Добрая и Светлая Сказка о Принцессе-Лани - Игорь Всеволодович Гиркин Страница 55

А пока всякая нечисть спала, в Рассветном Иридиане было очень даже неплохо — откуда-то появлялись и пели свои песни птички, из под камней и из расщелин вылезала трава, переставали маскироваться под безжизненные скалы деревья, и даже разная (мелкая и не очень) бегающая и прыгающая живность появлялась на свет из своих укрытий. В такое время нередко здесь можно и обычных людей встретить — их, скрепя сердце, на Востоке с некоторых пор не только терпели, но даже берегли — жить-то и питаться нормально и самому иссохшему некроманту тоже хочется…

Энниолле (между нами говоря — тоже большой любительнице сладко поспать по утрам — часиков, эдак, до двенадцати), ни за что не хотелось высовывать свой прелестный носик из-под любимого клетчатого плаща, которым она накрылась с головой ночью, когда Тахрир отправился на охоту, лишив её сразу и теплой перины, и мягкой подушки. Но утренняя свежесть, вместе с запахом цветов (да-да! тут и цветы были!), проникла под импровизированное одеяло и сделала дальнейший сон невозможным. Сладко потянувшись, Принцесса откинула плащ и невольно улыбнулась прекрасной погоде. Вчерашний день, полный волнений и переживаний, остался в прошлом — а сегодня её ждали новые Приключения, как она надеялась — Добрые и Светлые.

Осмотревшись, Энниолла звонко рассмеялась — у подернутого пеплом, но все еще исходящего легким дымком костра, свернувшись калачиком и с головой замотавшись в свою занавеску, дрых очень смешной Эхоглот Самосовершеннейший. Подумать только! — Этот негодник, думая, что Принцесса и Тахрир крепко спят и ничего не слышат, полночи напролет пытался сочинить Привораживающее Заклинание, сотворив которое, он приобрел бы Вечную Любовь Энниоллы. С непривычки, у противного мальчишки совершенно ничего не получалось (еще бы! Мелкие Гадости-то творить куда как легче, чем что-нибудь по-настоящему сильное, тем более, если у тебя вовсе нет никакого опыта…). Энниолла вспомнила, как долго сдерживала смех, слушая неуклюжие потуги Эхо:

«Пусть Принцесса Энниолла

Покорится моей воле!»

Или:

«Пусть Прекрасная Принцесса

Жить со мной захочет вместе!»

— Каждый раз, выдумав что-нибудь подобное, Эхоглот начинал сдувать очередное кое-как слепленное заклинание с ладони в её сторону, а потом, подождав некоторое время и убедившись, что никаких чаемых изменений в Принцессе не произошло, с досадой давал себе оплеуху и начинал сочинять дальше, постепенно добравшись до совершенной наглости:

«Пусть Княжна, совсем без платья

Кинется в мои объятья!»

Такого потерпеть Энниолла уже не смогла: приподнявшись на локте, она небрежно махнула в сторону Эхоглота ручкой и проворковала:

«Пусть нахальный Эхоглотик,

Словно ослик бестолковый,

Перестав чесать животик,

Облик свой примерит новый!

Спать сейчас же! А с рассветом

Пожалеешь ты об этом!»

И вот теперь, Энниолла не смогла удержаться и отказать себе в удовольствии — её тоненькие пальчики сильно дернули Наместника Тьмы за ухо — большое и покрытое коротенькой мягкой шёрсткой… Да-да! Настоящее ослиное… Уродовать спутника чем-то большим Принцесса пока не стала — достаточно уже и того, чтобы испорченный ребенок понял, наконец, что в данной Сказке не стать ему «Великим Темным Волшебником», нет! Более того — если продолжит вести себя так же глупо, то в итоге превратится в настоящего осла.

* * *

— «Мы возвращаемся!?! Мы не поскачем дальше в Лагерь Патруля!?? Не может быть!» — ссаженный с идущего шагом Тахрира, Эхо держался за стремя и старался заглянуть в глаза Принцессы снизу вверх — под ноги он почти не смотрел и, потому, поминутно спотыкался.

— «Да, Эхоглотик, я решила вернуться в наш родной Троллейнвирг!» — Энниолла очаровательно и вполне благосклонно улыбнулась своему ослоухому спутнику (который, как ни странно, совершенно не обиделся на свой новый облик, посетовав только, что «лучше бы, конечно, как у филина или у рыси уши сделала, но так — тоже круто!» — и Прекрасная Княжна поняла с огорчением, что все же «перестаралась», творя своё ночное заклинание — Эхоглот совершенно явно поглупел).

— «Ты собираешься к своему Гийому, да?» — несколько опасливо продолжил расспросы Эхо: «А ты, разве, все еще его любишь? Я-то думал, что тебе Стрелок уже милее!»

— «Понимаешь ли, Эхоглотик, появись Стрелок в моей жизни немного раньше, я, возможно…» — Принцесса запнулась, досадливо махнула рукой и потом продолжила: «… давай, не будем об этом! У меня такое прекрасное настроение! Нет! К Гийому я, наверное, тоже не вернусь — я хочу домой, в свой Замок!»

— «Но тебя же там, ты сама говорила, Князь выдаст замуж!»

— «Теперь, когда я стала Волшебницей, уже вряд ли!» — весело отмахнулась Энниолла: «Я узнала столько всего нового, столько прекрасного и удивительного, что смогу говорить с ним на равных. Кроме того, я очень соскучилась по Маме!»

— «А как же твой Поцелуй Принцессы? Кому он достанется? Может быть, подаришь его мне?!» — с придыханием от внезапной надежды затараторил Эхоглот: «Вдруг от этого я стану таким же хорошим и добрым, как ты? Великим Добрым Магом, например! Вдруг — в этом мое истинное предназначение?»

— «Эхо! Не глупи! Ты ведь совсем еще ребенок! А я — взрослая девушка!» — опять засмеялась Энниолла.

— «Ну, так я скоро повзрослею! Тебе ведь все-таки чуть-чуть нравится Стрелок, который тебя вдвое старше? А между нами разница всего лет в шесть или семь! Вот, значит, я тебе и подхожу куда больше! Кстати, а что, Стрелок так и останется навеки самым мрачным из всех Черных Рыцарей? А Гийом — бездушным торгашом-воротилой?»

— «Эхо! Если ты продолжишь свои неуместные распросы, то я награжу тебя рожками барана! И не говори только, что это будет «круто»! Я не хотела делать тебя настолько глупым!»

— «Мур-р-р-р!» — Тахрир обернулся и мурлыкнул как-то особенно нежно: «Конечно же, мяу, Поцелуй Энниоллы достанется мне!»

— «Это почему же?!» — немедленно возмутился Эхоглот, а удивленная девушка промолчала, заинтересованным кивком присоединившись к вопросу своего «слуги-на-пятьдесят лет».

— «Как только мы попадем обратно в Жемчужный Иридиан, я снова стану маленьким милым котиком, буду лежать у тебя на коленях, петь тебе мои песенки (тут Тахрир снова мурлыкнул), в общем — стану таким мягким и ласковым, что ты постепенно забудешь, Прынцесса, что я тролль и, как-нибудь, поцелуешь меня в носик! И я стану Самым Счастливым Троллем в Иридиане! У меня тут же отрастет вторая голова и обе они станут добрые!»

— «Спасибо что предупредил, Тахрирчик!» —