Журнал «Если» - «Если», 2006 № 04 Страница 32

Трикс снова с подозрением уставился на Бамбуру.

— Быстрее, молодой человек, — моряк устремился к двери. — Я едва не опоздал!

Где-то за стенами грянул выстрел и раздался пронзительный женский визг. Трикс вздрогнул.

— Вот видите, со-герцог, у меня три минуты до выхода! — Бамбура снова ухватил Трикса за плечо, протащил через комнату. Коридор, в котором им навстречу пробежали (Трикс часто заморгал): три голых черных дикаря в набедренных повязках и с копьями, молодой парень, держащий вертел с куском жареного мяса, прелестная юная дева в белоснежном платье, почему-то измазанном на груди красной краской, и рыцарь в давно уже немодных цельных доспехах. Впрочем, для человека, несущего на себе сорок килограммов железа, рыцарь бежал подозрительно легко и бесшумно.

— Это что? — беспомощно воскликнул Трикс. Но капитан Бамбура уже впихнул его в крошечную, но зато ярко освещенную каморку. Основным предметом интерьера здесь служило большое, пусть и старое зеркало, на столике перед которым горел целый ряд свечей. Также на столике валялись пуховки, коробочки с пудрой и румянами, тени, тушь для ресниц и прочие вещи, которые Триксу доводилось видеть в будуаре у матери, но никак не в руках мужчины.

У столика стояло продавленное кресло, куда немедленно бухнулся капитан Бамбура. Вдоль стены тянулась узкая кушетка, на которой валялся и похрапывал тощий и высокий человек, в данный момент скрючившийся в три погибели.

— Требую объяснений! — не выдержал Трикс. — Кто вы такой?

Капитан Бамбура, бодро прохаживающийся по лицу пуховкой, вымазанной в пудре кирпично-красного цвета, оттянул черную повязку и посмотрел на Трикса обоими глазами. Скрытый повязкой глаз оказался ничуть не хуже своего доступного миру соседа. Другим движением капитан приподнял седую шевелюру, под которой обнаружились черные волосы. Сразу стало ясно, что Бамбуре лет тридцать, ну, может быть, тридцать пять. Уж никак не старше!

— Ты Трикс Солье, так?

Трикс вздохнул и кивнул.

— Помнишь, два года назад в зимние праздники заезжие актеры играли в замке со-герцога пьесу? «Заблуждения мудрости, или Многие печали маленького эльфа»?

Трикс смущенно кивнул. Пьесу он помнил, хотя, конечно, не слишком-то достойно почти взрослого человека смотреть детскую пьеску про эльфов и гоблинов. Отец так и вовсе над ним посмеивался. Но Триксу понравился и отважный эльфийский принц, сражающийся с королем гоблинов за свою украденную старшую сестру, и сама старшая сестра, и даже коварный король го…

— Вы! — завопил Трикс. — Вы король гоблинов!

Моряк Бамбура откашлялся. Он выглядел польщенным.

— Временами — да, молодой человек. Так вот, я себя чувствую обязанным. Наш театр был, прямо скажем, в бедственном положении. Щедрость вашей светлости… и покойной со-герцогини, конечно же… нас спасла.

Трикс покраснел. Он и впрямь уговорил мать хорошо наградить бродячих актеров.

— Мне очень понра… — начал Трикс.

Но тут в дверь застучали. Кажется, сапогами. Раздался рев:

— Бамбура! Почему не на сцене? Альби уже минуту как ищет тебя в трюме, зрители начинают смеяться!

Бамбура вскочил и с быстротой молнии выскочил в дверь. Трикс успел лишь заметить, что орал на грозного капитана маленький толстенький человечек в одеждах шута… слишком шутовских одеждах, чтобы их носил настоящий шут.

Дверь закрылась. Трикс задумчиво посмотрел в зеркало. Что ж, судьба ему все-таки улыбнулась. Пусть он не встретил положенных герою покровителей, но даже на подмостках театра можно перевести дух и поразмыслить, что делать.

Откуда-то (совсем близко) донеслись аплодисменты. Трикс вздохнул: посмотреть, что происходит на сцене, очень хотелось.

Тело на кушетке пошевелилось и, не поворачиваясь к Триксу, просипело:

— Поверните картинку на стене, молодой человек. За ней будет маленькая дырочка, в нее и смотрите.

Опасливо поглядывая на догадливого незнакомца, Трикс подошел к небольшой картине, висевшей на стене. Трикс, немного интересовавшийся живописью, взглянул на картину повнимательнее и решил, что она не стоит холста, на котором нарисована. Неведомый художник изобразил таинственно улыбающуюся женщину на фоне унылого пейзажа. Улыбка у женщины была такая вымученная, что складывалось ощущение, будто художник несколько часов не давал натурщице отлучиться по естественным надобностям. С чувством пропорции у живописца тоже не все было в порядке, а уж преобладание унылых коричнево-желто-зеленых тонов лишало картину всякой привлекательности.

Зато в дырочку, спрятанную за картиной, открывался замечательный вид. Дырочка была проверчена в противоположной от сцены стене где-то над головами зрителей. Далековато, но зато все видно.

И слышно.

— Киль тебе в фарватер! — закричал на сцене капитан Бамбура. — Как ты мог подумать, Альби, что я брошу тебя на растерзание туземцев?

— Гав, гав, гав! — жизнерадостно залаяла маленькая белая собачка, прыгая вокруг Бамбуры.

— Нет, Альби! — воскликнул Бамбура. — Мы не будем сражаться с туземцами, мы победим их хитростью! Скажите, друзья, куда ушли туземцы?

— Туда! — завопил зал тонкими голосами. Трикс всмотрелся в зрителей, потом вернул картину на место и спросил:

— Скажите, а вы играете только для детей?

— Мы не играем, а даем представления, — кисло отозвался человек с кушетки. — Нет, не только. Еще для их родителей и гувернанток.

— А я-то по этим крикам решил, что тут продают малолетних рабов, — признался Трикс.

— Нет, здесь малолетним рабовладельцам продают старых бедных актеров, — мрачно ответили с кушетки. — Если ты не против, юноша, я посплю еще четверть часа. Мой выход только в финале, и то меня проносят мертвого на носилках…

Трикс вздохнул и сел в кресло перед зеркалом.

Покосился на картинку.

Нет, все-таки в ней что-то есть…

— Какое удивительное коварство! — восхищенно сказал Бамбура. — Отпустить наследника свергнутого властителя, чтобы собственный сын боялся мести и не расслаблялся!

Трикс вздохнул. Честно говоря, он не был склонен радоваться коварству Сатора Гриза.

— Интрига, достойная пера Гила Гильена, — продолжал Бамбура.

— Он бы написал трагедию. Как «Руста и Помпилико»! Или трагикомедию. Как «Юлай и Юлайя»! Или комедию. Как «Клео и Кагана»!

— И назвал бы ее «Трикс и Гриз», — кислым тоном сказал актер, сыгравший в конце пьесы труп туземного короля. — Бамбик, успокойся. Гил Гильен все свои истории придумывал или воровал у коллег. Ничего реального он никогда не писал. Боялся, что какой-нибудь благородный господин разгневается и прикажет высечь его розгами.

Трикс не особо интересовался делами комедиантов, но все-таки кивнул. Эта версия показалась ему куда более реальной.

Спектакль закончился час назад, и с тех пор Трикс сидел в комнате с зеркалом и притираниями. Компанию ему составляли Бамбура — как уже понял Трикс, для простоты актеры звали друг друга на сцене настоящими именами — и тощий смуглый мужчина, игравший туземного короля. Звали его то ли Шараш, то ли Жараж, Трикс никак не мог уловить произношения и на всякий случай сам называл актера неразборчиво, гундося и пришепетывая, будто сраженный неожиданным насморком.

Бамбура вернулся сразу после торжественных похорон Шараша-Жаража, за которыми Трикс с любопытством наблюдал через дырочку в стене. Белую собачонку Альби отважный капитан держал под мышкой. Оба выглядели уставшими. Собачонка обнюхала Триксу ноги, тявкнула и побежала в угол, где стояла мисочка с водой. Пила она жадно, будто благородный рыцарь наутро после празднества, негодующе фыркала и разве что не ругалась вполголоса по-собачьи. Бамбура же, радостно напевая песню желтокожих рабов: «На волю, на волю, хотим мы на волю…», принялся разоблачаться. Скинул свои моряцкие одежды, оружие, сапоги, снял и повязку. Отвязал мешочки с тряпьем с плеч и бицепсов, распустил ремень, выпуская на волю тугой животик. Оставшись в пестром штопаном трико, какие носят акробаты и жонглеры, уселся за стол и добродушно подмигнул Триксу. Следом вошел только что похороненный Шараш-Жараж с большим куском жареного мяса, источающим аппетитный запах.

— Очень удобно, — пояснил Бамбура. — В середине второго акта туземцы жарят на костре мясо. Ну, вроде как они поймали моего старшего помощника, тот все равно такой негодяй, что его детям не жалко… Потом рыцарь Кристан мечом, а невинная девица Глиона ором прогоняют туземцев, те убегают вместе с мясом — и мы его делим после спектакля на всех.

— А… это… — Трикс подозрительно уставился на кусок мяса.

— Ну что ты! — Бамбура замахал руками. — Что ты! Где бы мы каждый день брали такого колоритного негодяя на роль старшего помощника? Обычная говядина с рынка. Признаюсь, она немного пахла, но мы ее натерли уксусом и прожарили посильнее.