Серебряная лоза - Олли Бонс Страница 54

— Мы родом из Светлых земель, из мира по ту сторону Вершины, — продолжил Альседо. — Мильвус — мой старший брат. Его готовили к роли правителя, но ещё до Испытания заподозрили, что он недостоин. Ему суждено было остаться бескрылым, и это, видимо, ещё сильнее изуродовало душу. Мильвус не смирился, пока не достиг желанной цели и не обрёл власть, но счастья это не принесло ни нашему миру, ни ему самому. Вы знаете моего брата под именем господина Ульфгара.

— Есть и другие миры? — с удивлением спросил Ковар. — Но зачем же тогда вы пришли сюда?

— Наш мир умер, — горько усмехнулся пленник. — Превратился в выжженную пустыню. Род пернатых тесно связан с землёй. Нам под силу очищать реки, приманивать дожди, ускорять рост лесов. Говорят, мы — дети самой Хранительницы. Но брат мой так и не обрёл эту силу, провалив Испытание, а я её утратил, лишившись крыльев и сердца.

С этими словами Альседо коснулся страшного шрама на груди, посередине которого блестела серебром небольшая пластина с замочной скважиной.

— Остальных Мильвус истребил, — с болью добавил он. — И в нашем мире, и в вашем. Настанет день, когда и от Лёгких земель останутся лишь бесплодные пустоши да развороченные, истощённые недра. Тогда мой брат направится в третий мир, в Ясные земли. Я нужен ему лишь потому, что моя кровь способна открыть врата — единственное, что я ещё могу как пернатый. Мильвус не годен и на это, он отказался от своей сути и навеки осквернил себя, отняв чужую жизнь.

— Как я и говорил, — мрачно кивнул мастер Джереон. — Земля умирает, я это вижу. А новое сердце, которое мы мастерим — тоже для тебя, бедолага?

— Оно уже для моего брата, — криво усмехнулся пленник. — Отступники-пернатые долго не живут. Мильвус стареет, как обычный человек, и лихорадочно ищет способ продлить свою жизнь. Согласен по доброй воле носить кусок металла в груди, лишь бы властвовать и видеть, как мир меняется по его приказу, как лебезят перед ним люди и трепещут от страха.

— Раз так, мы можем испортить механизм! — воскликнул хвостатый.

— Думаешь, брат мой пойдёт на такой риск, не позаботившись о безопасности? — покачал головой Альседо. — Наверняка ваши родные уже в его руках, не так ли? Если будете своевольничать, верные ему люди первым делом расправятся с ними. Решитесь ли вы на убийство, зная, что ваши близкие, да и вы сами неминуемо погибнете тоже? Мастера до вас не решались.

Пернатый вздохнул тяжело.

— Да и будет ли этим спасён остальной мир, тоже вопрос, — продолжил он. — Прежде чем выступить против семьи, мой брат позаботился о том, чтобы найти союзников. Это всё жадные до денег и власти люди. Случись что с Мильвусом, они займут опустевшее место, глядя вперёд не дальше собственной жизни. Для жителей этих земель ничего не изменится к лучшему. Зачем я вам, впрочем, об этом рассказываю? Надежды нет, и если вы это не поняли раньше, так знайте теперь. Прошу, дайте мне ещё воды.

Ковар отошёл, наполнил кружку.

— А к кому вы посылали волка за помощью? — спросил он, подавая посудину пернатому и помогая её удержать. — Кто, по-вашему, мог помочь?

— Мой народ правил во всех трёх мирах, — ответил Альседо, напившись. — Я отправил зверя с весточкой сквозь врата. Не знал, правда, в какой мир. Ох и непросто это далось! Извёл тогда немало крови, чтобы изменить злое сознание и чтобы волк смог проделать этот путь. Едва не умер — впрочем, в те дни был готов пойти и на это. Но если тот механический зверь, о котором я думаю, пришёл в Лёгкие земли, то значит, он не сумел передать послание. Здесь не были готовы к войне.

— Волк, о котором я говорю, попался в кроличью петлю моего отца около шести лет назад, — пояснил Ковар. — Он был израненный, с пробитым боком. Едва шевелился. Мне лишь недавно удалось его починить. Так если вы прежде хотели отправить кого за помощью, отчего бы не поступить так теперь?

— Врата без меня не открыть, — покачал головой пернатый. — Раньше… тогда я был сильнее. А сейчас брат мой позаботился, чтобы я и комнату едва мог пересечь, чтобы и рукой не шевельнул. Вам ни за что не дотащить меня туда, не успеете. Это сердце нужно заводить каждое утро, а ключ есть только у Мильвуса. Даже если каким-то чудом вы сумеете сделать копию, нас схватят быстрее, чем мы доберёмся до середины пути.

И в это легко верилось. Сейчас, глядя на пленника, невозможно было даже представить, что он способен стоять без поддержки. Мелодия сердца всё замедлялась, и даже слова давались несчастному с трудом, всё дольше становились паузы между ними.

— Да и у меня есть своя причина не идти, — устало добавил пленник.

Мастер, расставляющий в это время инструменты по полкам, обернулся.

— Не наговорились ещё? — спросил он. — Я каждое мгновение как на иголках. Всё равно разговоры эти ничего не дадут. Хранительницей вас заклинаю, давайте разойдёмся на сегодня! Дверь мастерской не запирается, да и в комнату наверху кто-то может войти!

— По ночам не входят. Но — вы правы, — сказал пленник и сделал усилие, чтобы подняться. Оно не увенчалось успехом. — Мальчик, помоги мне вернуться.

Обратный путь оказался ещё сложнее. Ковар едва дотащил почти бесчувственного Альседо. Механическое сердце, похоже, с трудом справлялось, нужно было поскорее его завести.

— Ты… не бойся, до утра протяну, — обнадёжил его пернатый, заметив, вероятно, тревогу во взгляде. — Так оно… каждый раз… Мильвус придёт на рассвете. Отсюда хоть и не видно, когда наступает рассвет, но я чувствую. Жду.

— Я постараюсь ещё вас навестить, — пообещал хвостатый. — Если получится, волка приведу и ворона, хоть развлечём вас.

— Серебряного ворона? — ненадолго оживился Альседо. — Живую птицу?

— Да, живую, — подтвердил Ковар. — Нам недавно удалось одну такую спасти, он забавный.

— Это очень хорошо, — ответил пернатый и прикрыл веки.

Сочтя это за конец разговора, Ковар отступил, осторожно затворив за собой дверь.

В мастерской долго пришлось сортировать раскатившуюся по полу мелочь. Мастер Джереон размахивал веником, ворча себе под нос и то и дело вылавливая из сора новые детали.

Наполняя коробку гайками, хвостатый продолжал видеть перед собой бледного, измученного Альседо. Чтобы брат сотворил такое с братом? Невероятно! Но если господин Ульфгар так безжалостен к родной крови, что он может сделать с ними, мастерами? С Гретой? Неужели угроза морить её голодом не была пустой?

Ульфгар правит долго, но не дольше человеческого