Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 02 Страница 41

Рассмотрим некоторые религиозные моменты, которые встречаются в научной фантастике. Хотя предварительно неплохо было бы определить, когда же родилась эта кажущаяся противоестественной в глазах как атеистов, так и верующих, связь.

Фантастика ненамного младше самой религии. Вспомним хотя бы попытку древнегреческого сатирика Лукиана в пьесе «Икароменипп» описать путешествие своего героя на Олимп. Фантастические моменты охотно использовали в своих произведениях известные антиклерикалы Сирано де Бержерак, Свифт, Вольтер. Чем же так притягательны религиозные мотивы для писателей-фантастов? Вероятно, вечен соблазн познать себя и мир и, возможно, найти пути улучшения этого мира.

А сегодня, сознавая свою слабость и видя хаос вокруг, человек хочет быть сильным, чтобы противостоять всему этому. И не просто сильным, а всесильным. Человек не может жить, существовать в одиночку. Ему нужна поддержка кого-то иного, а может и Иного. Ощутив ее, можно сравнить себя с заступником. А то и постараться уподобить себя Ему.

Три основных качества божества оказались неотвратимо притягательны для писателей-фантастов: всезнание, всемогущество и дар творения жизни. Ощутить себя Богом — кто устоит перед таким искушением?..

И еще: через Религию, через Веру понять душу завтрашнего человека и уже его глазами, глазами «завтра» взглянуть на нас «сегодня». Взглянуть, увидеть и понять…

Итак, обращаясь к религии, исследуя ее, писатели-фантасты идут по одному из путей познания. Скажем, как мы можем получать достоверные знания о действительности, лежащей вне нас?

Станислав Лем описывал опыт ученого, который с помощью специальных устройств смог создавать полную иллюзию реальности для изолированного мозга: «Это его судьба, его мир, его бытие — все, что он может постичь и познать. Там находятся специальные ленты, с записанными на них электрическими сигналами: они соответствуют тем ста или двумстам миллиардам явлений, с которыми может столкнуться человек в наиболее богатой впечатлениями жизни. Если бы вы подняли крышку барабана, то увидели бы только блестящие ленты, покрытые белыми зигзагами, словно потеками плесени на целлулоиде, но это — знойные ночи юга и рокот волн, это тела зверей и грохот пальбы, это похороны и пьянки, вкус яблок и груш, снежные метели, вечера, проведенные в семейном кругу у пылающего камина, и крики на палубе тонущего корабля, и горные вершины, и кладбища, и бредовые галлюцинации — там весь мир».

Этот пример показывает первое и самое простое средство познания мира — личные ощущения. Но как видим, ощущения нередко иллюзорны и субъективны.

Существует ряд вещей, которые мы никогда не видим и тем не менее имеем о них определенные представления. Например, невидимые человеческому глазу элементарные частицы или удаленные на сотни световых лет звезды. Понять и осознать эти предметы нам позволяют математические и логические абстракции.

Третьей составляющей познания становится Вера, представляющая собой такое внутреннее состояние человека, при котором он убежден в достоверности существующего без посредства органов чувств или логического хода мысли — путем необъяснимой уверенности.

Только в органическом сочетании непосредственного опыта, отвлеченного мышления и веры рождается высший, интегральный тип познания. Теологи склонны считать, что именно здесь господствует Большой Разум, который включает в себя все силы малых разумов, как целое — части. Именно это позволяет ему простирать свой взгляд от видимых явлений природы до предельных граней бытия.

Литература является также одним из средств познания действительности. Понятно, что литература нефантастическая есть отражение настоящего. Грядущее же — призма, через которую писателями рассматривается современность. А задача становится совершенно в традициях «большой» философской прозы. Переворот представлений о мире и о месте человека в нем, пролом сквозь частокол стереотипов и догм, парадоксальный взгляд на вещи, метод доказательства «от противного», мысленный эксперимент… И все это только с одной целью — внести свой вклад в Познание.

«Трудно быть Богом», — сказал однажды Художник. И все согласились: да, действительно нелегко… Но как притягательно ощутить себя Творцом. И, подобно тому, как пытливый ум ученого старается определить: «А что было, когда ничего не было?», фантазии писателя пытаются пробиться в тот момент, который предшествовал словам «Сотворил Бог небо и землю».

Так и появляются все новые и новые варианты «Божественной комедии». Ведь если исходить из того, что человек — создание Божье, то для познания самого себя необходимо первоначально понять мысль создателя. И потом — через Высшую мысль понять нас, земных. Французский философ Г. Марсель говорил, что подняться к Богу — это значит войти в самих себя, более того, в глубину самих себя, и себя же самих превзойти.

Одним из первых, попытавшихся заглянуть в наше время за первую строчку Библии, был англичанин Эрик Фрэнк Рассел. В 1947 году, опубликовав свой рассказ «Хобби», он разом попытался на свой манер решить проблему, мучившую веками теологов и атеистов: и зачем Господь создал сей мир? Ответ дан в названии рассказа.

Несколько лет спустя писатель вновь возвращается к этой теме в лаконичном и не требующем особых комментариев рассказе «Единственное решение».

Здесь нет динамики действия — динамика мысли, движение ищущего разума. Он в пустоте и темноте. Одиночество. «Навечное заточение в тьму, молчание и безучастность. Кара. Тюрьма без приговора. Наказание без преступления». И единственный выход, единственное решение — в себе, внутри, «он сам должен стать инструментом своего спасения».

Автор пытается представить ход Мысли.

«Всякая задача имеет решение. Этим постулатом живет наука. Он был настоящим ученым и поэтому не мог не принять вызова своим способностям… Решение нашлось случайно и сулило спасение от вечной ночи, оно обещало друзей, приключения, веселье, тепло, любовь, звуки голоса, прикосновение рук».

Здесь Рассел высказывает мысль, столь притягательную для писателей-фантастов, ощущающих себя творцами миров.

«Адская работа. Нужно продумать миллион аспектов и проанализировать влияние друг на друга всех побочных эффектов.

Он может создать обширнейшую грезу, мечтание неизмеримой сложности, конкретное и воплотимое до последней точки и запятой. И там он снова будет жить. Но не как прежняя личность — он собирался рассеяться на бесчисленные части, на великое множество форм и проявлений, каждое из которых будет бороться со своей конкретной средой. И он обострит и ожесточит борьбу до предела, наделяя свои формы невежеством, но давая всему учиться заново. Он посеет вражду между ними и утвердит правила игры. Тех, кто соблюдает правила, назовут хорошими. Остальных — плохими. И будут бесконечные конфликты внутри одного большого.

Наступила пора перестать быть личностью как целым, а разделиться и воплотиться в бесчисленные частицы бытия. Тогда эти частицы смогут стремиться к единению и целостности…»

Возможно, именно в результате такого эксперимента и появились мы. По крайней мере очень вероятная картина. А может, этот фантазер-экспериментатор и был первым фантастом. Очень удачливым и весьма популярным. Ведь нельзя же забыть имя того, кто в свое время решил:

«Время настало. Эксперимент должен начаться.

Наклонившись вперед, он устремил взгляд во тьму и произнес:

— Да будет свет.

И стал свет».

Вот такой вариант. Вот такое Начало. А последствиями займутся философы и теологи.

Традиционна в фантастике тема искусственного разума и интеллекта. Наряду с «живым» Создателем появляются на страницах фантастических изданий и его механические аналоги. Фредерик Браун в ироническом рассказе «Ответ» представляет себе высшее как Единый Общий Кибернетический Разум. Это рассказ-шутка, но в каждой шутке, как известно…

«…Переключатель соединял все вычислительные машины всех обитаемых планет — девяносто шесть миллионов миров — в сверхсеть, которая объединяет их в суперкомпьютер, единую кибернетическую машину, собравшую мудрость всех галактик…»

И вот машине задан первый вопрос, «вопрос, на который не могла ответить ни одна кибернетическая машина»:

— Есть ли Бог?

Могущественный голос раздался сразу…

— Да. ТЕПЕРЬ Бог есть».

А вот еще один кандидат на роль Всевышнего из классического рассказа Айзека Азимова «Последний вопрос» — суперкомпьютер в далеком будущем поглощен решением только одного вопроса: как избежать тепловой смерти Вселенной. И подумав, находит ответ, как принято, «единственный» ответ: «Да будет свет».

Энтони Бучер в рассказе «Поиски святого Аквина» устами своего героя предлагает по-другому оценить проблему искусственного божества.