Ледокол - Ann Lee Страница 22

— Да! И кто же? — фыркаю я.

— Ты моё приобретение, ценою в миллион, и принадлежишь мне, и никто не смеет тебя трогать, — спокойно так разъяснил мне, моё место.

— Да пошёл ты! — я показываю ему средний палец.

Вот и смелость проснулась.

Дергаю ручку, и, открыв дверцу, вылетаю на улицу. Нетвёрдой походкой, семеню в сторону остановки, хотя понимаю, что какая на хрен остановка, на улице ночь. Такси там вызову. Сажусь на лавку в крытой остановке, и роюсь в сумке.

— Садись в машину, — это Ямал с дружком притормозили рядом.

Игнорирую их, ищу в телефоне прогу, которая вызывает такси. Иконки на экране плывут. Я стараюсь не подавать вида, делаю серьезное лицо.

— Я каждый раз хуею, какая ты борзая! — Ямал подходит ко мне, выдирает из рук телефон, кладёт в свой карман. — Я тебе чё пацан что ли, бегать за тобой!

— Отдай мой телефон! — я встаю, покачиваясь, и наваливаюсь на него.

— Иди уже! — толкает он меня в направлении машины. — Спать пора!

— Я никуда с тобой не пойду! — ну конечно я встаю в позу. Будет мне тут ещё какой-то бандит указывать.

— Бля, заебала! — рычит он, подхватывает на руки, поднимает, и закидывает на заднее сидение так, что я просто падаю туда, и пока барахтаюсь, двери закрываются, блокируются и машина мчится на высокой скорости.

Я сажусь растрепанная и злая, и уже открываю рот, как он меня перебивает:

— Ни слова! — рычит он, даже не оборачиваясь, только в зеркало смотрит. — Свяжу на хуй, и кляп засуну в рот!

Я тут же поджимаю губы. Хрен его знает, а вдруг, и действительно свяжет. Ловлю глумливый взгляд водителя Паши, и показываю ему язык.

— Скажу, Ирке, чтобы тебе не звонила, — зло проговорила я, и тут же заслужила тяжёлый взгляд от Кира.

Села сложив руки на груди. Куда едем не понятно, и спросить теперь нельзя. Темный пейзаж, и мелькание огней меня немного остудили, и я даже вздремнула, но тут же, вскинулась, когда машина остановилась.

Закрутила головой, силясь разглядеть, где мы.

Дверца с моей стороны открылась.

— Идти можешь? — это галантный Кир, решил узнать как моё состояние.

— Могу, — бурчу в ответ, и вылезаю, совсем не заботясь о том, что мой подол совсем задрался, и водителю Паше открывается интересный вид.

Встаю рядом с Киром, засунув сумку подмышку, и осматриваюсь.

Мы по ходу где-то за городом, потому что, впереди огромный дом, подсвеченный фонарями, и мы стоим в большой ограде.

— А мы где? Если позволено мне будет спросить! — язвлю я.

Кир одаривает меня уничижительным взглядом. Он это умеет хорошо. Так посмотрит, что дерьмом себя почувствуешь.

Прощается с водителем Пашей, игнорируя мой вопрос.

— Что? Не достойна ответа? — продолжаю я, ломать комедию одного актёра, а вернее, одной актрисы.

— Пошли уже! — Кир берёт меня под локоть и ведёт к дому.

— Ты что думаешь, я идти не могу? — пытаюсь руку свою выдернуть.

— Блядь, я убью тебя сегодня, — обещает Кир, и вталкивает меня в дом.

Тут темно, но он прекрасно ориентируется и тащит меня за собой.

— Как же так, Ямал, я же миллион стою, не жалко? — я спотыкаюсь, но он упрямо тащит меня за собой. Мы подходим к лестнице, здесь есть ночное освещение. Я оглядываю широкие ступени.

— Да куда ты меня привёз? Чей это дом?

— Мой дом, — сдаётся и отвечает Кир.

— Твой дом? — я неуклюже иду за ним, наверх. — А квартира?

— Тоже моя.

— Офигеть! — присвистываю я. — И квартира и дом. А яхта у тебя есть?

— Нет.

Мы, наконец, поднялись наверх, и Кир вталкивает меня в ближайшую комнату. Глаза, привыкшие к темноте, выцепили просторное ложе из всей обстановки.

— Раздевайся, — командует Кир. — Или помочь?

— Помоги, — меняю тактику.

Откидываюсь на закрытую дверь, кидаю на пол сумочку, расстегиваю куртку, стягиваю, за ней следует платье. Остаюсь в белье, чулках и сапогах.

— Спать в сапогах будешь? — интересуется Кир, сложив руки на груди и наблюдая пьяный стриптиз в моём исполнении.

— А может, я не хочу спать, — томно протягиваю я.

— Да? И чего же ты хочешь? — лица его не различить, только общее очертания фигуры в темноте вижу, но интонация насмешливая.

— Тебя хочу! — я подхожу ближе, веду ладоням по плечам, очерчиваю контур рук, спускаюсь вниз, глажу пах, приятно порадовавший твёрдостью.

— Пропал на две недели, бросил меня, — я трусь об него грудью, и скольжу пальчиками вверх, зарываюсь в его волосах.

— Разве не этого ты хотела? — снова насмешка.

— Нет не этого, — капризничаю я. — Я хотела, вот этого, — я ныряю носов в его расстегнутый ворот, и втягиваю горький аромат, и он пьянит лучше текилы. Касаюсь языком ароматной кожи, веду к шее, целую изгиб, — и вот этого, — беру его руку и разворачиваю ладонью к себе, завожу за кружевную чашку бюстгальтера, сжимаю пальцы, сдавливая грудь, и стону от удовольствия. — И вот этого, — скольжу его же рукой, до своей промежности, где всё уже готово, жарко и мокро, и тру его пальцами, по влажным складочкам, через кружево трусиков. — Я тебя хотела! И хочу!

Кир, наконец, отмирает, высвобождает свою руку, и притягивает меня к себе за талию, другой косу наматывает и дёргает, так, что моя голова откидывается назад.

— Ты же кричала, что ненавидишь меня? — тихий, низкий, проникающий в самые глубины моего сердца голос.

— Я была не права тогда, бурно отреагировала! Кир прости меня!

— Ты так хочешь трахаться, что готова, даже прощение просить? — сжимает крепче.

— Я очень хочу трахаться, — заворковала я, — очень хочу тебя!

— Да? И чего же ты хочешь? — он стал подталкивать меня к кровати.

— Тебя, — не нашла лучшего ответа.

— Конкретно, что я должен сделать? — он отпустил мою косу, и теперь вцепился в мой подбородок. — Говори!

— Э-э! Трахнуть меня!

— Ещё!

— Вставить в меня свой член!

— Дальше!

— Натянуть меня на свой член!

— Было, только что!

— Кир! Я не умею говорить пошлости! — стону я. — Просто возьми меня, так как умеешь только ты, жёстко и грубо, так чтобы я охрипла от криков, и ноги свести не смогла!

— Ну вот, а говоришь, не умеешь, — усмехается он, и толкает меня на кровать. Я падаю на упругий матрас, на спину.

— Ноги! — командует он, и ловит сперва одну мою ногу, стягивает сапог, потом вторую, тоже разувает.

— Спи, красивая, я не трахаю пьяных баб, ощущения не те! — и он разворачивается и выходит.

А я остаюсь лежать обалдевшая, и злая.

Вот сейчас