Ледокол - Ann Lee Страница 23

Вот чуть-чуть, и хана этому гаду! Я в долгу не останусь.

22

Я просыпаюсь от нестерпимого чувства жажды. Пить хочется неимоверно. И в туалет, тоже хочется. А веки такие тяжёлые, что еле поднялись. Лежу, таращусь в незнакомый потолок, и сознание отмирает, а память медленно вползает, дозируя информацию. И чем больше её накапливается, тем паршивее становиться мне.

Лучше бы мне отшибло все воспоминания о вчерашнем вечере. И про ресторан, и про нового знакомого Егора, и про старого знакомого Ямала.

Блин! Юля!

Я со стоном сжала голову, села. Вспомнила свои вчерашние игрища, попытки соблазнения.

Ой, ой, ой! Что же на меня вчера нашло? Вино, смешанное с текиллой, тут же съехидничал внутренний голос.

Блин, а время-то сколько?

Я соскочила с кровати, заметалась по комнате, совершенно не замечая роскошной обстановки, шаря взглядом по полу, пока не нашла валяющуюся у дверей сумочку. Рядом валялся телефон.

Семь утра, высветилось на ожившем телефоне, и пара пропущенных от мамы. Я тут же её набрала, и вскинула взгляд, да так и замерла. Передо мной в углу стояло высокое большое зеркало. И я полностью во всей красе отразилась там. Растрепанная, помятая, со спущенными до колен, проклятыми чулками. Груди вздымаются над бюстгальтером. Лицо всё в потёкшей косметике, опухшее. Коса полностью растрепалась, и походила на мочалку.

Соблазнительница, блин!

Я даже не сразу ответила, когда мама взяла трубку, поглощенная своим потрепанным видом.

Отмерла, коротко успокоила родительницу, заверила, что скоро буду, и отключилась. Снова повертелась, собрала с пола вещи. Осмотрелась.

Большая роскошная спальня. Самый важный предмет мебели конечно кровать, на которой я так безмятежно спала. Большая, широкая, и высокая. Со множеством подушек и мягким покрывалом.

Спалось кстати классно.

Всё в серых, лиловых тонах. Рядом панорамное окно, прикрытое только легкой органзой. А может это и дверь на балкон.

Тяжелые портьеры в тот же лиловый тон. По бокам от кровати тумбочки, и красивые светильники. На полу мягкий ковер, на стенах огромные странные фото, в рамах.

Я даже подошла ближе, не понимая, что на них. Какие-то расфокусирование черно-белые блики. Не понятно, но красиво.

Там где стояло зеркало, виднелась ниша. Прошла туда, и оказалась в огромной гардеробной, чуть меньше самой спальни. Костюмы, рубашки, футболки, ремни, обувь и прочее. Всё мужское, и так понятно кому принадлежащее. Даже аромат здесь царит именно его. Древесный и горький. Внизу живота предательски заныло.

Да что же это такое, Юля?

Я разозлилась на себя. Ему даже рядом быть не нужно, просто аромат, и я уже вся в неге.

Кстати, а что это за дверь.

Класс!

На время забываю о своих метаниях, попадая в просторную ванную. Включаю свет.

Ну что же, тоже шикарно!

И нежно бежевая плитка. И огромная белоснежная ванная стоящая прямо перед окном, и душевая огромная ниша, с широкой лейкой, и подвесная тумба с двумя раковинами с зеркалом, что отразило мою кислую физиономию. И самое главное, спрятанный в отдельной нише, унитаз.

Быстро управившись, решила, что неплохо бы привести себя в более, мене божеский вид. Умылась, и даже рот прополоскала. Нашелся здесь ополаскиватель для рта. А вот расчёски, как не шарила так и не нашла. Зато нашла много интересного, кучу презервативов, тюбики со смазкой, и всякие взрослые игрушки, о назначении которых я могла только догадываться.

Испорченное воображение, тут же представило, как Кир применяет их ко мне, пока я распутывала растрепанную косу.

Вот что с меня взять, и воображение испорченное, и я, в конец, испорченная.

Кое-как справилась с волосами, решила валить, пока хозяина нет на горизонте. Каким образом буду добираться, ещё не решила. Ну, всё же на дворе двадцать первый век, и не в другую же страну он меня вывез.

Снова вспомнились события вчерашнего вечера. Как сквозь дымку тумана, ресторан, поездка, мои попытки самоутвердиться, и Кир, жёстко пресекший все трепыхания, моё глупое соблазнение. Я даже слова его последние помнила, о том, что он не спит с пьяными бабами.

Вот странно, вчера я себе казалась вполне трезвой, а уж какой красивой, и соблазнительной, словами не передать. Вот он потешился надо мной, наверное. Да что, наверное. Точно.

Собрала волосы в хвост, и покинула ванную. Натянула повыше чулки, кстати целые.

Вот, заразы!

Потом помятое блядское платье, так кажется, его вчера назвал Кир. Подхватила куртку, сумку и сапоги, и тихо открыл дверь.

Никого. Тишина. Вышла в тёмный коридор, и двинулась к лестнице. Какой же долгой мне вчера показалась дорога по ней. А сейчас смотрю, всего с десяток ступеней, и впереди в светлом вестибюле виднеется массивная деревянная, входная дверь.

Я сбегаю по лестнице, краем сознания отмечая, что этот дом кажется более обжитым, нежели квартира, в которую он меня приводил пару раз. Мелочи, запах, всё говорит, что здесь живут, а туда так, заезжают.

Из вестибюля, ведут сразу несколько выходов. В арочных проёмах виднеется роскошная и богатая обстановка. Мельком замечаю камин, и такие же большие окна, как и в спальне. Рассматривать дольше, времени нет, надо убегать, пока тихо.

Останавливаюсь у двери, кидаю на пол сапоги, и только намереваюсь их надеть, как слышу позади шаги.

Блин! Не успела.

23

— Уже уходишь? — слышу за спиной, оборачиваюсь и встречаюсь с насмешливыми серыми глазами.

Кир стоит совсем рядом. В майке и шортах, на ногах кроссовки, на шее полотенце. Весь взмокший и блестящий. По вензелям татуировок, на руках и груди, стекают капли пота. Наверное, тренировался. Он открывает бутылку воды, и делает щедрые глотки, потом протягивает мне.

— Хочешь? — задирает бровь.

Я так и стою придавленная его острым ароматом, и подавляющей аурой, и просто огромнейшим чувством стыда.

— Нет, спасибо, — сиплю я.

— Не может быть, — кривиться в усмешке, только глаза злые, и я инстинктивно отступаю, когда он делает шаг по направлению ко мне, и протягивает бутылку. — У всех алкашей с утра сушняк.

Я прочищаю горло, но так и не беру протянутую бутылку. Не знаю, как насчёт алкашей, а конкретно у меня, уже нет никаких сушняков, я напилась воды из под крана, когда умывалась, поэтому с лёгкостью игнорировала его предложение.

— Ну, чё замерла? — он склоняет голову, и опускает бутылку, медленно завинчивает крышку. — Вчера такая разговорчивая была. О многом меня просила.

Я опускаю взгляд, на его руки, что всё ещё держат бутылку, и заправляю за ухо,