Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1973 год Страница 34

— Еще вопросы?

— Почему его смерть никого не тронула? В газетах ни строчки не было.

— Свярда обнаружили только много позже. И сначала решили, что он покончил с собой. Так уж обстоятельства сложились.

— Самоубийство?

— Да, полиция тоже иногда ошибается. Пуля попала ему прямо в грудь, это понятно, ведь он стоял лицом к окну. А комната, в которой лежал покойник, была заперта изнутри. И дверь, и окно заперты.

— Ясно — должно быть, он потянул окно за собой, когда падал. И щеколда сама на крюк наделась.

— Да, пожалуй, что-то в этом роде. Удар пули такого калибра может отбросить человека на несколько метров. И даже если Свярд не держал щеколду, она вполне могла надеться на крюк, когда захлопнулось окно. Мне довелось видеть нечто подобное.

Совсем недавно. Ну что же, — заключил Мартин Бек, — будем считать, что в основном все ясно.

— Все ясно? Ничего себе! Откуда вам известно, что я думал перед тем, как выстрелить?

— Вот это как раз была просто догадка. У вас есть еще вопросы?

— Будьте добры объяснить мне такую вещь. В тот вечер я отправился прямиком домой. Положил пистолет в старый портфель, который набил камнями. Обвязал портфель веревкой — крепко обвязал, как следует, — и поставил в надежное место. Но сначала снял глушитель и раздолбил его молотком. Он и вправду был на один раз, только я его не сам сделал, как вы подумали, а купил вместе с пистолетом. На другое утро я отправился в Сёдертелье. По пути зашел в какой-то дом и бросил глушитель в мусоропровод. Какой дом, и сам теперь не припомню. В Сёдертелье сел на свою моторную лодку и к вечеру добрался на ней до Стокгольма. Утром взял портфель с пистолетом, опять сел на лодку и где-то аж около Ваксхольма бросил портфель в море.

Мартин Бек озабоченно нахмурился.

— Все было точно так, как я сейчас сказал, — запальчиво продолжал Мауритсон. — Без меня никто не может войти в мою квартиру. Ключа я никому не давал. Только два-три человека знают мой адрес, а им я сказал, что на несколько дней уезжаю в Испанию, перед тем как занялся Свярдом.

— Ну?..

— А вы вот сидите тут, и вам все известно, черт возьми. Известно про пистолет, который я вот этими руками в море утопил. Известно про глушитель. Так вы уж, будьте любезны, просветите меня.

— Где-то вы допустили ошибку, — сказал Мартин Бек, поразмыслив.

— Ошибку? Но ведь я же вам все рассказал, ничего не пропустил. Или я уже не отвечаю за свои поступки? Что?

Мауритсон пронзительно рассмеялся, но тут же оборвал смех:

— Ну конечно, и вы тоже хотите меня подловить. Только не думайте, что я повторю эти показания на суде.

Мартин Бек встал, открыл дверь и жестом подозвал конвоира.

— У меня все. Пока все.

Мауритсона увели. Он продолжал смеяться.

Мартин Бек открыл тумбу письменного стола, быстро перемотал ленту, вынул бобину из аппарата и прошел в штаб спецгруппы.

— Ну? — спросил Колльберг. — Понравился тебе Мауритсон?

— Так себе. Но у меня есть данные, чтобы привлечь его за убийство.

— Кого же он еще убил?

— Свярда.

— В самом деле?

— Точно. Он даже признался.

— Послушай, эта лента, — вмешался Рённ, — она из моего магнитофона?

— Да.

— Тогда тебе от нее не будет проку. Аппарат неисправный.

— Я его сам проверил.

— Ну да, первые две минуты он пишет. А потом звук пропадает. Я вызвал на завтра мастера.

— Вот как. — Мартин Бек поглядел на ленту. — Ничего. Мауритсон все равно уличен. Леннарт же сам сказал, что принадлежность оружия, из которого совершено убийство, неопровержимо установлена.

XXX

Май Шевалль и Пер Вале

Дело Мауритсона рассматривалось в Стокгольмском городском суде. Он обвинялся в убийстве, вооруженном ограблении, махинациях с наркотиками и еще кое-каких преступлениях.

Обвиняемый все отрицал. На все вопросы отвечал, что ничего не знает, что полиция сделала его козлом отпущения и сфабриковала улики.

Бульдозер Ульссон был в ударе, и ответчику пришлось жарко. В ходе судебного разбирательства прокурор изменил формулировку «непреднамеренное убийство» на «преднамеренное».

Мауритсона приговорили к пожизненным принудительным работам за убийство Гордона и ограбление банка на Хурнсгатан. Кроме того, его признали виновным по целому ряду других статей, в том числе как соучастника налетов шайки Мурена.

А вот обвинение в убийстве Карла Эдвина Свярда суд отверг. Адвокат, который поначалу не проявил особой прыти, здесь вдруг оживился и раскритиковал вещественные доказательства.

В частности, он организовал новую экспертизу, которая подвергла сомнению результаты баллистического исследования, справедливо указывая, что гильза слишком сильно пострадала от внешних факторов, чтобы ее с полной уверенностью можно было привязать к пистолету Мауритсона.

Показания Мартина Бека были сочтены недостаточно обоснованными, а кое в чем и попросту произвольными.

Конечно, с точки зрения так называемой справедливости это не было суть важно. Какая разница, судить ли Мауритсона за одно или за два убийства. Пожизненное заключение — высшая мера, предусмотренная шведским законодательством.

Когда Мауритсона уводили из зала суда, он смеялся. Люди, видевшие это, пришли к выводу, что только закоренелый преступник и редкостный негодяй, совершенно не способный к раскаянию, может проявлять такое неуважение к закону и суду.

Монита устроилась в тенистом углу на террасе отеля, положив на колени учебник итальянского языка.

Мона играла с одной из своих новых подружек- в бамбуковой рощице в саду. Девочки сидели на испещренной солнечными зайчиками земле между стройными стеблями, и, слушая их звонкие голоса, Монита поражалась тому, как легко понимают друг друга дети, даже если говорят на совершенно разных языках. Конечно, в отеле достаточно было ее скудного запаса английских и немецких слов, но Монита хотела общаться не только с обслуживающим персоналом. Потому-то она и взялась за итальянский, который показался ей намного легче словенского и которым вполне можно было обходиться здесь, в маленьком городке вблизи итальянской границы.

Стояла страшная жара, и ее совсем разморило, хотя она сидела в тени и всего четверть часа назад ходила в душ — в четвертый раз с утра. Она позвала Мону, и дочь подбежала к ней, сопровождаемая своей подружкой.

— Я решила прогуляться, — сказала Монита. — Только до дома Розеты и обратно. Пойдешь со мной?

— А можно мне остаться? — спросила Мона.

— Конечно, можно. Я скоро вернусь.

Монита не торопясь пошла вверх по склону за отелем.

Сверкающий белизной дом Розеты стоял на горе, в пятнадцати минутах хода от гостиницы. Название сохранилось, хотя Розета умерла пять лет назад, и дом перешел к ее трем сыновьям, которые давно уже обосновались в самом городке.

Со старшим сыном Монита познакомилась в первую же неделю; он содержал погребок в порту, и его дочурка стала лучшей подружкой Моны. Из всего семейства Монита только с ним могла объясняться — он был когда-то моряком и неплохо говорил по-английски. Ей было приятно, что она так быстро обзавелась друзьями в городе, но больше всего ее радовала возможность снять дом Розеты осенью, когда уедет поселившийся там на лето американец.

Дом просторный, удобный, с изумительным видом на горы, порт и залив, кругом большой сад. И до следующего года он никому не обещан, так что в нем можно всю зиму прожить.

Поднимаясь по крутому склону, она снова и снова перебирала в уме события, которые привели ее сюда. И в который раз за эти три недели поражалась тому, как быстро и просто все свершилось, стоило сделать первый шаг. Правда, ее терзала мысль о том, что цель достигнута ценой жизни человека. В бессонные ночи в ее голове до сих пор отдавался непреднамеренный роковой выстрел, но время приглушит это воспоминание.

Находка на кухне Мауритсона сразу все решила. Взяв в руки пистолет, она уже знала, как поступит. Потом два с половиной месяца разрабатывала план и собиралась с духом. И когда пришла пора выполнять план, Монита была уверена, что предусмотрела все возможные ситуации, будь то в банке или около банка.

Вмешательство постороннего застигло ее врасплох. Она ничего не смыслила в огнестрельном оружии и не пыталась поближе познакомиться с пистолетом, ведь он ей нужен был только для устрашения.

Когда этот человек бросился к ней, она непроизвольно сжала пистолет в руке. Звук выстрела был для нее полной неожиданностью. Увидев, что человек упал, и поняв, что она натворила, Монита страшно перепугалась. Внутри все онемело, и ей до сих пор было невдомек, как она после такого потрясения смогла довести дело до конца.

Доехав на метро домой, Монита засунула сетку с деньгами в чемодан Моны; еще накануне она начала собираться в путь.