Лестница в небеса. Исповедь советского пацана - Артур Болен Страница 44

бойцовых собак. «Не переживайте! Не обидим. Возмужают, научаться. Будете гордиться!» Самые счастливые денечки. Гордились мы ужасно. И недолго. В школе тут же растрезвонили, что записались в бокс и ходили, задевая плечами первоклашек. Несколько раз я перехватывал внимательные взгляды девчонок, словно они вдруг разглядели во мне что-то новое и интересное. После таких взглядов хотелось хулигански засунуть руки в карманы и плевать сквозь передние зубы…

Спесь слетела быстро. Начались тренировки. В первом же спарринге, в котором мы отрабатывали боковой удар в голову, мальчишка с лошадиным лицом и толстой задницей надавал мне в ухо таких тумаков, что слезы выступили сами собой. Больно! Ответить тем же у меня не получалось – «лошадиная морда» занимался боксом уже не первую неделю и умело выставлял защиту и уклонялся. Потом наступала опять его очередь бить, и он дубасил меня с наслаждением. Из носа у меня пошла кровь. Тренер отвел меня к умывальникам. Там я и просидел до конца тренировки, ожесточенно сжимая зубами капу. Темке повезло больше: ему достался робкий мальчик, который бил понарошку с испуганным лицом и благодарный Темка тоже бил понарошку. Зато через месяц нам с Темкой пришлось выйти друг против друга на первый настоящий бой. На ринге. Мы кружились друг напротив друга, неумело размахивая руками. Темка опять бился понарошку и надеялся, что я тоже не буду зверствовать. Зря. Мальчишки за канатами подбадривали. Тренер кричал что-то вроде: «Веселее ребята!» В какой-то момент Темка открылся совсем и я сильно и мощно провел прямой правой. Раздался неприятный тупой звук. Сквозь перчатку и эластичный бинт я почувствовал твердость Темкиной скулы и увидел, как откинулась его голова. Он пошел задом заплетающимися ногами и упал на задницу.

– Темка! – испугано крикнул я и склонился над товарищем.

Темка бессмысленно хлопал глазами, из которых текли слезы.

– Нокаут! – кто-то отчетливо и громко сказал из-за канатов.

Тренер отодвинул меня, присел на корточки. В руках его был нашатырь.

Темка молчал всю дорогу домой. Ребята в секции считали, что я хитрый и расчетливый боец, умею усыпить бдительность мнимой пассивностью. Мальчишка с лошадиным лицом стал осторожнее, и теперь я тоже иногда попадал ему в ухо, отрабатывая боковой правой. В раздевалке я чувствовал себя чужим: ребята казались мне грубыми, напрашиваться в дружбу к ним не хотелось. А под Новый год начались настоящие соревнования. Их итоги шли в зачет учетной карточки спортсмена. Все как у взрослых: взвешивание, рефери в белом, зрители. Даже секундант – он же тренер Романыч.

Мой противник, в будущем чемпион Ленинграда, мастер спорта Леха Беляев, легко отдубасил меня, как отбивную, заодно отбив всякое желания продолжать боксерскую карьеру. Темка принял это решение двумя месяцами раньше и обрадовался, узнав, что я тоже дембельнулся.

– Ну их. Здоровее будем.

В сентябре 1975 года мы с мамой приехали в Невский лесопарк, где располагалась лыжная детско-юношеская спортивная школа, и я сразу понял, что нашел свой дом!

Школа находилась на берегу большого пруда с искусственной запрудой неподалеку от излучины Невы. Вокруг на много километров расстилался лес. Настоящий дремучий лес неподалеку от Ленинграда! В нем жили лоси и кабаны, рыси и куницы, зайцы и белки! Начинался он роскошным парком еще чуть ли не екатерининских времен, с ухоженными круглыми английскими лужайками, могучими дубами и светлыми чистыми березовыми рощицами. Аккуратные дорожки из песка и гравия были укутаны густыми кустарниками пузыреплодника с гроздями сухих соцветий и колючим шиповником. Тихая речка (разумеется, Черная!) покоилась в заболоченных, поросших осокой берегах, то пропадая в густом подлеске черемухи и ракиты, то вытянувшись во всей красе на добрый километр в топкой низине, вдоль высокого холма. Через речку перекинуты были горбатые мостки, с которых рыбаки удили рыбу.

За пределами парка лес дичал. Сосны и ели стояли угрюмо и не располагали к сентиментальности. Если в центральном парке хотелось обнять дуб, чтоб напитаться его доброй и животворящей силой или повалиться спиной в шелковистую траву, то на окраинах деревья неприветливо распахивали свои колючие объятья. Чужаков тут не любили. Под кронами огромных елей всегда было сумрачно и сыро. Мягкий зеленый мох скрадывал шаги, пружинил, чтобы вдруг предательски провалиться до колена, выдавив наружу черную жижу. Невидимая паутина застревала в ресницах, а в волосах на голове «лосиные вши» упрямо прокладывали путь сквозь волосы. Редкий дятел барабанил в тишине, издавая время от времени резкие монотонные неприятные звуки. Тишина давила. На душу ложилась та особая сосредоточенная мудрая грусть, которая не покидает человека на краю света, когда он совсем один и не перед кем изображать из себя невесть что.

Вот в эту сказку я, школьник ленинградской средней школы, и окунулся. Шесть раз в неделю. Пять – вечерами, воскресенье – утром. Суббота – выходной.

Первую тренировку я запомню на всю жизнь. Тренер Николай Михайлович Яковлев (Никола, будущий заслуженный РСФСР) построил наш отряд на плацу перед одноэтажной лыжной базой, представил новенького, то есть меня, и дал задание: шесть километров бегом по известному маршруту, в любом темпе, а потом – футбол.

Мы стартовали дружно, но я вскоре вырвался вперед, успев заметить удивленные лица товарищей. Вскоре я понял, почему они удивлялись. Где-то метров через пятьсот я дышал, как загнанная лошадь, и меня начали настигать опытные бегуны. Они весело оглядывались, некоторые махали рукой. Через километр я совсем сдулся и перешел на шаг. Меня нагоняли аутсайдеры и сочувственно показывали дорогу. Наконец догнал последний – рыжий пацан в мокрой футболке и драных рейтузах. Поравнявшись, он тоже перешел на шаг.

– Новенький? – весело спросил он. – Я тоже. Видал, как рванули? Как бешеные лоси. А мы с тобой не торопимся. Помаленьку. Пусть дураки бегают. Правда?

Эта солидарность двух неудачников больно задела меня.

– А ты зачем тогда сюда записался? – с неожиданной злостью спросил я.

– Да просто так, скучно дома. А ты зачем?

– Чтоб стать Олимпийским чемпионом!

– Че… чего? Олимпийским? Чемпионом? Ой, не могу! Чемпион!

– Не можешь – сходи в туалет. – угрожающе сказал я – Да, чемпионом. И буду чемпионом, а ты пошел в жопу!

Через минуту мы катались с ним в траве, «сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей», скуля и повизгивая, а через месяц стали друзьями.

Серега Петров жил неподалеку от Народной в Веселом поселке. В спорт он пришел действительно от скуки, но вскоре я пропитал его насквозь ядом честолюбия, и он поднялся в своих мечтах на уровень чемпиона Ленинграда. Выше я и не тащил, самому было места мало на Олимпийском пьедестале.

Смех смехом,