Добрая и Светлая Сказка о Принцессе-Лани - Игорь Всеволодович Гиркин Страница 56

— «А какой?» — недоуменно и огорченно поинтересовался кото-тролль.

— «Это будет всего лишь Поцелуй Хозяйской Ласки!» — нашлась Энниолла: «После него ты навеки станешь котом и не сможешь больше превратиться в тролля!»

— «Я все равно согласен!» — немедленно мяукнул Тахрир.

* * *

Дорога вьется на подъем между скал, приближаясь к Великому Дольмену, откуда, как предполагала Принцесса, она сможет попытаться открыть Магические Ворота прямо в Княжеский Парк — чтобы не утруждать себя и своих спутников длительной и опасной обратной дорогой. Эхоглота Самосовершеннейшего девушка решила, после некоторого раздумья, все же прихватить с собой — ведь, рано или поздно, она станет Королевой (почему-то, Энниолла уже нисколько в этом не сомневалась). А Королеве, конечно же, обязательно нужен свой Двор! Нужны преданные только ей (а не Повелителю) слуги, готовые выполнить любое её распоряжение или прихоть из одной только Любви к ней! Как все же здорово, когда тебя все так сильно любят! — Энниолла с веселой улыбкой посмотрела на Эхоглота и ласково потрепала его по волосам, шутливо подергав сначала за уши. Потом — погладила мигом заурчавшего от радости Тахрира.

Мысленно Принцесса уже то раскладывает Волшебные Карты в своей Милой Комнатке, то сидит на скамеечке во флигеле, болтая ножками и наблюдая, как добрая Жаннетта печет в маленькой кухонной печи свои сладкие пирожки, то играет в прятки между цветущих кустов сирени со своей кузиной Янниэллой и влюбленным в нее юношей-садовником Асколдом. В синем бездонном небе с щебетом носятся ласточки и стрижи… А вечером, коротая время рядом с Мамой за рукоделием, снова слушает волшебные сказки про Прекрасных Принцесс, Смелых Принцев и Злых Драконов, которые читает вслух, разворачивая старинные свитки, добрый старичок — Придворный Волшебник… И Лютня, конечно же, её Волшебная Лютня!!! Странно, почему она совсем о ней забыла? Ведь инструмент совсем рядом — достаточно протянуть руку к саквояжу! — недолго думая, Энниолла так и сделала.

Путники расположились в тени какого-то придорожного дерева на маленькой каменистой площадке прямо перед Великим Дольменом: Принцессе так вдруг захотелось вызвать к жизни свою любимую Музыку, что она не могла больше думать буквально ни о чем! Создание Магического Портала подождет! А сейчас — надо принести в этот несчастный, изуродованный злыми силами, но все же живой и жаждущий дальнейшей жизни мир хоть немного красоты и гармонии!!!

Настраивая свою Лютню, Энниолла не обратила ровным счетом никакого внимания ни на беспокойное поведение Тахрира (он ожесточенно принюхивался, поводя носом в разные стороны), ни на прямые возражения Эхоглота: «Госпожа, это место опасное! Не надо тут играть на твоей звенелке!»

И вот над разломанными магией и почти безжизненными горами, уже начавшими «оплывать» в мареве наступающей полуденной жары, полилась мелодия Волшебных Струн. Как прекрасна она была! — заслушавшемуся Сказочнику не найти слов! Тоже позабыв обо всем на свете, он весь превратился в слух, замерев неподвижной статуей на придорожном камне и не сводя восторженных глаз с Любимой. В немом обожании, он даже не замечал, как вдруг начал меняться вокруг весь мир: Солнце, только что немилосердно обжигавшее всё живое и неживое, моментально стало просто теплым и ласковым, а с неба, из ниоткуда появившихся облаков, полил освежающий Солнечный Дождик! Прямо на глазах везде вокруг — насколько может охватить глаз, из земли полезла свежая нежно-зеленая трава, меж которой тут же раскрылись мириады ярких цветов — словно Травяные Боги собрались здесь все вместе послушать Игру Принцессы и решили подарить ей этот небывалый букет! Бабочки и птицы закружились над цветами и стремительно растущими кустами и деревьями, между которыми замелькали силуэты лесных оленей. Всё настолько преобразилось за считанные минуты, что Эхоглот, раскрыв от изумления рот и мгновенно забыв про все свои страхи, мог только прошептать: «Вот это да-а-а-а!!!» А Принцесса всё играла и играла, — её пальцы бегали по струнам, рождая волшебную Музыку и само время, казалось, остановилось…

Сколько длилась та Музыка, точно сказать затруднительно — возможно час, а может быть — и два — Принцесса тоже позабыла обо всем на Свете. Перед её мысленным взором стоял Милый Дом и Милый Парк, Милые Цветы распускались вокруг (и они действительно распускались!), в её ушах раздавался заливистый детский смех (и впрямь — откуда не возьмись — на полянку — это уже была самая настоящая полянка посреди молодого лиственного леса!) выскочила дюжина чумазых ребятишек и, раскрыв рты, расселась вокруг Энниоллы, а за ними, с удивленно-счастливыми лицами, вышли и несколько взрослых — по-крестьянски одетых мужчин и женщин — и тоже замерли, заслушавшись…

Струны запели как-то особенно чарующе — в воображении Энниоллы по лесной тропе идут совсем рядом, — слегка, почти неощутимо касаясь друг друга, Белая Лань и Серый Единорог. Он смотрит на нее восторженными влюбленными глазами, и ей хочется раствориться в этом взгляде, а в душе поднимается чувство восторга — словно много лет назад, когда Отец, смеясь, подбрасывал её, маленькую златовласую девочку, в самое Небо — такое же, как сейчас — синее-синее!!!

* * *

Порыв холодного и зловонного ветра ворвался в Волшебное Счастье с резким голодным воем. Под его напором молодые березы и клены начали гнуться вниз, словно совершая непрерывные и торопливо-беспорядочные земные поклоны. Лепестки цветов мгновенно спрятались в бутоны и нырнули в столь же резко полегшую траву. Птицы с криками исчезли, а испуганные дети и их родители бросились в лес — и на поляне, под небом, которое стремительно заполняли угольно-черные грозовые тучи, остались только взволнованная Энниолла, ощетинивший шерсть Тахрир и растерянный Эхоглот. Сразу потемнело — Солнце исчезло за тучами, но вместо прохлады над поляной повисла душная и какая-то пыльная жара, так резко отличная от царивших тут минуту назад лесной свежести и благоухания луговых трав!

— «Спасайтесь! Это идет Великий Некромант!!! Это он!!!» — истошно завопил Эхоглот и попытался спрятаться за спину Принцессы, уже отложившей лютню и взявшейся за эфес Хонора.

И верно: из черной тьмы, внезапно затянувшей Великий Дольмен, словно таща за собой её нити, зацепившиеся за неряшливо оборванный и длинный (до пят) плащ, выступила очень высокая сухопарая фигура с красивым кривым мечом в левой руке и идеально прямым посохом — в правой. Из плаща, на длинной морщинистой шее, «росла» маленькая, плотно обтянутая темной и усыпанной пятнами пигментации кожей, совершенно лысая голова, по которой можно было, внимательно присмотревшись, изучать анатомию черепа — настолько четко на желтом пергамене отражались