Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 87

Кори перемахнула через ограду, сделав вид, что не заметила вскинувшейся ей навстречу руки.

— Живее, — встряхнула головой. — Уходим! Где Рафаэль?

Они торопливо зашагали бок о бок, и дальше говорили уже по пути.

— Ищет господина Второго, — ответил Гундольф, поглядывая на неё. — Пошёл к его дому. Ты сама-то как, давно пластом лежала? Что ж ты не бережёшь себя, а носишься по городу, едва отпустило?

— Я в порядке. Тут свернём, сделаем крюк за складами. Нельзя, чтобы нас заметили.

— «В порядке», а сама белая как полотно. Хоть под руку меня возьми, придержу, когда падать будешь.

Кори фыркнула. Она не собиралась падать. Неужели вправду белая? От страха — какой стыд.

— Лучше скажи, что задумал Рафаэль. Ищет Второго, дальше что?

— Кто ж его знает. Я с расспросами не шибко-то и лез. Ты вот что, скажи, у тебя по-прежнему жар?

И тут же потянулся рукой к её лбу, охнув, когда Кори отбила это движение.

— Забудь! — сердито прошипела она. — Не понимаешь, что ли, некогда раскисать! Если не остановим Рафаэля, соображаешь, что будет? Как ты мог крутиться рядом с ним весь день и ничего не узнать?

— Я, знаешь, в этой компании себя родным не чуял! — так же сердито ответил её спутник. — Чтоб знала, могли и в живых не оставлять, да только сочли, пригожусь. В городе-то, думают, меня ничего не держит, чтобы встать на сторону раздольцев. Ну, я и сидел в уголке да помалкивал. Принялся бы за расспросы, как бы язык не укоротили.

Они шли тесным переулком. По левую руку стена швейной фабрики, по правую — склады, где хранились и станки, и вещи, сделанные впрок, и материалы. Однажды Кори довелось здесь побывать. Господин Второй раздумывал, не брать ли нужное для Рафаэля прямо отсюда, но потом отказался от этой мысли. И везти далеко, через весь город, и прикрыть недостачу сложно. Куда легче делать это уже на местах, где учётчики вписывают лишнее в книги — а дальше это не идёт, ведь цепочка тут и кончается.

— Значит, сейчас к Рафаэлю, — сказала Кори, сжимая пальцы в кулак.

Гундольф остановил её, положив руку на плечо.

— Никаких «к Рафаэлю», — сумрачно ответил он, качая головой. — Слышал уже, тебя там не жалуют. Попадёшься им на глаза, дальше что? А мне стоять, прикинуться, что не знакомы, пусть хоть что с тобой делают? Или встрять, и тогда он уж точно по доброй воле нам и слова не скажет?

— А мне и не нужно, чтобы по доброй воле.

Кори тряхнула плечом, но чужая тяжёлая ладонь и не думала исчезать.

— И одолжений мне от тебя не нужно. Это моё дело, мне и разбираться.

— Сама же просила приглядеть за Леоной.

— То — раньше, когда подняться не было сил. Теперь я на ногах, и о той просьбе можешь забыть.

— Ох и трудно с тобой, — нахмурил брови Гундольф. — Упёртая, как осёл. Не соображаешь, что ли — это уже не только твоё дело. Можешь, конечно, в одиночку лезть, расшибать лоб, только глупо это. Рафаэль с тобой один на один болтать не будет.

Он помолчал и добавил задумчиво:

— Мне вот ещё сдаётся, будто эти люди за ним приглядывают больше даже, чем ему самому хотелось бы. Оно и понятно: Рафаэль для них — фигура важная, и хоть нос дерёт, сильным он мне не показался. Вот и опекают, как дитя, а он досадует, тоже как дитя. Не думаю, что ты его подловишь, когда при нём никого не будет. Уяснила?

— Да. Идём уже, — ответила Кори.

И они пошли дальше.

Ей нужен Рафаэль, и она его достанет. И если придётся кого-то убрать с пути, так что ж. Не в первый раз.

— Леону твою я видел, — произнёс Гундольф, глядя под ноги. — Точно думаешь, ей нужна помощь?

— Да, и что же ты видел? — рассердилась Кори. — Видел, как она металась в жару, изрезанная, и каждый вздох казался последним? А может, видел, как она падает с высоты трёх ростов, потому что силы отказали, и швы расходятся, кровь течёт — всё в крови, всё тело — сплошная рана!.. Или, может быть, ты слышал, как она кричит от боли и страха, когда из-за капель у неё мутится в голове, а больше ей уже нельзя, доза убьёт, а выпитое не помогает? Знаешь, её привязывали, чтобы не покалечилась, а она видела мертвецов, рвалась и плакала. Ей казалось, те, что умерли давно, причиняют ей боль снова и снова. Что, видел ты это?

— Может, такое и было прежде. А сейчас я видел, как она летит и смеётся. И говорит, что больше не боится. И свободнее неё, как по мне, там никого нет.

— Свобода? — горько сказала Кори. — Свобода? Ну да, такому, как ты, никогда не понять. Просто цепь длиннее, вот и вся свобода. Немую больше никто не примет, нигде. Ей всё время нужна новая доза, а значит, нужен Рафаэль. Это я ещё могу терпеть, а она — нет.

— Немую? — заинтересовался Гундольф. — Или я что не так расслышал?

Кори обхватила себя руками. Несмотря на жаркий день, показалось, всё внутри заледенело.

— Старое прозвище. Нет желания о том говорить. А ты, значит, только это из моих слов и вынес?

— Да всё я понял. Слушай, я помогу, только обещай, что одна не полезешь. Можешь слово дать?

— Ладно. Обещаю, — легко согласилась Кори.

Слова отбросов со Свалки ничего не стоили. Интересно, просветил ли уже кто Гундольфа на этот счёт? Нет, должно быть, он пока не всё знал. Разговаривал как с человеком.

За беседой миновали склады. Тут уже потянулись общие дома, одинаково серые, уставились на дорогу десятками окон. Начали попадаться встречные, и стало не до разговоров: не проглядеть бы людей Рафаэля.

— Давай сперва туда, где я жил, — предложил Гундольф. — Воды наберём, припасов. Тамошний учётчик мне кое-что должен. Потом в твой дом, к ребятам.

И завершил с неожиданной досадой:

— Слушай, здесь народ вообще моется? Выделяют по ведру — смех один. Я уж, кажется, всё бы отдал, чтобы вернуться к морю.

Кори фыркнула.

— В сады ходят. Раз в пять дней получаешь жетон на помывку, моешься, стираешь. Вода стекает, её потом для полива используют.

— Я в садоводстве не силён, конечно, но кто ж мылом поливает-то?

— Поливает чем?

— Вы ж не пустой водой моетесь?

— Зола, тряпица. А как ещё? Это саду не вредит, если не знал.

— Ага. Всё забываю, как у вас тут жизнь устроена. И ты со своими секретами в сады ходишь?