Чарованная щепка 2 - Валерия Демина Страница 3

Это значило, что кроме прекрасных глаз тут водились полезные собеседники — и добрую половину приема Алессан воистину работал.

Само внимание и тактичность, в «мужской» гостиной он обошел всех сколько-нибудь влиятельных лиц, для каждого нашел маленькую приятность, кого-то сумел разговорить и выказал самое душевное участие к предмету. Порою — очень мягко — юный маг вставлял и свою остроту.

Волнение было напрасным — сына Диего Алвини, главы Земского приказа, мужи отлично помнили. Он оживлял беседу своей молодой энергией, а кроме того — стоял достаточно высоко по рождению, чтобы его даже совсем зеленым было выгоднее иметь приятелем, а лучше — подопечным. Не стоило пренебрегать и родством юного честолюбца с ее величеством.

Лет пятьдесят назад по приглашению правящего дома в Ладию прибыли две сестры, гиарские принцессы. Обе устроились благополучно: одна стала женою цесаревича (ныне — императрицею), вторая составила счастье мага древней фамилии Алвини, приходясь теперь Алессану бабушкой. Пятеро детей, армия внуков и правнуков пожилого императора были для Лиса не такой уж далекой роднею.

Словом, Алессана встречали тепло, раз даже спросили об участии в деле с тассирским шпионом и деревом. Он излагал охотно, выверенно-скромно, замечая и роль Себастьяна в раскрытии этой интриги.

— Молодой Карнелис? Наслышан, — отметил надзорщик столичного судоходства. — Ладия богата на таланты. Как вы о нем судите?

— Замкнутый, немногословный, — задумался юноша, — и человек дела. Империи нужны такие люди.

— Темпераментом в отца, полагаю, — кивнул глава Почтового приказа с большим пониманием вопроса. — Все Карнелисы таковы.

Алессан приподнял бровь, подумав о неукротимой Виоле Базилевне, но разубеждать сановника не стал — пора привлечь несколько внимания к другой барышне.

— Не забудемте и роль его невесты в этом деле, — прибавил Алессан. — Одаренная особа, красавица, очень продвинувшая нас в раскрытии злодейской защиты дерева.

По лицам двоих собеседников Лис угадал, что роль барышни обсуждалась в свете куда менее. Однако задача стояла торить дорожку Себастьяну и Арис в общество — света им не избежать, так что лучше сразу обернуть знакомство с ними честью.

— Кто же эта муза господина Себастьяна? — спросил почтовый глава.

Алессан сделал загадочное лицо.

— Благородная леди Арис пребывает в столице инкогнито, — сказал он. — Однако, будь я вправе дать рекомендацию, советовал бы при встрече не обманываться простотой ее манер.

— Иностранка? Принцесса?

Юный маг изобразил на своих губах задвижку и значительно улыбнулся — мол, он и так уже чрезмерно разболтался.

— А как же его высочество? — напомнил он, как будто меняя тему, хотя лишь перевел ее с дочери на тайного отца. — Флавий Максимилианович тоже оказал следствию значительную поддержку. Что слышно из дворца?

За судьбу Флавия Лис искренне печалился, выделяя того среди двоюродных дядек после совместных приключений с деревом. Лишь весною вернувшийся из двадцатилетнего тассирского плена, царевич не мог похвалится доверием первых лиц.

Надзорщик судоходства выказал сочувствие к этой беде, хотя внешнее мало значило в этих стенах.

— Я обедал с императором о той седмице, и Флавий Максимилианович был за семейным столом, — поделился он. — Едва ли тассирский след забудут скоро, но смею думать, его позиция крепнет. Ее величество уже смотрит на сына совсем тепло.

— Увидим ли мы его у Элены Филипповны? — спросил Алессан. — Он жил при тассирском дворе и мог бы украсить вечер экзотическими баснями.

Хозяйка салона знала и чувствовала свет. Если Флавий будет ею приглашен — стало быть, и во дворце лед уже тронулся.

— Кажется, пока хозяйке достанет и ваших рассказов о тассирских резидентах, — улыбнулся собеседник. — Она весьма сокрушалась вашим долгим отсутствием.

О, довольно о нем, роль героя — не для этой публики.

— Элена Филипповна так снисходительна, — поделился Лис, — терпит неучей вроде меня, хотя, разумеется, более предпочла бы разузнать о северных землях Ладии.

Надзорщик носил звание контр-адмирала и орден за взятие морской крепости в северной войне, так что юноша аккуратно сместил центр беседы на его боевую ностальгию.

Когда Алессан отходил к другому кружку, его догнало лукавое «Далеко пойдет!»

Маг был жаден и до новостей.

Для начала в копилку легли толки о новых назначениях в Совет — ничего неожиданного, отметил он. Юноша пока не мог предречь выбор императора, но логику за переменами вполне усматривал.

В ином кружке предприимчивый коммерсант сокрушался о проблемах экономических. Более полугода Ладия втянута в торговую блокаду Валиции, что сильно поднимает цены на стекло и мыло (разумеется, все равно ввозимые через третьи страны). Кроме того, валицианцы имеют множество рычагов для мести — и войну они изберут последней. К примеру, процент фальшивых серебряных лун в общей денежной массе Ладии угрожающе подрос. Маги Казначейского приказа, определявшие подделки без весов, били уже тревогу — за ловким ходом узнавалась рука валицианского патриция.

Надежду возлагали на невиданную в Ладии новинку — бумажные ассигнации. Новые деньги выпустили с началом июля, и толки об их пользе и недостатках были в самом разгаре. Курс ассигнации к серебряной луне на рос на первом ажиотаже, но магистры качали головами — чародейская защита от подделки не достаточна. После истории с цветами провал по части древесного кода в империи стал очевиден, а бумага имеет прямое к нему касательство.

Алессан сделал мысленную пометку для разговора с Себастьяном — заодно пора научить его держать ухо востро в отношении магических открытий. С Карнелисом интересно говорить об артефакторике и не только, но знания его устаревают, а с таким талантом следует быть на острие прогресса.

Благополучно освежив свои знакомства, Лис позволил себе, наконец, расслабиться. Можно отложить роль «подающего надежды» наследника Алвини и вздеть привычные лавры первого кавалера любого салона.

Торопиться некуда, размяться можно издалека — посидеть на просторном балконе с видом уставшего от света человека. С большой вероятностью там же окажется кто-то из барышень, особенно беззащитных против его чар.

Нет, Алессан был не дурак, чтобы опускаться до скандала. Он всегда пудрил головы с такой деликатностью, что ему и предъявить потом было нечего. Когда барышня вдруг заявляла близким, что партия с генералом ее не трогает и она вот-вот ожидает предложения от молодого мага, для обвинения последнего нельзя было найти ни лишней встречи, ни строчки письма — все только на виду и с безупречным тактом.

Однако настоящая невеста, отвергшая договорной союз, выказала ему столько небрежения за полгода, что жених нуждался в терапии — тихом обреченном обожании какой-нибудь ясноокой лани.

В конце концов, безответное чувство возвышает, пожимал плечами внутренний Лис на уколы совести.

Маг вышел на мраморную террасу второго этажа, уселся на широкие перила. С сомнением посмотрел в