Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1990 год Страница 3

— Видно, смекалистым парнем был мой прадед, если умудрился обратить себе на пользу тяжелый труд слуги-носильщика в составе экспедиции,— улыбается Хосе Анхель.— Работая рядом с образованными людьми, он и сам постепенно освоил грамоту. Из поколения в поколение стало передаваться поверье о том, что кто-нибудь из черных Кесселей обязательно поступит в университет.

Чудес, однако, не бывает. Прошло почти полтора столетия, прежде чем Хосе Анхель первым в роду Кесселей окончил наконец обыкновенную школу. Продолжение учебы оказалось делом несбыточным. Денег не хватало даже на хлеб. С большим трудом юноша устроился преподавателем начальных классов в муниципии Никеро на востоке страны. Самым способным учеником у него там был худой и вихрастый Хулио, сын железнодорожника местной узкоколейки. «Из тебя вышел бы отличный студент»,— сказал однажды мальчику учитель.

Кессель действительно старался подготовить своих воспитанников получше, но его все равно уволили — дело обычное во времена неоколониальной республики, когда уровень безработицы среди кубинских преподавателей был одним из самых высоких. Судьба надолго разлучила негра Кесселя с его белым любимцем Хулио. Но паренек запомнил слова учителя и занимался прилежно, окончил курсы младших экономистов. Высшее образование, правда, получить не удалось. У него уже подрастали дети, когда новая, социалистическая Куба открыла дорогу к знаниям для всех.

Обняв своего первого наставника, Хулио Родригес достал из кармана открытку с незнакомым пейзажем: заснеженные поля, хрустальные сосульки под крышами, лихая тройка на деревенской улице.

— Это сын прислал поздравление из СССР,— пояснил он Кесселю.— Есть тут кое-что и для вас.

Кессель степенно надел очки, взял открытку и стал читать: «Отец, вот было бы здорово встретиться со старым учителем, о котором ты мне рассказывал. Он бы наверняка обрадовался, если бы узнал, что я поступил в одесский вуз и изучаю основы ядерной физики, а по окончании института буду работать на первой нашей атомной электростанции в Хурагуа. В общем, решил учиться и за тебя, и за него».

Вкусы, привычки, правила

К разговору на любую тему кубинцы готовы сразу же, без «разведки боем», и притом буквально все — от мала до велика. Однако высокоразвитое чувство собственного достоинства не позволяет им соглашаться даже «для виду» с тем, что для них неприемлемо. Я не раз видел, как обслуживающие высокопоставленных зарубежных гостей водители, гиды или, скажем, капитаны прогулочных катеров твердо возражали заезжим миллионерам и их капризным спутницам по спорным вопросам программ пребывания, вовсе не задумываясь при этом о заранее потерянных сувенирах.

Мне показалось, что климат делает кубинцев подчас досадно спокойными, особенно по нашим меркам. Когда кругом царит вечное лето, нет нужды справляться с большей частью годового производственного цикла за четыре месяца, как у нас, во время сельскохозяйственной страды в средней полосе. Кубинской «зимой» запросто можно прокладывать дороги и выращивать капусту, пить на балконе кофе и подстригать траву на стадионах. То, что не успели на этой неделе, можно отложить на следующую... Вот и монтер, чинивший электропроводку корпункта, когда я писал эти строки, тоже не стал спешить, тем более что дело было в пятницу. Что ж, доживем до понедельника.

Словом, есть, определенно есть некоторая изнанка у этой «тропической простоты». Поблагодарив, скажем, иностранных специалистов за вкусный ужин, навестивший их кубинец вполне может на глазах у хозяев... высыпать себе в карман все оставшиеся в вазе конфеты или шоколадки. В стране пока еще небогато с кондитерскими изделиями. Но дело не только в этом — гость, будучи даже образованным человеком, вместе с тем не обременяет себя «лишними» нормами и правилами поведения.

Действует проверенный критерий: зачем себя ограничивать, комплексовать? Жизнь ведь настолько прекрасна, а сегодняшний вечер так замечателен! Вот я и продлю его для себя, а заодно и угощу черноглазую Хуаниту из соседней квартиры.

Кубинцы любят сладкое до безрассудства. И это, между прочим, одна из причин, по которой зарубежные писатели иногда называют их «взрослыми детьми». Огромный кремовый торт, уничтоженный на кубинской свадьбе за полчаса, настолько сладок, что есть его, по-моему, просто невозможно. Обилие сахарного тростника на острове наложило на местные вкусы бесспорный отпечаток.

Привычка подслащивать еду и питье, мне кажется, отразилась и на художественных вкусах изрядной части кубинской публики. Этим, кстати, умело пользовался дореволюционный кинопрокат, выбиравший из голливудской продукции самые «приторные» ленты с невероятно счастливыми финалами. А сегодня, когда режиссеры нового поколения предлагают гаванской аудитории фильмы в жестоком, обнаженно-правдивом стиле, реакция на них не всегда положительна.

За исключением особо редких случаев кубинцы не склонны своими силами готовить праздничный или же просто воскресный стол. Тут их взгляды, пожалуй, диаметрально противоположны нашим привычкам. Даже если в доме есть овощи, припасено в холодильнике мясо и куплены консервы, хозяйка предпочитает не хлопотать целый день у плиты. И хотя центров общественного питания в целом не хватает, да и обходится ужин недешево, но тем не менее «парить и жарить» в конце недели — это уж, по мнению кубинцев, слишком... Правда, в сельской местности традиция домашних ужинов для родных, друзей и знакомых еще жива.

Если уж обычный вечер дорог кубинцам приятной возможностью прогуляться по улицам без риска теплового удара, то можно себе представить, что означает для жителей этой страны субботний вечер! О делах в эти часы не говорит никто — срочный телефонный звонок, связанный с оперативным заданием редакции, считается нарушением правил хорошего тона. Семьи наносят визиты родственникам, кинотеатры переполнены, кавалеры приглашают своих дам в кафе-мороженое или на ужин в ресторан. Словом, субботний вечер на Кубе — это квинтэссенция отдыха в конце недели, искрометное пиршество красок и огней, угощений и напитков, танцев и смеха.

С необычайной легкостью, даже изяществом, знакомятся кубинцы с представительницами прекрасного пола. Прирожденные «дамские угодники», они поддерживают приятные связи самым достойным образом. Оскорбление женщины на Кубе — дело почти немыслимое, драка между кавалерами — явление крайне редкое, сквернословие в обществе — тоже. Конфликты улаживаются спокойно и разумно.

Мало сказать, что здесь любят детвору, просто обожают, наслаждаясь нежными овалами ребячьих лиц, любуясь чуть косолапой походкой малышей и копируя их первые членораздельные фразы. Если ребенка не с кем оставить дома, мать без какого-либо смущения приводит его на работу, даже если речь идет о министерстве. Однажды я увидел нескольких малышей... в штабе погранвойск республики. Может быть, восхищаться этим не следует, но если и существует страна, где отношение к детям возведено в культ, то это Куба.

Кубинцы не любят резких замечаний, не приемлют начальственных разносов, а провинившихся «ставят на место» спокойно, не нарушая этики. Здесь умеют даже понижать в должности или отправлять на пенсию таким образом, чтобы в сердце «пострадавшего» не осталось горечи. Сколько раз становился я невольным свидетелем того, как пожилого управленца или производственника, который уже «не тянет», направляют перед заслуженным отдыхом в бесплатную туристскую поездку куда-нибудь в Чехословакию, да еще вдвоем с супругой! Переводя недостаточно активного журналиста на другой участок, его убеждают в особой значимости, перспективности новой работы. «Да, выполнять намеченное необходимо,— соглашаются кубинские друзья.— Но вовсе не любой ценой, и уж, во всяком случае, не ценой здоровья и нормальных человеческих отношений».

На Кубе ценят мягкий, добрый юмор. Здесь он не должен компрометировать даже тех, кому не повредило бы и острое словцо. Основные типажи, отражающие национальные взгляды на сатиру и остроумие, канонизированы в городке Сан-Антонио, что на берегу озера Аригуанабо. У въезда в город возвышается монумент... комедийным персонажам, куклам и маскам, известным всей Кубе. За всю историю городок сменил уже несколько «приставок» к имени Святого Антонио. Но если сегодня спросить местных жителей, какое имя они в конце концов предпочитают, то в ответ прозвучит: «Сан-Антонио-дель-Умор». «Умор» означает «юмор», и эта характеристика городу к лицу. Для кубинцев он стал таким же синонимом шутки и гротеска, как, скажем, Габрово — для жителей Болгарии.

Те черты характера, что присущи в той или иной мере всем кубинцам, сами они определяют широким и емким понятием «кубания». Под этим понимают национальный дух, наиболее ценные черты характера. А если проще — то как следует, с пользой для себя и для окружающих, прожить, в общем-то, крохотный отрезок мировой истории, именуемый человеческой жизнью.