Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 54

— Отто, — ответил Гундольф.

— Небось, поверить не можешь, что у тебя теперь целая комната? Где раньше-то жил, в норе или в куче старого хлама?

И Бамбер расхохотался, сгибаясь и хлопая себя по коленке пухлой рукой, будто сказал что смешное. Охотнее всего Гундольф бы его заткнул, ведь голова была готова расколоться. Но пришлось улыбнуться.

— Да пожалуй, в норе. В пещерах мы жили, — ответил он. — А можно мне воды?

Его собеседник тут же посерьёзнел.

— Ты думаешь, здесь всё так просто? — нахмурился он. — Тебе полагается ведро на день, только сперва нужно выдать тебе это ведро, флягу выдать. Идём вниз, впишу тебя в книгу.

За столом, раскрыв нужную страницу, Бамбер накарябал: «Ото».

Гундольф хотел поправить, но вовремя вспомнил, что не должен уметь читать.

Ниже, макнув стальное перо в чернила, толстяк вывел:

«Выдано: падушка 1

одияло 3

батинки 1

ведро 1

фляга 1»

Он почесал в затылке, подумал недолго и произнёс:

— Ну, пока хватит. Если что понадобится, говори мне. Я достаю товар, вписываю в книгу, ты отрабатываешь. Первые вещи тебе в долг дадут.

— Ага, — кивнул Гундольф. — А вот эта цифра три — это про что? Каких таких вещей мне понадобится три штуки?

— А ты чего сюда пялишься? — рассердился толстяк, прикрывая лист ладонью. — Каких, каких. Каких надо!

Он засопел сердито и исправил тройку на единицу.

— Написал не то, потому что ты меня сбивал, ясно? Молчать нужно было, а не лезть под руку!

— Виноват, — согласился Гундольф.

Он хотел ещё добавить, что походит и в старых ботинках. Не стоило с первого дня влезать в долги. Но ведь нельзя было подать виду, что разобрал написанное. Да и обувь на нём до того была дрянная — вдруг ещё развалится. Может, вправду лучше заменить.

— Так вот, — ворчливо пояснил Бамбер. — Всё имеет свою цену. К примеру, фляга стоит палочку, ведро — крестик, одеяло — три звезды. Понял?

— Понял. И где мне достать три звезды, с неба?

— Работать, дурень. Один день отработал — я ставлю в книге палочку, вот так. Второй день — добавляю ещё палочку, и выходит крестик. В третий день у тебя крестик с косой перекладинкой, а в четвёртый — звезда. В пятый день опять палочка. Усёк?

— Вроде ясно, — кивнул Гундольф. — Так может, мне не нужно пока одеяло? Не холодно вроде.

— Полагается! — сердито ответил коротышка. — Мы здесь о людях заботимся, ясно тебе? Ты же вот не хочешь небось спать на постели, в которой перед тем больной валялся? Получишь чистое и новое, и спасибо скажи!

— Спасибо, — ответил Гундольф. — Так что там насчёт ведра с водой?

— Вот здесь поставь крестик из косых палочек, — ткнул пальцем в страницу Бамбер. — В знак того, что я тебе всё пояснил, а ты понял и согласен.

Когда крестик был накарябан, толстяк ушёл в каморку под лестницей и вынес оттуда ведро и металлическую серую флягу вроде той, что была у стража на воротах.

— Держи, это твоё, — протянул он вещи Гундольфу. — С ведром ты сегодня припозднился, а флягу прихватишь с собой. У источника наберёшь. Скоро вторая смена, Симен отправится работать, и ты с ним.

— А не положен ли мне денёк отдыха? А то шёл долго, на ногах едва стою…

— Отдыха? — гневно выпалил Бамбер. — Не успел начать работать, уже отдыха захотелось? Да как тебе не совестно! Люди без воды сидят, Симен разрывается без напарника, а этому отдых подавай!..

Он бы ещё, вероятно, долго разорялся, но по лестнице спустился угрюмого вида мужик, заросший бородой по самые глаза. Бородач неприветливо поглядел на Бамбера и собирался пройти мимо, но коротышка его остановил.

— Симен! — воскликнул он. — Вот Отто, твой напарник с сегодняшнего дня. Бери его с собой, показывай работу.

— Идём, — буркнул мужик и продолжил свой путь к двери.

— Погоди, ведро в комнату занесу, — попросил Гундольф. Но Симен не обратил внимания на эти слова.

— Да чего время терять, здесь оставь, у стола моего, — предложил толстяк. — Как вернёшься с работы, так и возьмёшь. Беги, беги за ним, не отставай!

И Гундольф поспешил на улицу, прихватив одну лишь флягу.

Спутник его всю дорогу молчал, но это оказалось даже на руку. С больной головой и пересохшим горлом не до разговоров, да вроде и спрашивать особо не о чем. Всё понятно.

Дошли быстро, путь занял не больше десяти минут. По дороге Гундольф несколько раз замечал таблички в форме стрелок с нарисованным на них ведром. Ещё увидал один или два указателя с деревьями — должно быть, к саду.

Навстречу попались трое. Двое из них — в перчатках, как Кори.

— И не жарко им, — сказал Гундольф, провожая людей взглядом.

— Чтобы руки реже мыть, воду зря не тратить, — прозвучал скупой ответ.

Симен, перейдя дорогу, свернул к решётчатому ограждению. Достал ключ, отпер калитку.

За высоким забором лежала площадка, с трёх сторон окружённая домами. Была она вымощена плитами, истёртыми и побелевшими от времени, и довольно широка — с пяток экипажей могли бы поместиться здесь без труда. У дальнего края возвышались баки в человеческий рост, у них суетились двое.

— Симен! — весело окликнули они. — Да тебе, никак, нового напарника выдали?

Бородач проворчал что-то с хмурым видом. Это могло означать и согласие, и радость, и досаду — не разобрать.

Работяги подошли и представились, хлопнув Гундольфа по плечу. Он едва не назвался настоящим именем. По счастью, вовремя спохватился, а как звали этих двоих, тут же и забыл. Все мысли занимала вода.

Вон она текла, совсем близко, из труб, что выходили из-под земли. Дальше по шлангам попадала в бочки. Работники первой смены отчитались Симену о проделанной работе, чтобы тот мог продолжить, попрощались и ушли.

— Могу я флягу наполнить? — спросил Гундольф. — Мне обещали.

Симен произнёс что-то неразборчивое, что могло быть как согласием, так и отказом. Но переспрашивать Гундольф не собирался, рассудив, что если это отказ, то не мешало бы выражать мысли чётче. Подойдя к ближайшей бочке, набрал флягу и тут же осушил с наслаждением. Хотел набрать и вторую, но напарник поглядел так, будто Гундольф целую бочку выпил.

Вдалеке загрохотало. Шум становился ближе, ближе и, наконец, подъехала машина — задняя часть вроде большой телеги, впереди широкое сиденье и руль. Ни пара, ни дыма, трое крутили педали, чтобы машина двигалась. Зато лязга и треска предостаточно — гремели о брусчатку железные колёса, погромыхивали бочки, перекатываясь в кузове.

Прибывшие забрали наполненные баки, оставили взамен пустые и уехали со страшным скрежетом и