Оружие в его руках 2 - Osolio Страница 48

Я вырвался из рук матери, упал на диван и до боли зажмурил глаза. Ее образ не выходил из моей головы. Андреа полугодовалой давности появлялась в моей голове, как сейчас.

— Я не могу ее отпустить! Не могу! Она мне в каждой прохожей мерещится.

— Иди отдохни, сынок. Андреа, если она твоя судьба, сама найдётся. — Я улыбнулся, удивившись маминой репликой. — Что?

— Ты уже не настаиваешь, что она мертва.

— Твоя вера в эту девушку оказалась заразительной.

— Я люблю тебя, мама. — Мои губы коснулись ее лба, — Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты есть.

Утром я проснулся, чувствуя прилив сил. Вера в живую и смеющуюся Андреа снова вернулась ко мне и воодушевила к действию. Я знал, что рано или поздно узнаю, что скрывали мамины соседи.

Солнце уже жарило так сильно, хоть время на часах и было около восьми утра. Турция мне нравилася своими пейзажами. Эта страна, действительно, заряжала жизнью. Буйство красок, громкий смех на улице и вечная толпа, способная закружить любого. Здесь невозможно было оставаться хмурым зрителем. Здесь ты сам становился частью маленького зелёного мира. В моих планах сегодня было прогуляться по городу, надышаться горячим летним воздухом и наконец понять, что мне делать дальше. Но планы мои нарушила Моника, которая весело хохоча запрыгивала в салон такси, за рулем которого сидел грузный усатый мужчина.

Как только двери соседского дома закрылись, я юркнул в ту же машину, рядом с девушкой. Увидев перед собой меня, Моника ахнула.

— Сеньор Луиджи, что вы… — Куда ты собиралась ехать?

— На рынок. Надо Энджи, — ее имя она медленно протянула, словно вспоминая, — купить витаминов.

— Поехали, — я скомандовал таксисту, растекаясь по дешёвому сидению авто. Уже гуляя по рынку, шагая от прилавка к прилавку, я подмечал каждое движение девушки. Она что-то бормотала себе под нос, проходя мимо персиков и апельсинов, но слегка озираясь на меня, подошла к лотку с вишней и стала накладывать ягоды в пакет. Своровав одну из вишенок с прилавка, я спросил:

— Как ты оказалась тут?

— Приехала к брату, — слишком быстрым прозвучал ее ответ, — она явно ожидала этого вопроса.

— Почему одна?

— Лео все ещё ищет Андреа, — снова мгновенный ответ.

— Он мог бы поискать ее здесь, — не унимался я.

— Здесь уже искали, — Моника не смотрела на меня. Она монотонно складывала ягодку за ягодкой в пакет, вызывая раздражение у нас с продавцом.

— Может, не так тщательно, как хотелось бы.

— Мне брат рассказал о вашем инциденте около их дома. Я знаю, к чему вы клоните.

— Почему ты не допускаешь мысли, что эта девушка может оказаться той, кого мы ищем?

— Потому что та, которую мы ищем либо так изящно прячется, либо мертва. — Стоило ей выпалить эту глупую фразу, как мой мозг снова стал играть со мной. Смерть и Андреа не совместимы и очень раздражало, когда эти два слова упоминались в одном предложении.

— Ты же знаешь, что она жива. — Я подошёл ближе и процедил эти слова сквозь зубы так тихо, чтобы заинтересованный нашей беседой торговец не мог услышать.

— Я в это верю. — Она бросила злой взгляд на меня.

— У тебя ни слезинки в глазу. Вы же были не разбей вода.

— Пока ваша семья не появилась.

— Послушай, — начал я, но девушка выставила ладонь, заставляя умолкнуть.

— Я знаю, что вы любите Андреа, я знаю, что вы не верите в ее смерть, и я не верю. Но Энджи — не она. Энджи — жена моего брата, который точно так же как и вы, любил Андреа.

Почему они не перестанут говорить о том, что этот чертов Хосе любил мою женщину?

— Вишня кому?

— Ан… — я был уверен, что она произнесла имя своей подруги, но в миг переобувшись, она громче сказала, — Энджи. Там много витаминов.

— Ну-Ну.

— Сеньор Россини, ваша маниакальная мысль о том, что Энджи совсем не та, за кого себя выдаёт, заставляет меня путаться в собственных мыслях.

— Думаю, ты сама знаешь, что причина не в моей одержимости.

Я уже развернулся, чтобы уйти, как услышал тихий голос девушки. Это была искренняя фраза, которая заставила меня развернутся.

— Я тоже люблю Андреа, и я уверена, что она найдётся. Придёт время, и она сама к нам придёт.

— Время нынче дорого стоит.

Это была последняя фраза, после которой я оставил девушку одну продолжать покупки, а сам направился на набережную, чтобы дать волю своим мыслям.

Каждый из нас оказался залолжником своих судеб. Будучи главарем банды, я стал одиноким, потеряв девушку и брата. Меня окружает полчище людей, все прислушиваются ко мне и выполняют приказы, по все они не могут дать силы и поддержку, которую я получал от этих двух людей. Я чувствовал энергию даже, когда верил, что их брак настоящий, даже когда Андреа отказывала мне раз за разом. У меня была цель, а теперь я без цели, без желания жить, без всего и всех. Черт, и какое же это ничтожное чувство.

Солнце слепило глаза, от чего я закрыл их, облокачиваясь на спинку лавки, на которой сидел. Чайки, крича, маячили над морем, которое время от времени выбрасывало волны. Вода словно чувствовала мои переживания, и чем чаще я думал о том, что находился так близко к Андреа, тем сильнее водяные скалы поднимались. Было что-то невероятно привлекательное в этом месте. Здесь каждый предмет, каждый шорох листка подстраивался под тебя. Или же я просто сходил с ума.

Телефон в моем кармане истошно зазвонил, вытаскивая меня из мыслей. На экране высветилось имя моего силовика, и, признаться, я напрягся.

— Слушаю.

— Босс, — запыхавшийся голос Уго внёс в мою голову новые неприятные мысли.

— Вы нам нужны. В баржи снова кто-то подкинул наркотики.

— Кто?

— Черт его знает! Мы же после того случая легализовали свой бизнес.

— Так разберитесь!

На мой крик обернулось несколько прохожих, из-за чего пришлось говорить тише. Море вовсе успокоилось, словно напугавшись моего гнева.

— До завтра не разгромите, Христа ради, мой бизнес.

Я был на перепутье. С одной стороны, это место не отпускало меня. Как я мог покинуть Турцию, не разобравшись в тайне соседской семьи, хотя семьей ее и не назовёшь. С другой стороны, без отца и брата я был единственным, кто мог предстать перед властями и решить вопрос с полицией. Нельзя было терять свой бизнес. И это я прекрасно понимал. Моя одержимость коснулась всех. Я забыл про мать, забыл