Под прусским орлом над Берлинским пеплом - ATSH Страница 19

— Бернд, — заискивающе улыбнулась мама, и в её голосе прозвучали необычно мягкие, ласковые нотки. — Как твоей семье здесь? Расположились?

— Да, Марья вполне довольна, — ответил Бернд спокойно и уверенно, без малейшего намёка на то подчинение, которое он обычно проявлял по отношению к маме.

— Я всё ждала, когда ты придёшь, — мама встала из-за стола и подошла к Бернду. Мой отец был довольно щуплым и невысоким человеком, но даже на его фоне мама выглядела маленькой и хрупкой. А рядом с крупным, широкоплечим Берндом она и вовсе потерялась, словно нежный цветочек рядом с могучим дубом.

Они обнялись. Это было совершенно неожиданно и даже странно. Я привык видеть их отношения строго формальными, почти деловыми. Однако в этих объятиях не было ничего дурного, ничего такого, что могло бы навеять подозрение на нечто непристойное. Это было похоже на объятия родных брата и сестры, близких и дорогих друг другу людей. Ни в коем случае это не были объятия любовников.

— Так чего звала-то? — спросил Бернд, отстраняясь и встречая взгляд мамы спокойным, равнодушным взглядом. В его голосе не было ни малейшего признака подчинения или угодливости.

— Могу ли я тебе верить на все сто процентов? — мама наклонила голову, смотрит на него в лицо своим необыкновенно красивым, обезоруживающим взглядом. Мичи умела смотреть точно так же. Завораживающий и безусловно гипнотизирующий взгляд. Перед такой женщиной были бессильны все мужчины, у них просто отнимался дар речи.

— Конечно, — ответил Бернд коротко, голосом хриплым от недавнего молчания. В этом «Конечно» не было уверенности, только измученная покорность.

Мать сидела напротив, её лицо было бледным, но глаза горели тревожной искоркой. Она вглядывалась в своего кузена, стараясь прочесть правду на его лице, в глубине его глаз.

— Тогда, скажи мне, ты видел своего брата? Стэн, как он? «Вышел из тюрьмы?» —спросила она, её голос был спокойным, но в нем слышалась стальная твёрдость. Она не отводила от него своего взгляда, словно пыталась проникнуть сквозь его защитную оболочку.

Бернд замолчал, его взгляд ушёл в даль, в прошлое, полное горьких воспоминаний. Он с трудом произнёс: — Стэн? Это имя я лет десять не слышал. Его голос звучал задумчиво, растерянно, словно он пытался восстановить забытые фрагменты своей памяти. Но в его глазах мелькала скрытая вина.

Тишина сгустилась в комнате, тяжёлая и давящая. Только тихий скрип старого стула оживлял картину. Мать не отрывала своего взгляда от Бернда. Её лицо исказилось глубокой печалью, глаза наполнились слезами.

— Брат мой, — прошептала она, её голос срывался, словно на грани рыданий. — Только не лги мне. Я для тебя и твоих детей сделала так много добра. Ты знаешь, я боюсь и ненавижу этого человека. Он угроза мне и моим детям. Я даже представить не могу, что он сделает с Гансом и Адамом. Слезы потекли по её лицу, оставляя за собой следы горькой безысходности. Бернд обнял её, в его объятиях чувствовалась напряжённость.

— Я не лгу тебе, Клэр, — сказал Бернд, его голос был низким и хриплым. — Я ничего не знаю о Стэне. Фрици думает, что он погиб. Знаешь же, всякая чахотка, сырость, блохи… Кто от такого выживет? Да и всякие дурни там обитают. Тюрьма лишь калечит людей. Он говорил быстро, словно стараясь убежать от своих собственных переживаний. Но его слова звучали неубедительно, оставляя после себя тяжёлое чувство недоговорённости. В комнате снова воцарилась тишина, ещё более тяжёлая и пронзительная, чем прежде.

Мама нервно заметалась по комнате. Темные волосы, выбившиеся из строгой причёски, обрамляли лицо, словно растрёпанные перья. Руки, сжимавшие края платья, дрожали

— В том и дело, Бернд! — вскричала мама, голос сорвался на истеричный крик, слова вырывались из неё рывками, как из разорванного мешка. — Он здесь, я знаю это и чувствую! Он! Он сплошное зло! Он убьёт моих детей! Он… — Она замолчала, задыхаясь, руки прижаты к груди, защищая сердце за стеной рёбер. Её глаза были широко раскрыты, в них отражалась паника.

Бернд, наблюдавший за этим зрелищем с видимым безразличием, попытался успокоить её. Его тон был спокойный, даже немного издевательский.

— Почему он должен убить твоих детей? Благодаря Стэну ты здесь, уважаема и любима, — перебил он её внезапные вздохи, голос его звучал ровно и холодно, как звон стекла. Он опустил глаза, заметно улыбаясь уголками губ.

Этот комментарий подействовал на маму, как искра на пороховую бочку. Её рука с ударной силой вылетела вперёд, нанося Бернду резкую, звонкую пощёчину. Звук раздался резко и неприятно в тихой комнате. мама задышала тяжело, её грудь быстро поднималась и опускалась.

— Благодаря ему? Благодаря своим мозгам! И только им! — прошипела она, её глаза блеснули яростным светом. Красные пятна на щеках контрастировали с бледностью её лица, подчёркивая её бушующее возмущение. Она отшатнулась от него. В своей огорчённой она напоминала кобру, готовую к броску. Длинная шея вытянулась, тело приготовилось к атаке.

Бернд, нисколько не смутившись полученной пощёчиной, опустил глаза и тихо промолвил, в его голосе проскользнула колкая усмешка:

— Но ведь это он потратил деньги на твоё обучение, — его тон был спокойным, но в нем скрывалась жестокая ирония. Он наслаждался её страхом и бессилием, и это было видно в его спокойном лице. Слова парили в воздухе, отражая горькую правду о сложных и переплетённых отношениях между кузенами. — Он кормил тебя и воспитал, взял тебя к себе, хотя ты сама знаешь какой он человек по своей натуре. Ту же Марью вспомни. Или то, в каких условиях ты жила? Он обращался с тобой, как с принцессой, Клэр.

Бернд наслаждался моментом. Мама стояла, застыв от изумления, а он, словно хозяин кукольного театра, управлял её эмоциями. Его лицо выражало спокойное самодовольство, в его глубоко посаженных глазах блестело холодное удовольствие. Он получал явное удовлетворение от того, что присмирял её бушующие эмоции, напоминая себе и ей, благодаря кому у неё есть всё то, что она имеет. Он уверенно держал ситуацию под контролем, наслаждаясь её бессилием.

— Как ты смеёшь?! Тебе показать твоё место? Стэн убийца и насильник! И ты такой же? Ты его оправдываешь! Ты тоже такой! — мама, с неистовым криком, толчком отбросила Бернда от себя, как ненавистного врага. Её тело дрожало от неконтролируемого гнева, вызванного внезапной правдой. Вот ещё один скелет — мать