Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год Страница 23

Я смотрел на мастера, склонившегося над деревом и кожей, и все время хотел спросить — как он пришел на завод? Почему избрал именно эту профессию?

Владимир Антонович, словно почувствовав мой интерес, начал рассказывать сам:

— Когда-то, в тридцатые годы, в Москве построили шорно-экипажную фабрику. Дали ей имя Буденного. Стали шить там конскую одежду — седла, уздечки, ногавки, шоры, хомуты. Пришел туда мой дед... Он ремесло свое знал и любил, был настоящим мастером. Вслед за ним на фабрику пришла моя мать, дядя. А потом и я, когда мне шестнадцать стукнуло. Так и работаю хомутчиком уже двадцать лет...

«Он был настоящим мастером»,— сказал Шиманский. При этих словах я подумал, что в руках деда Владимира Шиманского жило, наверное, умение его предков. Ведь мастеров, работающих на лошадь, во все времена на Руси было немало. Ремесло это очень древнее, и главные элементы конской одежды — седло, подпруга, узда — появились скорее всего тогда, когда человек начал использовать лошадь в хозяйстве и в военном деле.

В России в начале XVII века были созданы конюшенные слободы — поселения шорников, седельников, хомутчиков. В 1496 году в Москве открывается Конюшенный приказ (в конце XVI века он был учрежден официально). Во главе приказа стоял конюший боярин с помощником — ясельничим. В ведении конюшего боярина находились царские конюшни, конское снаряжение, целый штат служащих — конюхи, стременные, стряпчие. В XV веке под Москвой был построен первый конный завод — Хорошевский, и при нем — мастерские по изготовлению конского снаряжения. С тех пор строительство таких заводов началось по всей стране...

— Вообще-то приходится не только хомуты делать,— прервал мой мысленный экскурс в историю Владимир Антонович. Он нагнулся, достал из-под стола два ремешка и начал вязать какой-то замысловатый узел. Поглядел на меня, улыбнулся.

— Вот,— кивнул он на ремни,— начинаю троечную упряжь. Заказ ВДНХ.

Владимир Антонович подсел поближе к столу и, как заправская кружевница, стал плести ремешки, соединяя их сложным узором.

Последний, и, пожалуй, самый большой, цех завода — седельный. Здесь же находится и конская обувная фабрика. Да, именно обувная фабрика. И делают там не подковы (подкова — это не обувь, она коню в облегчение, чтобы копыта не испортить), а ногавки — конские ботинки.

— У лошадей как у людей,— рассказывает мне Полина Ивановна Воробьева — ветеран завода,— одних ботинок тридцать два наименования. И все разные. Для верховых лошадей — одни, для скаковых — другие, для тех, кто на бегах качалки возит,— третьи.

Полина Ивановна — лошадиный сапожник. На столе у нее швейная машина с толстой иглой, в мокрых полотняных мешочках — пряжки, вшитые в кожаные ремешки.

— Мешок мокрый, чтобы кожа на сгибах не лопалась,— поясняет она и тут же берет ремешок, сгибает его, пропускает в петлю другой и соединяет их.

— Вот и готов запряжник. Необходимая вещь для ногавки. Как подошва...

Она отложила запряжник и пододвинула к себе деревянную колоду с круглой небольшой ложбинкой посередине. Из-под стола достала кругляшок влажной сыромятины, положила на ложбинку.

— Сейчас я скупор делаю. Вообще он скальпером называется. А мы привыкли — скупор и скупор. Это чашечка такая для сустава — предохраняет ноги рысаков от ушибов.

Она подвигает к себе болванку, берет увесистый молоток и — стук! стук! — выдалбливает из кожи выемку. Кожа поддается медленно, нехотя. Раз сто, наверное, приходится опустить молоток, прежде чем из вытяжки (так называется эта заготовка) получится скупор-скальпер.

Перед тем как уйти с завода, я решил заглянуть к директору — попрощаться и поблагодарить.

В его приемной сидел мастер, которого я видел в одном из цехов. Он задумчиво разминал папиросу, потом повернулся ко мне:

— Не получилось что-то с кнутами. Заказчик доволен, а мне не нравится. Придется снова пробовать. Что такое, казалось бы, кнут, а не поверите — сплести его умение нужно. Да что умение — это почти искусство!

Я поверил. Ведь я только что видел, сколько труда и вкуса нужно приложить мастерам, чтобы одеть лошадь.

В. Борецкий

Чикагский вариант. Флетчер Нибел, Чарлз Бейли

Марк Дэвидсон оглядел себя в зеркале, поправил галстук и сел в кресло под торшером. Едва он достал из чемоданчика бумаги и пробежал их глазами, как послышался тихий стук.

— Ты, как всегда, точен, Гэс,— сказал Дэвидсон, впуская гостя. Было 3 часа 47 минут утра.

— Никаких рукопожатий, Марк,— заявил тот, видя протянутую руку.— Я — человек слова.

Они были почти ровесниками, и оба занимали высокие посты. Дэвидсон, президент «Юнивесл фордж», зарабатывал сто тысяч в год, Мэгуайр получал шестьдесят тысяч в виде зарплаты от профсоюза ракетостроителей и по своему усмотрению распоряжался кассой и пенсионным фондом организации. Как-то раз ему довелось крепко повздорить с Дэвидсоном после двадцатисеминедельной забастовки сотрудников фирмы «Юнифордж», требовавших повышения зарплаты. Дэвидсон был вынужден пойти на уступки из страха потерять выгодные контракты. Однако профсоюз не устраивали размеры надбавки, которую выплатила фирма, и Мэгуайр, объявив Дэвидсона сквалыгой, поклялся не подавать ему руки до тех пор, пока не истечет срок трудового договора. Слово свое он держал.

Они уселись друг против друга и принялись потягивать сок, глядя на мирно спавший за окнами Чикаго. Наконец Дэвидсон расправил листки, которые держал в руках, и сказал:

— Гэс, судя по пресс-конференции, Манчестер зарится на наш хлеб с маслом.

— Точнее, на мой хлеб и твое масло, Марк.

— Если честно, то я не на шутку струхнул,— продолжал Дэвидсон.— Никак не ожидал услышать от Чарли что-либо подобное. А ты?

— Тоже. Еще недавно я склонялся на его сторону. Но Чарли — человек президента, и, может быть, гроза идет из Белого дома.

— Ничего не понимаю,— посетовал Дэвидсон.— Не могу поверить, что Стюарт готов заморозить строительство баллистических ракет. Будь так, он не заключил бы контракт на «Дафну».

— Здесь нет никакой тайны, Марк,— пожав плечами, проговорил Мэгуайр.— Мне лично кажется, что Манчестер — один из тех правдолюбов, у которых что на уме, то и на языке. Такие люди могут быть опасны.

— Опасны — это верно.— Дэвидсон ткнул пальцем в газету.— Вон коммунисты уже превозносят его до небес!

— И это выйдет ему боком на съезде.

— Как бы нам повернее раздуть дело с заметкой?

— Пожары вроде этого разгораются сами по себе,— ответил Мэгуайр.— Надо только раструбить об этом на случай, если кто-то еще не в курсе.

— Взгляды Манчестера опасны не только из-за отношения к нему коммунистов,— задумчиво сказал Дэвидсон.— Этот человек может нанести вред нашей обороне.

— И в особенности фирме «Юнифордж»,— ядовито вставил Мэгуайр.

— Не без этого,— ответил президент фирмы, пытливо глядя на собеседника.— Меня, естественно, заботят личные интересы. Как, впрочем, и тебя. Кто он такой, этот Чарли Манчестер, чтобы ставить все с ног на голову!

— Я тебя понимаю.— Мэгуайр улыбнулся.— Думаю, сейчас нет смысла касаться морального аспекта: для нас обоих это не имеет никакого значения. Я уже обдумывал, что можно сделать, да и ты, верно, тоже ломал над этим голову?

— Манчестера надо побить.— Мэгуайр уже не улыбался.— Еще вчера это казалось гиблым делом, но теперь у нас есть шанс, если только мы не наделаем ошибок. Причем от тебя зависит гораздо больше, чем от меня. Здесь тридцать три моих делегата, и все они проголосуют за Робертса, но этого мало, Марк. Самое большее, что я смогу наскрести,— это полсотни голосов. На республиканском съезде пятьдесят делегатов — почти ничего, сам знаешь.

— Стало быть, обрабатывать делегатов придется мне?

Мэгуайр кивнул.

— Твоя правда, Гэс,— согласился ракетный магнат.— От профсоюзов на республиканском съезде толку что от козла молока. Другое дело — большой бизнес. Бьюсь об заклад, что один только проект «Дафна» сулит деньги трем, если не четырем сотням делегатов. Так или иначе, но многие хотели погреть руки на этом!

— Прибавь сюда еще держателей акций и банкиров,— напомнил Мэгуайр.

— Я уже думал об этом по дороге сюда,— сказал Дэвидсон, доставая из кармана конверт.— Вот данные об одном делегате от Нью-Джерси. Он симпатизирует Манчестеру, но это его дело. До поры до времени. Я о другом. Этот парень — партнер одной солидной адвокатской конторы. А главный ее клиент — «Оглби и Сэмпсон» — гигант электроники. Сейчас это предприятие занято производством одной детальки для инерционной системы наведения ракет. Фирма — наш поставщик. Что, если кто-нибудь из моих ребят попросит Джерри Сэмпсона поднажать на адвокатскую контору, где работает этот самый делегат?