Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год Страница 31

— Не пытайтесь меня провести, Пурвьянс. «Группа А» состоит не из четырех человек.

— Да, в группе значительное число членов. Но живут здесь немногие. Дело в том, что основная часть доходов моего холодильного бизнеса идет на оплату услуг похитителей и убийц и на подкуп политических деятелей. У меня просто нет средств, чтобы содержать большую боеготовную армию. Это придет потом. Я знаю, что, как только я соберу лучшие военные умы этой системы, всех других систем, — стоит мне только заполучить их, — и проблемы для меня кончились. При такой военной машине, какая будет у меня, и столь высокой цели люди хлынут ко мне тысячами. Деньги польются рекой.

— И сколько времени на это потребуется?

— Не имеет значения, — ответил Пурвьянс. — Пока завоевывается вселенная, я всегда могу заморозиться, предоставив заниматься скучными мелочами моим вассалам.

— В таком случае, — произнес Джолсон, — вы не пацифист, а просто еще один чокнутый.

— У меня нет желания переубеждать вас.

— Рекстрод, — приказал Джолсон. — Бросай сюда свой бластер и иди оживлять пленников.

— Ладно, — согласился бородатый. — Хотя я и буду чувствовать себя изменником делу «Группы А». — С этими словами он отдал оружие и вышел.

— Это займет целый час. Может, пойдем посидим в качалках? — предложил Пурвьянс.

Джолсон толкнул Пурвьянса вперед и наставил на него ствол бластера.

— Садитесь на пол. Будем ждать здесь.

Пурвьянс сел.

Песок на берегу зеленой глади океана был мелкий и белый.

Джолсон босиком подошел к самой воде.

— Проклятый Пурвьянс, — сказал он.

— Он уже арестован. И поймана почти вся «Группа А», — стоя рядом с ним, произнесла девушка.

Глядя на солнце, Джолсон сдвинул брови.

— А я-то надеялся, что он действительно может прекратить войны, что именно это его цель, — вздохнул он.

— Жаль, что это оказалось не так, — сказала Дженнифер.

— Просто еще один чокнутый. — Джолсон опять принялся расхаживать вдоль кромки моря.

— Я так благодарна тебе, что ты спас меня. Я так благодарна, что ты согласился задержаться на несколько дней на Эсперансе. И еще, — девушка взяла его руку, — я рада, что ты — Бен Джолсон.

— Что?

— Я о том, каким ты стал. Ты ведь сейчас настоящий?

Джолсон потрогал свое лицо.

— Вроде бы да, — ответил он.

Перевел с английского Г. Темкин

На вес золота, и дороже

У нас эту птичку называют «зимородок». Немногие могут похвастаться, что видели на берегу ручья, у водопада, еще реже — на камне или на ветке, — пушистый, голубой, бирюзовый промельк. Должно быть, имя свое птица получила от людей, верящих в чудесную силу бегущей, живой и в стужу, воды — «зимой рожденный» — «зимородок». По-английски зимородка называют «король-рыболов» — «кинг-фишер». И точно; какая еще птица сумеет исчезнуть в стремнине, пробуравить воду и явиться во всем сверкающем оперении да еще и с солидной добычей, порой в половину собственного веса? Чем не король, собравший дань в рыбьем царстве?

Древние греки оплели жизнь этой яркой птички легендами, «Halcyon» — «рожденный морем» назвали ее. Птица-алкион, верили они, откладывает и насиживает яйцо каменной твердости в середине зимы, в самую стужу. И тогда боги-покровители устанавливают над морем «алкионовы дни», дни ледяного затишья, безветрия.

При всем разнообразии верований в волшебное происхождение зимородка — «короля-рыболова», «рожденного морем», — птица не избежала пристального внимания человека» Слишком пристального, И не только из-за своего великолепного оперения, Европейского зимородка в средние века уничтожали за то, что» мол, истребляет он форелевую молодь. А тушки его до недавнего времени считались прекрасным средством от домашней моли. Мореходы-рыбаки уповали на зимородка не менее, чем на компас: каждому ведь было достоверно известно, что подвешенная должным образом тушка покажет клювом на север.

Не только золото инков и шкуры пум от берегов Нового Света, слоновая кость и красное дерево из Африки, шелк и пряности из Азии шли в трюмах кораблей к берегам Европы. Был там и почти невесомый, но ласкающий взор груз — тушки, шкурки, чучела и живые птички в клетках. Где-то в XVIII веке для необъятных модных шляп потребовались неувядающие украшения. Тут уж пошли в ход не только перышки, крылья, хвостики, но и целые стайки птичек: колибри, зимородков, попугаев. В «приличных» гостиных непременным украшением стали хранимые под стеклянным колпаком чучела ярких пернатых. Цены в золоте на невесомый товар порой далеко превышали его реальный вес. И это, в свою очередь, толкало добытчиков на дальнейшее истребление носителей привлекательного оперения.

Зимородки не были единственной жертвой данной природой красоты…

Птица-лира получила свое современное название в двадцатые годы XIX века, На первых порах поселенцы побережья Восточной Австралии называли ее то горным фазаном, то райской птицей Нового Южного Уэльса, Теперешнее ее имя вовсе не означало, что она петь мастерица, Дело в хвостовом оперении, которым природа наградила самца… И его красота обрекала на смертоносное внимание со стороны охотников.

Появление хвоста к трем годам дает повод петушку начать жениховские хлопоты. На замененном папоротниками склоне он выстраивает несколько кучарен из лесного мусора. Усевшись на распростертой над аренами ветви, самец исполняет звучное вступление; слетает вниз и, издавая громкие булькающие звуки, начинаем коронный танец. Жених покачивает хвостом, и сложенные полуметровые перья звонко стучат не хуже бамбукового ксилофона. Постепенно разворачивая и поднимая «лиру», жених раскладывает ее на спине, как кружевной полог. Хвост и впрямь хорош; пара широких перьев образует изогнутую раму для нежного кружевного плюмажа. Когда песня достигнет высокой и громчайшей ноты — стоп. Самец складывает жениховский реквизит — хвост — и удаляется со сцены. Самочка — а она, естественно следит за действом — вольна последовать за ним. Потом, озабоченная судьбой наследника, она будет строить гнездо из веток, опавшей листвы и мха; потом — шесть недель — будет высиживать и охранять единственное яйцо… Дел у нее хватает, а пока она так занята жених успевает заворожить еще не одну даму.

У птицы-лиры природных врагов было немного — лисы, кукабарра, змеи; ящерицы Возможно, когда-то серьезную угрозу представлял для лиры сумчатый тасманийский волк-тилацин; пока сам не исчез с лица земли.

Зато стоило птице-лире (вернее, хвосту самца) попасться на глаза человеку, как он стал ее злейшим врагом. Местное население, несомненно, тоже ценило красоту плюмажа и издавна использовало его в своих украшениях. Катастрофическое истребление лиры началось с появлением пришельцев с огнестрельным оружием и длилось десятилетия. Еще в начале XX века на улицах Сиднея хвостовыми перьями птицы-лиры торговали, что называется, «пучок — пятачок».

А. X. Чисхолл, австралийский орнитолог, подсчитал, что через руки одного лишь сиднейского торговца за один лишь 1911 год прошло более 1300 хвостов: 500 он продал на месте, а 800 отправил «любителям красоты» за океан.

Робкие запреты разбойного промысла успеха в те годы, естественно, не имели, и в природе птица-лира теперь встречается, говорят, гораздо реже, чем на популярных австралийских марках.

В девственных лесах островов Карибского моря и Латинской Америки исторически совсем недавно, каких-нибудь три-четыре века назад, обитало множество крупных и удивительно ярких попугаев — макао. Но уже в XVII веке многие разновидности их исчезли бесследно. И опять, как в истории с птицей-лирой и зимородком, причина истребления — беззащитность пернатых перед вооруженным человеком. Макао достаточно защищены от естественных врагов крепким клювом, но уже перед стрелами из лука или духовой трубки-сарбакана неповоротливые и заметные птицы беспомощны. Что уже говорить об огнестрельном оружии?

На Ямайке желанной добычей индейцев был макао желтый. Макао красный последний раз упомянут в легендах, записанных в 1765 году. На Мартинике последний экземпляр макао сказочного замечен был в 1658 году. К началу XIX века стали редкостью на островах Карибского моря макао желтый и зеленый. Индейцы тут почти не виноваты. Конкистадоры и последовавшие за ними колонисты, уничтожавшие племена, снесшие с лица Земли целые цивилизации, скорее всего и не заметили, как нанесли непоправимые бреши природе. Сгинули миллионы птичек, заключенных в клетки, рассыпались, изъеденные молью, чучела и украшения шляп. Краса птичьих перьев и изделий из них дошла до нас порой лишь в праздничных уборах коренного населения.

Почетное право пользоваться материалом для невянущих и немеркнущих украшений, боевых и праздничных уборов принадлежало самым уважаемым членам племенной иерархии.