Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1985 год Страница 33

— Буду кольцо делать,— сказал он.

Отпилив кусочек металла величиной чуть больше пятака, мастер взял сверло-коловорот, просверлил по центру отверстие; потом приготовил другой верстак — бревно с вбитым в него круглым железным стержнем. На этом стержне начал расклепывать, развальцовывать заготовку маленьким молоточком. Сидел мастер на оленьем коврике, придерживая ногой верстак.

— Как раньше делали такие кольца: ведь инструмента не было? Или недавно научились? — спросил я Василия Сергеевича.

— Почему не было? Почти все делали сами: и зубила, и бруски из камня, и сверла лучковые. Молоток чаще покупали. А теперь, когда есть готовый хороший инструмент,— зачем буду самодельным работать? — ответил мастер и снова углубился в работу.

Развальцовка продолжалась до обеда — под ровными, точными ударами заготовка превратилась в кольцо, пока еще грубое.

— А как делается двойное кольцо?

— Можно и это сделать двойным,— ответил Василий Сергеевич.

Он еще полчаса поработал молоточком, осторожно выравнивая изделие, затем взял напильник и пропилил посреди кольца бороздку. Прикладывая железный стерженек по бороздке, сильно ударял по нему, расширяя и выравнивая углубление. Через несколько минут кольцо приняло характерную «эвенскую» форму двух спаянных колец. Мастер обработал его мелким напильником, шкуркой, отполировал сланцевой пылью и куском ровдуги — и вот оно засияло на руках хозяйки, не отличаясь от других перстней, украшавших ее пальцы.

Потом я попал к молодому мастеру Ивану Гавриловичу Болдухину — руководителю бригады, кочующей у подножия хребтов Карчан и Карынджя. Изделия Болдухина оригинальны, он даже идет на нарушение традиционных приемов. Вот и сейчас на ручке нового ножа — «хиркана» вырезаны силуэты лося и медведя, обычно не изображаемых эвенами.

— Это еще не готовая ручка, сейчас оловом заливать буду — красивее и крепче будет.

Иван Гаврилович вбил нож в бревно, ручку плотно обернул пергаментной бумагой и крепко обвязал нитками ниже узора, оставив вверху отверстие для заливки металла. В старину изделие обертывали берестой.

Болдухин знает, что я интересуюсь, как эвены работают с металлом, поэтому все разъясняет, не ожидая расспросов:

— Это литье называется «уррын», но это название для настоящего литья, когда в каменной форме отливали из бронзы и олова бляшки для нашивки на женскую одежду, большие кольца, кулоны, бляхи для мужских поясов. Для плавки металла были у некоторых банки глиняные — не знаю, где брали...

У самого Ивана тигель был из обычной консервной банки с согнутой в виде клювика стенкой. В тигле уже стояло на печке расплавленное олово. Через бумажную воронку мастер залил металл в полость узора. Когда олово остыло, на фоне темного дерева возникли четкие серебристые силуэты почитаемых в старину зверей — хозяев тайги, кормильцев эвенов. Потеки металла мастер убрал напильником.

— Как видите, все просто. Только узор надо вырезать крупный, и его части, соединяясь между собой, должны охватить всю рукоятку — тогда крепко будет. Вы спрашивали, как делать насечку? Она «тутдандар» называется. Вот время свободное будет — покажу...

Кузница у Ивана устроена за палаткой: железная печка вместо горна, на снегу постелен брезент, на нем — наковальня: бревно с вколоченным топором, на обухе которого и работают, придерживая бревно ногой. На куске ровдуги лежит медная и латунная проволока, кусочки серебра, зубила.

— Держи и много не говори. Что неясно, потом объясню.

Иван Гаврилович вытащил из печки раскаленную заготовку ножа. Передал мне клещи, сам взял широкое зубило и начал прорубать бороздку вдоль обушка заготовки. Работал без предварительной разметки, но бороздка получилась прямой. Вторая бороздка прошла параллельно первой, затем он пробил дужки орнамента специальными полукруглыми зубильцами. На этом черновая работа была закончена. Затем мастер нарезал кусочками медь и серебро, латунь изогнул по форме полукруглого зубильца. Велел мне крепко держать заготовку ножа на наковальне и, взяв кусочек меди маленькими щипчиками, приложил к бороздке. Точными, несильными ударами вбил медь в бороздку, еще несколькими ударами закрепил и разровнял ее. Так, поочередно вгоняя медные и серебряные полоски, прошел первый ряд орнамента.

— Лучше, конечно, вгонять цветной металл в раскаленную заготовку — крепче держаться будет,— пояснил Иван Гаврилович, начиная очередной ряд орнамента. Теперь он раскалял заготовку, но она остывала, едва он вгонял в нее две-три полоски меди. Так мы и работали до вечера, пока солнце не окрасило снег вечерним светом, а тени гор протянулись почти до палатки.

Иван Гаврилович собрал инструмент, унес в палатку и уже здесь прошелся несколько раз молотком по готовому узорчатому лезвию, окончательно выравнивал инкрустацию, потом зачистил все напильником, отшлифовал мелким наждачным порошком, замшей и протянул мне лезвие, сверкающее медью, серебром и латунью.

— Теперь любому докажешь, что мы сами делали и делаем ножи с насечкой,— сказал Иван Гаврилович.

А я подумал о том, как важно, чтобы мастера, подобные Ивану Гавриловичу Болдухину, сумели и сыновьям передать наследие своего народа — самобытное искусство — эвенский серебряный узор.

С. Козловский. Фото автора г. Хабаровск

Свидетель-карта

Почти десять лет в нашем журнале существует рубрика «Читатель спрашивает — читатель сообщает». Она объединила десятки публикаций. Круг вопросов, поднимаемых нашими читателями, со временем стал шире: читатели не только сообщают, не только спрашивают — они советуют и спорят, предлагают новый поворот темы и делятся своими размышлениями по поводу прочитанного. Материал, который публикуется в этом номере,— именно такого свойства. В № 4 нашего журнала за 1974 год был опубликован очерк В. Бабенко «Необыкновенная история острова Оук». Количество писем, до сих пор приходящих в ответ на эту публикацию, измеряется сотнями. Тема получила на наших страницах развитие и даже, как мы считали, завершение — об этом свидетельствуют публикации в № 4 за 1976 год, в № 10 за 1982 год и в № 8 за 1983 год. Но поток писем не иссякает. Наиболее популярна тема: «Что там новенького на острове Оук!» Многие читатели выдвигают свои гипотезы. Иные из них — как, например, версия А. Еременко (повесть этого автора «Загадка острова Оук», помещенная в сборнике «На суше и на море», 1984 г., в основном построена на наших публикациях, хотя и не сопровождается ссылкой на журнал «Вокруг света») о том, что на Оуке хранится клад древних майя,— слишком далеки от реальных фактов. Другие заслуживают подробного рассмотрения. К ним относится версия Э. Г. Якубовского — читателя из Свердловска. Хотя его доводы во многом опровергают версию, опубликованную в № 8 нашего журнала за 1983 год, аргументы Э. Г. Якубовского показались нам убедительными. Итак, читатель продолжает разговор...

Есть непреложное правило — в длительной поисковой работе всегда срабатывает «человеческий фактор». И получается порой, что незыблемая, казалось бы, цепь доказательств начинает разрываться, терять свою стройность. В логику действительных событий вмешался — вольно или невольно — человек, он не обратил внимания на одно, усилил значение другого... Начинают смешаться акценты в системе доказательств, и порой уже не факты ведут за собой мысль, а мысль требует подтверждающих ее фактов...

Эта мысль достаточно хорошо известна. Если работа зашла в тупик, ее чаще всего начинают снова. И первое, что пытаются найти,— это мелкий факт, какую-то деталь, на которую ранее не обратили внимания, может быть, и потому, что она не хотела вписываться в уже сложившуюся версию. Или даже опровергала ее...

Историю поисков на острове Оук можно сравнить со следствием. Может быть, одним из самых длительных в истории — ведь идет оно без малого двести лет — с 1795 года! Как водится, все то, что ныне известно о кладе («тайнике», «сокровище» — пригоден любой термин, но слово «клад» короче), можно разделить на две группы: реально существующие (или существовавшие) предметы, документы, факты — и домыслы, порой на эти факты опирающиеся.

Примером домысла может служить одна из расшифровок надписи на плите, обнаруженной Мак-Гиннисом в 1804 году. Сенсационный текст гласит: «10 футами ниже покоятся два миллиона фунтов стерлингов». А вот оценка доктора исторических наук Ю. В. Кнорозова: эта «дешифровка всерьез приниматься, естественно, не может. В данном случае дешифровщик прочел именно то, что хотел прочесть».

Слова видного ученого можно поставить эпиграфом ко многим обоснованиям теорий о происхождении кладов. В первую очередь речь идет о тех случаях, когда исследователь «вычисляет» только то, что подтверждает путь, избранный им заранее. Именно так, на мой взгляд, произошло и с картой, на которую опирался Руперт Фурно.