. Любопытно. То есть, занятно.

И Абрам Ицхакович пересказывает девушке общий смысл содержания статейки, прочитанной в интернете. Мы сознательно сокращаем его повесть, дабы не утомить. С остановками на вопросы и комментарии.

– А смысл статейки в том, что автор не принимает и не критикует господствующую ныне физику частиц, где обитает и ваш покорный слуга. Он исповедует иную физику, назвав её «естественнонаучной моделью пространств». Для него пространство и вещество суть одно. Материальный мир у него есть цельный и неделимый. Иначе говоря, сплошной. Всю материю он видит одним сплошным пространством, не имеющим внешности. Ну, оно ведь понятно, внешности нет по одной простой причине: за внешностью подразумевается наличие