Чарованная щепка 2 - Валерия Демина Страница 2

Лицо ее исполнилось одобрения и признательности, а юная барышня отчего-то совсем заалела. После сего конспиративного провала мы станем уже звать их именами, которые угадать не трудно: в карете Карнелисов по странному случаю оказались Арис и Леонора Терини.

Леди Анна застыла с поднятыми бровями.

— Вы знаете моих детей? — в тон ее пробралась такая обнадеженная жалкость, что пришлось даже два раза кашлянуть в платочек.

— Несколько, — призналась Арис, впервые подавая свой затрепетавший голос. — Господин Себастьян… весьма теперь прославился.

— В самом деле? — снова вспыхнула леди Анна, вымещая на платке свое нервозное ликование.

«Ах, птенчики мои!» — горделиво переглянулась она с Базилем, который как будто сумел еще надуться, даже спустя полчаса от обеда.

— О, поверьте! — убежденно сообщила Леонора. — Земский приказ возлагает на них особые надежды.

Трудно ей было сию же минуту не поймать приятную хозяйку экипажа за мягкую руку и не сойтись по-настоящему тепло. Однако Себастьян еще не писал в «Улитки» о счастливом сватовстве, и Леоноре пришлось промолчать, оставляя за ним это важное слово.

Старшие Карнелисы ничего не знали, но семья Арис же готовилась к свадьбе со всею доступной энергией. Пока дамы занимались платьями и шили туфли, Флавий ревизировал финансы, тут же спуская изрядную часть на приданое своей наследницы. Кроме денег и драгоценностей, он взялся добывать и земли.

Царевич отчаянно жаждал отбросить всякий расчет и забрать жену с дочерью в свой столичный дом, под крыло неусыпной заботы. Однако, время еще не пришло — после встречи в кабинете Диего они виделись только на людях, не смея перекинуться и словом. Осмотр нового поместья, условленный в письмах, пришлось обставить с высокой секретностью — и туда, и обратно они добирались порознь. Диего намекал, что пригляд за бывшим узником ослабили, но привлекать внимание к его леди пока не следует.

Флавий слушался и тосковал. Арис он обожал с первой минуты узнавания, до боли жалел, что пропустил этапы взросления дочери, а теперь не может быть рядом в ее волнениях перед свадьбой. Так она и уйдет в свою новую семью, не успев разделить с ним прежней.

Перед Леонорой же терялся как мальчишка. Была ли это ее заслуга, или рядом с нею царевич ощущал отъятую пленом юность — но ему едва хватило смелости взять пальцы жены в свои, когда они шли по садовой дорожке на осмотр купленного дома.

Леонора до сих пор обмирала, вспоминая это осторожное касание — как будто одна ее часть вела беседу в экипаже, а другая еще незримо светилась перед высоким крыльцом усадьбы.

Только после опознания в добродушной паре будущей родни леди, наконец, вернулась в настоящее, и они с Арис предались нежнейшему любопытству.

Мужчины не очень-то говорят о детстве — зато ненадежным кладезем их тайн выступают матери. К этой роли Анна Гаспаровна была вполне готова, но, услышав просьбу рассказать про знаменитые «Улитки», не вдруг поверила своим ушам.

Спутницы покорили ее совершенно, так что скоро в деталях ведали обстановку себастьяновой комнаты, его любимые блюда, а также клички всех кошек в округе. Видя негаснущий интерес, леди Анна расширила свой экскурс до целого земства и подчеркнула, что это никак не захолустье: кроме дивных лесных угодий край хвалится лучшими колоколами, а на реке нашли редкий участок перепада высот и скоро построят новейшую водяную мельницу для производства бумаги — между прочим, только третью в Ладии!

Базиль Карнелис внимал через дрему, как попутчицы жадно дознаются у Анны о быте чужих им «Улиток», и вывел одно: женской природы ему не постичь вовеки.

* * *

Скрип родного экипажа истомившаяся Виола распознала за версту. Вылетев на крыльцо первой, она едва дождалась, пока Себастьян поможет матушке спуститься, и бросилась к ней с поцелуями. Глаза туманила соленая вода — только теперь бойкая барышня открыла, как соскучилась по милым, неспешным своим родителям.

Анна Гаспаровна тоже не таила слез.

— Доченька! — лобзания встречали то волосы, то щеки цветущей Виолы.

Когда та переметнулась к батюшке, леди прижала к себе и сына, все еще дивясь внезапной взрослости когда-то тощего подростка с длинной шеей.

О спутницах припомнили не вдруг.

Они еще в дороге наотрез отвергли провожание к дому, решив прогуляться от «Щепки» пешком. Леди Анна снова дивилась их скромности и не могла даже помыслить, что те устыдились родной избушки на Зеленой улице.

— Помоги дамам выбраться, — спохватилась, наконец, леди Анна, подталкивая сына к распахнутым дверцам экипажа.

Обернувшись, тот нежданно встретился с любезными сердцу очами.

— Как! — воскликнул юноша. — Вы уже познакомились?

Подшагнув, он выпустил старшую леди Терини, затем подал руку и нарядной Арис.

Анна Гаспаровна обнаружила, что не спросила даже имени чудесных спутниц.

— Не вполне, — призналась она. — Но добрые леди скрасили нашу дорогу.

Не отпуская девичьей руки, Себастьян посмотрел на обоих своих родителей.

— Тогда я прошу вас полюбить их всей душою, — волнуясь, обратился он. — Леди Арис — моя невеста.

Анна Гаспаровна миг смотрела на скромную красавицу с тремя деревеньками за плечами и производила в уме диагноз — не может ли все оказаться сном? Пожалуй, что и в грезы ее Себастьян пробирался всегда со скучною книгой, нынче же весь растворился в сиянии. Стыдливая его барышня стояла рядом и, кажется, держала голову прямо из последних сил.

Эта новость никак не могла быть правдой — но, кажется, ею была.

— Доченька! — сызнова всхлипнула леди и бросилась теперь на шею второй девице.

Виола, еще пребывая в экзальтации встречи, сию минуту припала к этому союзу.

— Я знала, знала, что Арис вам понравится!

Оттиснутый подальше Себастьян в умилении смотрел на сценку и гадал: пора ли уже сообщить матушке, что к Арис Терини следует обращаться «ваше высочество»?

Глава 2. Хозяева столицы

В Итирсисе: 30 июля, воскресенье

Захваченный трудами, Алессан пропустил уже столько светских раутов, что это становилось неприличным. В лицо ему не выскажут укора, но общество жестоко мстит затворникам не словом, а забвением.

Чуя близость этой грани, Лис еще третьего дня вывел согласие на карточке Элены Филипповны.

Ее вечер в городской усадьбе традиционно звался «молодежным». Рано лишившись мужа, бездетная леди посвятила себя заботе о юных отпрысках благородных фамилий: уже лет пять итирсяне начинали выезжать именно с ее салона.

Обстановка была в меру камерной — только две гостиных с широким общим балконом — и почти совсем непринужденной, так что барышни не слишком тушевались, а уж кавалеры слетались в усадьбу как осы на сахар. Даже мужи постарше, «случайно» причисленные к