Его Америка - Акпер Булудлар Страница 4

Да, и, надо собрать свою SIFE команду и демократическим путем выбрать капитана на грядущий учебный год, потом познакомить его со спонсором и связать с администрацией университета. Даже если бы сам остался, то все равно не возглавил бы команду опять, в другие организации пустился бы.

26 июня, 2012

Джейкоб, я и Наиля — да, снова мы — ехали на море. Джейкоб в прошлый раз много говорил, что хотел бы поплавать в Каспии. Вот и я написал ему и Наиле, пригласил махнуть на море. Мы с Азизбекова на 171-ой вместе с автобусными попрошайками и чистосердечными работягами бакинских сёл доехали до Бузовны.

В пляже какой-то парень с одной длинной бровью уставился на татуировку Наильи и со свойственной быдлу борзой насмешливостью спросил: «В какой зоне сидела?» Пришлось лезть в драку и защитить художественное произведение на ребре спутницы. Подоспели друзья обидчика, нас стало много. Подошли сотрудники FHN, нас разняли, и быдло угомонилось.

Инцидент не сильно повлиял на наше душевное состояние, мы продолжили чаепитие и беседы, и так бриз ласкал наши пятки до самого наступления ночи. Мы, три художника, полюбовались закатом солнца. Волны в последних золотистых лучах светила были очень богаты красками, это очаровывало. Засоленные мы вернулись в город на такси.

Наиля пригласила меня завтра зайти в мастерскую своего деда во внутреннем городе. Хочет показать, что у нее и как.

Кстати, из IREX отправили список уроков на следующий семестр. Надо будет выбрать7.

27 июня, 2012

Как же долго старый таксист ворчал! Все задавал риторические вопросы и сам же в антиправительственной выражениях отвечал на них.

Я почувствовал необходимость отразить его неаргументированные обвинения. Сказал, что вот родители мои умерли и государство ежемесячно выделяет мне социальное пособие, поддерживает, что оно еще и платит за мое образование и чтоб он не ожидал тихую, сытую жизнь на золотом блюдце от государства, ныне век капитализма — всеобщей равности нет. И завершил я, назвав его совковым. На это он сильно разозлился. А когда я сказал, что еду учиться в США, он вообще посмотрел на меня как на врага. Сразу начал выкладывать информацию, полученную из зомбоящика; мол, не знаю ли я, что США делают с мусульманскими братьями моими в таких-то странах. Я промолчал про свои агностические взгляды, что поверю в рай, если для этого потребуют какую-то определенную сумму. Дальше он, все больше и больше злясь, говорил, что, мол, Америка «эта ваша» промывает всей теперешней молодежи мозги. Понятие «культурная колонизация» ему, конечно, неизвестно. Мы стояли в пробке, и чтоб не слышать его, я надел наушники.

Наиля встретила меня у главных ворот и повела в мастерскую. Что ж, мастерская обычная: на полу бумаги с набросками маков — она любит рисовать маки, — испачканная одежда по углам комнаты, нарисованные наполовину и оставленные на потом картины, остатки грунта, разноцветные комочки ваты повсюду, на старых стульях кисточки и тюбики масляной краски Ladoga — купленные, наверное, в Хагани на третьем этаже, — ножи для подтачивания карандашей и остро нарезанные куски ластика, пара грязных палитр, старые сломанные вазы и гниющие фрукты для натюрморта и пустые бутылки коньяка, — дед Наильи любит писать в пьяном состоянии.

От критики ее работ я воздержался и отметил лишь понравившиеся зарисовки портретов. У нее это получается.

28 июня, 2012

В метре.

Девушка напротив явно заинтересовалась винтажным переплетом моего дневника, она так смотрит. Но это не важно. Я сдал сессию! С ней покончено: один D, пара С, остальное В, последний тоже, наверняка, будет В. Вполне неплохо для не регулярно учащегося студента.

Сегодня переночую у Гены, посмотрим через проектор какую-нибудь драму. А завтра в полдень выезжаю в Гянджу. Я свободен.

30 июня, 2012

Суббота. Десять вечера. Гянджа. Пустой дом тети.

Праздность и эйфория успеха проходят. Все, кто могли поздравить, поздравили. Все лестные поздравления, которые можно было услышать, услышал. Все оттенки радости, которые можно было испытать, испытал. Теперь внутреннее опустошение лишь обуревает.

Помнишь, пару лет назад в этом же доме в такой же вечер получил смс-ку от Азерсель, подтверждающую, что я поступил на Американоведение БГУ. Порадовался ли? Нет, с моими 598 балами это должно было случиться и случилось. К чему нужен был лишний пафос?

Сейчас средь запыленных тестовых банков нашел дневники того периода и читаю. Там даже и слова нету про поступление. Только пишу, что читал Грозовой Перевал и слушал последний альбом Manga. И кратко про ту девушку, которая плакала мне в жилетку про то, как после досадного результата в 470 балов на вступительном экзамене она не могла перенести тяжелые взгляды и обидчивое молчание своего больного отца, который никак не ожидал такого исхода и уповал на 600 балов. Пишу: «Она мне надоела нытьем, и я ее отшил одной смской. Все равно вон сколько девушек». Инфантильно и неадекватно. Можно же было написать что-то вроде «If you stay with me, girl, we can rule the world». Она позже написала мне, что от успеха у меня голова закружилась. Может, она была права. Но сейчас никакого головокружения от успеха у меня точно нет. А ведь начитавшись НЛП книг, став лидером десяти-пятнадцати ребят, окружив себя нужными людьми и родственными душами, тихо-тихо приближаясь к заветной цели, я желал лишь одного — выиграть стипендию и покинуть бакинскую действительность. Теперь этого достиг, но счастлив ли? Нет. Наоборот, опустошение внутри, самооценка упала, депрессия над душой веет, непонятно к чему теперь стремиться.

Надо бы определить новые цели. Бессмысленно же как жить без мечты, не чувствовать рвения к достижению чего-либо. Где мир, одной мечте послушный? Мне настоящий опустел! Хотя пишут же в статьях, что счастье не в самой цели, а в процессе достижения.

Паша, прыщавый напарник мой по пикапу, зовет на поле к девчонкам и все твердит, что первые 50 подходов не считаются. Я-то давно сделал эти 50 подходов, хотя как страшно было! А он в прошлый раз смог только четыре раза подавить страх и подкатить к девушкам, но каждый раз не продержался больше минуты, не заинтересовал и номера, соответственно, не взял. Но ценю я в нем это упорство, эту смелость; понимает, что волшебной таблетки нету, что надо работать. Надо бы в Баку выйти с ним на поле, получу добрую порцию адреналина и его поддержу.

1 июля, 2012

Встретил Турала. Помнишь, как он в восьмом классе водил к себе в дом, открывал отцовский сейф и показывал стопки стодолларовых купюр и гордо говорил: «Вот. Мне незачем учиться в школе, поступать в университет и, тем более, читать такие толстые книги, как у тебя; мое место за столом уже уготовано»? Семьсот страниц жизни Юджина Витла были ему не интересны.

После того, как он, забившись в «воровской» мир, ножом убил какого-то парня в день последнего звонка, отец его, все те и ново-задолженные деньги истратив на судебных перипетиях, но все-таки спасши Турала, вскоре захворал с сыновьего горя, и сердце его, пораженное инфарктом, остановилось. Туралу тогда было лет пятнадцать, он много плакал. Мы, два обездоленных подростки сироты, как-то выросли. Но теперь Турал не в должности, не «за столом».

— Вернувшись с армии, ay bırat, — говорит он, — некоторое время продавал телефоны, потом попытался на электрика выучиться у мастера, но поругался с ним и бросил дело. Теперь устраиваюсь в дорожную полицию. Военный билет есть, нужные связи и средства тоже. Вот договорился, уже через две недели начну. Чистая работа, брат: останавливаешь, общаешься и готово.

Я не стал спрашивать, как его с криминальным прошлым-то взяли. Знает ли он правила дорожного движения или кодекс этики госслужащего, тоже не спросил. Вдруг он на самом деле не знает.

2 июля, 2012

Ходил делиться навалившимся счастьем с бывшими репетиторами. Они возрадовались, Елена Сергеевна даже попросила рассказать мою success story ее теперешним абитуриентам, мол, поступайте в университеты — вот какие возможности перед вами появятся. Они смотрели