Инверсия - Адерин Бран Страница 8

— Проходи, Ферос, — сказал ему мэтр.

Это был мужчина, которого Ферос ни за что бы не принял за босса мафии, если бы встретил на улице. Щуплый, среднего роста, средней внешности. Разве что, костюм на нём был дорогой, но это мог определить только тренированный глаз.

Мэтр вернулся за стол, за которым сидели ещё трое мужчин. Гобсек, Немо и Фролло. Они называли себя именами персонажей классической литературы. Настоящих имён в milieu не употребляли из соображений безопасности. Только те, кто друг другу доверял безоговорочно, представлялись настоящими именами. Ну или идиоты, вроде Жана-Джона.

Стол был сервирован, как в лучших ресторанах Парижа. Ферос серьезно предполагал, что квалификация повара, который готовил для мэтра, даже и не снилась пятизвездочным ресторанам.

Мэтр указал Феросу на свободный стул напротив него, Ферос молча сел. Перед ним был сервирован прибор, вилки и ложки блестели, будто сделанные из чистого серебра. За стол Фероса до этого дня не приглашали.

Мэтр широким жестом предложил Феросу угощаться. Тот окинул взглядом стол: рядом с фуа гра, к которой он был готов, стоял, судя по запаху, самый обычный луковый суп, омлет и алиго[1]. К ним Ферос и потянул руки без сомнений. Он знал — если повар мэтра решился выставить на стол столь простые блюда, значит, их вкус будет божественным.

Он не ошибся. Ферос с наслаждением поглощал омлет в полной тишине, нарушаемой только тихим звоном металла о фарфор. Мэтр с лёгкой ухмылкой смотрел на него.

— Ты меня удивляешь, Ферос, — тягуче сказал он.

Ферос, не ответив, поднял глаза.

— На моём столе есть блюда, стоимость которых такова, что ты никогда не сможешь позволить их себе, и тем не менее, ты выбрал самое простое.

Ферос пожал плечами и просто ответил:

— Мне нравится омлет, вот и всё.

— Вот и всё, — протянул мэтр и побарабанил пальцами по столу. — Я доволен тобой, Ферос.

Мэтр сменил тему, голос его стал громче и ниже. Трое его главных приближенных молчали, поглощая пищу и поглядывая то на Фероса, то на мэтра. При этих словах босса Немо и Фролло едва заметно поморщились, но не сказали ничего. Ферос отложил приборы — мэтр изволил говорить.

— Я доволен тобой, Ферос, — повторил мэтр. — В Бретани ты сработал очень хорошо.

— Я подготовился, — ответил Ферос ровно.

— Подготовься еще раз, — сказал мэтр.

Этого он и ожидал. Ему снова придётся убить. Только что съеденный омлет неуютно заворочался у него в желудке. Ферос поднял внимательный взгляд на мэтра, ожидая продолжения.

— Дюпон вернулся в Париж, — проговорил мэтр вкрадчиво.

Его подчиненные не вздрогнули, это не было для них новостью. Дюпон был мэтром другой семьи. Он снюхался с корсиканцами, и это не нравилось метру. Дюпон захватывал чёрный рынок, а beaux voyous не любили конкуренцию.

Дюпон засел в Марселе и пользовался всеми благами ночной жизни порта. Товары из Африки, Греции, Египта, Алжира, Туниса, Марокко, отовсюду, откуда их только могли доставлять — всё это текло широкой рекой сторону Парижа. Да и других городов тоже.

Мэтр был недоволен. Он привык контролировать всё, что происходит в Париже, а Дюпон ему в этом мешал. Beaux voyous Дюпона прокрались на улицы Парижа, как крысы, и начали реализовывать свой товар. На улицах начались конфликты, переходящие в резню, которая привлекала слишком много внимания. Нехорошо.

Ферос вернулся к тарелке, дожевал последний кусочек омлета и аккуратно промокнул рот салфеткой в полной тишине.

— Что я должен сделать, мэтр?

— В понедельник за утренним кофе я хочу прочитать некролог с именем Дюпона, — тихо припечатал мэтр.

Ферос, понимающий склонил голову, встал и коротко спросил:

— Разрешите приступить?

— Приступай, — кивнул мэтр, медленно прикрыв глаза.

Ферос спустился на первый этаж и зашёл в туалет. Он вымыл руки и поплескал в лицо холодной водой. Убедившись, что он один, он достал из скрытой кобуры пистолет и уставился на него, как на ядовитую змею. Рукоять жгла ему руку.

Он смотрел на оружие несколько секунд, ясно видя, как дуло само по себе, против его воли, медленно, миллиметр за миллиметром разворачивается в сторону его лица. Встряхнувшись, он развернул пистолет и проверил, полон ли магазин. Это было излишне — Ферос заряжал его сам, а значит, магазин просто не мог быть заполнен неверно. Ферос привык тщательно выполнять свою работу. Он спрятал пистолет и решительным шагом направился к выходу из клуба.

Дождливый ночной Париж встретил его холодным порывом ветра, ударившим в лицо. Ферос не запахнул куртку, такой холод ему было нипочем. Он любил запах этого города. Тишина, обступившая его после оглушительного рёва музыки, действовал на него умиротворяюще.

Ферос поднял лицо к ебу, на него тут же закапали мелкие ледяные капли. Прямо над ним в небе стоял полная луна. Она отражалась в Сене, что чёрной нефтяной змеёй вилась по Парижу. Отсюда Ферос мог видеть даже остров Сите. Прекрасный вид в прекрасном городе.

Где-то под мостом спорили сутенер и проститутка, откуда-то раздавался пьяный хохот, неподалёку разбилась бутылка. Странный город, Париж, услада для глаз. Он одновременно предлагал удовлетворение самых возвышенных вкусов и самых низменных страстей.

Ферос достал из кармана маленький чёрный раскладной телефон и быстро набрал номер по памяти. Этот номер нигде не был сохранён или записан. Он был одной из тайн, которые Ферос хранил так же крепко, как и своё настоящее имя. На том конце ответили, спустя один гудок.

— Да.

Ни один из них не представился, не задал ни единого вопроса.

— Дюпон, — коротко проговорил Ферос.

В трубке повисла тишина. Ферос ждал.

— Я понял, — ответил механический голос на той стороне. — Жди. Скоро будет информация.

Телефон замолчал, и Ферос захлопнул его. Мужчина быстро добрался до места, где он припарковал свой Ситроен, запрыгнул за руль и направился в сторону дома. Ему необходимо было приготовить оружие и разработать план.

А ещё Феросу требовалось подготовиться. Перед каждым заданием Ферос готовил своё сознание к тому, что ему вскоре предстоит спланировать и осуществить убийство человека. Этот ритуал занимал у него несколько часов. Иногда — несколько суток. Ферос никогда не приступал к заданию, если не был уверен, что рука его не дрогнет.

Войдя домой, он разделся донага и