Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1990 год Страница 2

Невысокие, узкоплечие, наивные индейцы Кубы оказались, конечно, плохими работниками на плантациях и шахтах испанских конкистадоров. Этих слабосильных рабов вскоре почти не осталось, и тогда поставкой «живого товара» из Африки занялись хозяева невольничьих кораблей, главным образом португальцы и англичане. В 1524 году на Кубу была доставлена первая партия черных рабов. Начался любопытнейший и до конца не исследованный процесс взаимного проникновения и постепенного слияния трех самобытных культур.

Был, правда, момент, когда этот процесс едва не оборвался. В 1602 году остров практически обезлюдел. А все потому, что запасы золотоносных минералов в местных шахтах были изрядно исчерпаны, и, несмотря на строжайший запрет Мадрида, кубинские поселенцы вместе со своими невольниками бросились на «освоение» Мексики и Перу. К счастью, население острова быстро разобралось, что на сахаре и кофе можно наживаться совсем не хуже, чем на драгоценностях. И вскоре заселение страны возобновилось.

Недавно Академия наук Кубы пригласила для совместной работы советских коллег из Института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. Речь шла об изучении самых малочисленных этнических групп, «занесенных» на остров в разное время. Это и японцы, часть которых оказалась здесь после декрета президента Рузвельта от февраля 1942 года, предписывавшего интернировать их с Западного побережья. Это жители Гаити и Ямайки, выходцы с Каймановых островов, и потомки переселенцев с мексиканского полуострова Юкатан, и многие ныне полноправные граждане социалистической Кубы.

— А параллельно шла, разумеется, этническая эволюция. Причем изучить ее важно и для нас, советских исследователей,— говорил мне Валерий Тишков, один из наших этнографов, работающих на Кубе.— Уникален опыт жизнеобеспечения, накопленный каждым народом, и особенно его взаимоотношения со своими соседями. Вот мы и сравним динамику формирования кубинской нации с соответствующими процессами, происходившими в течение ряда столетий на территории нашей страны. Многое благодаря этому поймем, сопоставим, обобщим...

Правда, в отдаленных уголках Кубы, в частности в провинции Гранма, жители относились к исследователям с явным недоверием. Разве похожи на серьезных ученых эти чудаки, способные целыми часами сравнивать различные типы воловьих упряжек либо ощупывать стены боио — традиционных крестьянских домиков под пальмовыми крышами. Но вот провинциальная ассамблея народной власти и местное отделение национальной ассоциации мелких земледельцев подготовили для экспедиции добровольных помощников — по 75 человек в каждой муниципии. Они организовали массовое анкетирование сельских жителей, провели среди них разносторонние опросы. Особенно подробно расспрашивали старожилов, помнящих прежний быт своих деревень.

Рыбацкие поселки и отдаленные горные хутора, самобытное жилье табаководов и «негритянские кварталы» при старинных сахарных заводах — все это тщательно изучается. Записаны десятки песен, пословиц, речевых оборотов, зарисованы образцы народной одежды и мебели, собраны рецепты всевозможных кушаний.

— В том числе и нашего ароматного касаве — традиционного деревенского хлеба, предложенного в свое время еще Колумбу. Он выпекается с добавлением тропического корнеплода юкки, который напоминает по вкусу картофель,— рассказывала нам заведующая отделом гаванского Института исторических наук Анна Хулиа Гарсиа.— Ныне известен касаве более чем тридцати видов! А ведь по рецептам блюд, по домашней утвари, фольклору и многим другим чертам можно судить о происхождении той или иной общины. Мы считаем, что именно сложное сочетание всех этих черт и привело к образованию кубинской нации.

Новогодняя открытка с тройкой

Казалось бы, рабство чернокожих должно было навеки противопоставить белых жителей африканцам. Но вот удивительный феномен — этого не произошло! Мало того, страну стали со временем называть «примером этнической гармонии». Сегодняшней социалистической Кубе вообще неизвестно такое социальное зло, как расизм. Чем же, спрашивается, можно объяснить замечательный иммунитет большинства кубинцев к расовым предрассудкам?

Дело в том, что Испания, едва ли не самое отсталое в ту пору государство Западной Европы, перенесла на свою «карибскую жемчужину» всю устаревшую феодальную иерархию. В результате белые поселенцы простонародного происхождения, да и небогатые дворяне, оказались на Кубе столь же бесправными перед генерал-губернатором, как и где-нибудь в Андалусии. Вот и получилось, что бронзовотелый мулат, служивший подмастерьем у какого-нибудь белого гаванского сапожника или слугой в доме стряпчего, был своему хозяину гораздо ближе, чем высокопоставленный чиновник из генерал-капитанства. Случалось, беглые чернокожие рабы либо «вольноотпущенники» успешно агитировали бедняков с белым цветом кожи в пользу совместных действий против угнетателей.

Благородные идальго, приплывавшие на Кубу, чтобы здесь служить короне и заодно наживаться на всяческих поборах, не замедлили искусственно отделить себя от... своих же осевших здесь соотечественников. Мало того, приезжие испанцы стали презрительно называть белых поселенцев Кубы... креолами! Хотя на большинстве Антильских островов так именовали отнюдь не белых, а «цветных», появившихся на свет от смешанных браков.

Иными словами: если кто-либо «нагрянул» в Гавану из метрополии с королевской ревизией либо прибыл послужить здесь в колониальной армии, это — испанец. Если же выходец из Гранады, Кордовы или Кадиса остался здесь навсегда, то он уже человек второго сорта — креол. При этом он может быть вполне состоятельным, может иметь особняки и кофейные плантации, но...

Однако настанет грозовой для Кубы 1868 год, и креольский помещик Карлос Мануэль де Сеспедес, вошедший позже в историю как «отец нации», прикажет расковать цепи рабов в своем поместье Демахагуа. Из местечка Яра — того самого, где был казнен Атуэй, прозвучит набатом клятва повстанцев: «Независимость или смерть!» — спустя столетие она вдохновит на бой героев Сьерра-Маэстры. Вместе со вчерашними невольниками Сеспедес отправится под призывные звуки «Баямесы» (кубинский гимн, впервые исполненный в городе Баямо) на неравный бой с регулярными испанскими войсками.

А разве не характерно, что в 1880 году первая же речь национального героя страны Хосе Марти после его прибытия в США в качестве политэмигранта будет посвящена именно «негритянскому вопросу» — к огромной радости собравшихся в зале выходцев с Кубы — как белых, так и «цветных»?!

Единственным в истории страны периодом довольно жесткой расовой сегрегации была эпоха неоколониальной зависимости от США, начавшаяся после победы Соединенных Штатов в испано-американской войне 1898 года. Впрочем, даже в те годы ни один кубинский профсоюз не исключил из своих рядов «цветных» членов. За несколько десятилетий были преданы «суду Линча» по всей стране «всего» двое негров. Как-то гаванские газеты опубликовали фотографию, запечатлевшую радостную встречу двух пожилых людей. Они не виделись 46 лет. И вот теперь Хулио И. Родригес, типичный «белый креол», разыскал своего первого учителя — Хосе Анхеля Кесселя, чья ослепительная улыбка на шоколадном лице сразу выдает в нем потомка выходцев из Центральной Африки. Кессель сейчас на пенсии, а Родригес заведует отделом в министерстве сахарной промышленности Кубы.

Может быть, сам по себе сюжет такой встречи полвека спустя не столь уж нов. Более того — даже традиционен. Но вот предыстория у него, на мой взгляд,— интересная.

Начать ее, говорили мне собеседники, лучше всего с океана — бушующего и потому грозного. Рабы-африканцы, стоявшие впритирку друг к другу в душном трюме, шептали слова заклинаний — единственное, что им удалось взять с собой из далекой саванны. А на верхней палубе молились своему белому богу торговцы «живым товаром». Но тайфун продолжал свирепствовать. Стих он только через неделю, когда потрепанный парусник вошел в бухту Сантьяго-де-Куба.

— По семейному преданию, это произошло ясным новогодним утром,— рассказывает Кессель.— На том судне и находился один из моих предков. Через год он принял участие в традиционном карнавале рабов в ночь на 12 января.

Карнавальная ночь в Сантьяго-де-Куба бывала для невольников поистине долгожданной. И дело тут вовсе не в чудесах пиротехники или, скажем, в накрахмаленных маскарадных костюмах. Важно другое — по установившейся традиции, никто из рабов до самого утра не подвергался наказаниям.

Из своей среды негры выбирали «черного короля» и «черную королеву». В ту ночь повезло прадеду моего собеседника, его короновали. На новоявленного «монарха» обратил внимание стоявший неподалеку барон Кессель, участник знаменитой экспедиции Александра Гумбольдта по странам Латинской Америки. Вскоре путешественник купил этого африканца вместе с семьей на аукционе, сделал его своим слугой и в итоге даже оставил ему свою фамилию.