Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год Страница 20

Поверхность чистого снега обладает высокой отражательной способностью, особенно для видимых лучей солнечного спектра. В безоблачные дни полярной весны (а в Антарктиде и лета) яркость снежной поверхности так велика, что на нее невозможно смотреть без защитных очков. В полярных условиях яркость безоблачного неба обычно очень мала, и ландшафт освещается почти целиком прямыми лучами солнца. Благодаря резкому контрасту между освещенной и теневой поверхностью близкие и удаленные предметы, а также мельчайшие детали на снегу видны исключительно отчетливо. Большую роль играют в этом кристальная прозрачность и сухость воздуха.

Но вот на голубом фоне неба появляются сначала перистые, а затем и перисто-слоистые облака. Освещение становится монотонным, мелкие детали рельефа постепенно исчезают. Облачность продолжает опускаться все ниже, переходя в плотный сплав высокослоистых облаков. Все вокруг растворяется в потоке яркого молочного света. И хотя этого света достаточно, чтобы вдеть нитку в иголку, человек чувствует себя так же беспомощно, как в кромешной тьме.

Явление белой тьмы объясняется тем, что неплотная и слабо насыщенная влагой облачность в полярных странах мало поглощает проходящий сквозь нее поток радиации. Падая на поверхность снега, этот поток, рассеянный облаками, подвергается многократному отражению между, небом и землей. При определенном соотношении плотности облачного слоя и интенсивности радиации яркость снежной поверхности, атмосферы и облаков воспринимается глазом совершенно одинаково, что и вызывает явление белой тьмы.

Продолжительность и интенсивность белой тьмы зависят от устойчивости такого соотношения. Наиболее благоприятные условия для нее складываются в околополуденные часы, при медленном смещении циклонов. Тогда она может продолжаться 4—6 часов. За ней обычно следует метель, и плохая видимость сохраняется надолго, хотя уже по другой причине. В тех же случаях, когда циклонический процесс затухает, с повышением облаков быстро исчезает и белая тьма.

Наибольшую, пожалуй, опасность белая тьма представляет для авиации. Полеты «в бутылке с молоком» или «в шарике пинг-понга», как называют их американские летчики, не раз оканчивались в иностранных полярных экспедициях катастрофой с человеческими жертвами.

Для наземного транспорта и для пешехода белая тьма также грозит опасностью, особенно если путь лежит в зоне трещин или вблизи берегового обрыва. Даже в населенном пункте со множеством знакомых ориентиров легко потерять нужное направление. Зимой 1957 года водитель вездехода перевозил в Мирном вещи из одного дома в другой. Стояла белая тьма, и вездеход совершил непредвиденный прыжок с берегового обрыва на морской лед. К счастью, все окончилось благополучно.

Поскольку белая тьма, как правило, спутник медленно смещающихся циклонов, то ее почти всегда можно предвидеть. Белую тьму, как и метель, рекомендуется переждать. Но коль необходимо двигаться, то существует один простой прием, облегчающий движение путника. Надо бросать перед собой лыжную палку или рукавицу. Скользя по поверхности, они не только укажут ее положение на ближайшие 5—10 шагов, но и будут служить масштабом для неровностей.

Полярные миражи

Белой тьме сопутствуют оптические обманы. Объясняются они невозможностью перспективного сравнения величины предметов. Близко расположенные темные предметы на поверхности снега воспринимаются как несоразмерно большие и поэтому кажутся удаленными. Небольшой камень можно принять за скалу и, приближаясь к этой «громаде», неожиданно споткнуться о нее. Стебелек пушицы представится вам телеграфным столбом...

Иногда неподвижные предметы «оживают» и в зависимости от психологического состояния путника принимают различные формы. Со мной, например, был такой анекдотичный случай. В ноябре 1929 года, подъезжая на собаках к охотничьей избушке, близ карского входа в пролив Маточкин Шар на Новой Земле, мы вчетвером «охотились» при белой тьме на поленья дров, приняв их за белых медведей.

Шутки белой тьмы далеко не всегда безобидны. Об этом нужно помнить молодым полярникам, новичкам на Крайнем Севере или в Антарктиде. Они не должны пренебрегать мерами предосторожности, когда возникает это своеобразное природное явление.

M. Кузнецов Рисунки М. Рабиновича

В плену у солнца

Легкая тень заслонила солнце. Исчезла привычная ниточка горизонта. Было такое ощущение, будто самолет набирал высоту. Но приборы показывали резкое снижение. Окружающий ландшафт растворился, исчез в потоке отвесно падающих лучей.

Командир корабля Масалов почувствовал себя таким же беспомощным, как мгновенно ослепший человек. Много лет он водил самолет. Ночью или в тумане тоже не видно ни зги, но тут свет заливал кабину, искрился, преломлялся в стеклах приборов, и, куда бы ни падал взор, глаза не улавливали даже слабых контрастов безбрежного океана.

Вдруг плеча коснулась рука штурмана: «Полетим вслепую».

Его будничный голос успокоил Масалова. Он кивнул, покосившись на видимый ему снизу угловатый мальчишеский подбородок Егорьева.

Теперь основная работа лежала на штурмане.

По трассам летать хорошо. Чуть сбился с пути, запроси по радио, и самолет запеленгуют, определят и местонахождение, и курс, и высоту. Здесь же радиостанции не было. Можно было бы сориентироваться по солнцу или звездам, но небо ослепляло. Действительно, полет вслепую! Егорьеву нужно было при помощи формул и показаний десятков приборов вывести верный курс.

«Если ошибется хоть на полградуса — конец», — подумал летчик.

Вокруг все тот же сверкающий свет.

— Земля! — неожиданно крикнул штурман.

Летчик вздрогнул от внезапной перемены. Дегтем внизу чернела вода с остатками ледяного крошева. А дальше, на горизонте, голубели знакомые берега.

— Объясни, почему мы попали словно в бутылку с молоком? — спросил Масалов молодого штурмана, когда они шли с летного поля. — Мне так ни разу не доводилось.

Егорьев объяснил, что в Арктике и Антарктиде мало насыщенные влагой облака почти не поглощают солнечных лучей. Лучи многократно отражаются от снега и облаков, яркость света возрастает, и в некоторые моменты ледяной покров, воздух и небо воспринимаются взглядом как одинаковая белая мгла.

— Без году неделя, как на Севере, а уже такие вещи знаешь.

— Интересовался на всякий случай.

Глядя вслед штурману, летчик думал о том, как важно обладать не только мужеством, но и знанием в любом деле.

Б. Петров

По дорогам мира

На юг от автострады

Мы не имели об этом столь ясного представления, когда по приезде в Будапешт засели на острове Маргит над картами Юго-Восточной Европы, чтобы окончательно решить, куда двигаться дальше. Предстояло наверстать незапланированные три дня задержки в Будапеште, — сказали нам в белградском посольстве. — И хотя кратчайшей путь в Тирану идет через Крагуевац и Митровицу (избрав его, мы потеряли бы возможность полюбоваться Адриатикой), мы отправились по дороге Белград — Сараево — Мостар — Дубровник — Титоград.

— Вы правильно выбрали — сказали нам в белградском посольстве — Сразу заберетесь на Балканы!

Прямые сквозные шоссе, особенно если они содержатся в хорошем состоянии, хотя и льют бальзам на душу автомобилиста, лишают его общения с живыми людьми. Если, конечно, не считать водителей машин, проносящихся со скоростью ста двадцати километров в час по бетонированной «автостраде Тито», как ее здесь называют. Подлинную жизнь тщательно скрыли от глаз путешественника геодезисты, проложившие белую бетонную ленту так, что с нее исчезли деревни, ревущие ослы, базары, люди с граблями и косами, мальчишки-пастухи с небольшими стадами овец, церкви и трактиры.

— Мирек, пойди, пожалуйста, спроси, не сбились ли мы с пути?

Мы были в деревне Кузмин, километрах в трех после поворота с автострады на пыльную, ухабистую дорогу. Перед нами раскинулась широкая деревенская площадь, и нам почему-то представлялось, что на юг надо ехать через нее. Но дорожный указатель с мелкой надписью кириллицей «Биелина» неумолимо повелевал брать вправо. А на автомобильной карте в деревне Кузмин вообще не значится никакой развилки.

— Они говорят — десно, то есть направо. «Биелина, Зворник — десно!»

— В таком случае поедем десно.

Дорога вьется по слегка всхолмленной местности, обходит березовые рощицы; вдоль дороги тянется узкая тропинка для велосипедистов, местами изрытая глубокими ямами. Ямы — дело рук дорожника, который время от времени раскапывает тропинку, чтобы не возить издалека материал для ремонта дороги.