Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год Страница 9

Торнео спал, когда в один из номеров гостиницы «Сосьете» постучали. Хозяин номера подошел к двери. Стук повторился. Два редких удара, три частых. Условный знак. Хозяин повернул ключ и открыл дверь.

— Не зажигайте огня! — шепотом предупредил вошедший.

— Хорошо! Где ты пропадал так долго?

— Задержался. Пришлось выручать пакеты из полиции.

— Как же ты сумел?

— А у нас там свои ребята. Вот тебе чемодан. Передашь его завтра в Гельсингфорсе, как обычно. Транспорт очень важный, в нем статьи Ленина! А теперь до свиданья, мне нужно идти. Явку и пароль ты знаешь.

Дверь скрипнула, и хозяин номера вновь остался один.

Через неделю Карл Вийк получил открытку из Петрограда, на которой было написано по-французски:

«Мы получили масло самого лучшего качества, за что сердечно благодарим».

Вийк улыбнулся. Питерские товарищи, видно, не знали, что вывоз масла из Финляндии в военное время был строго запрещен. Еще чего доброго привлекут к ответственности за спекуляцию. Но дни шли, никто к нему претензий не предъявлял — в цензуре, видимо, не обратили на открытку внимания.

Большевистская литература продолжала поступать через Финляндию в Петроград вплоть до апреля 1917 года, до возвращения Ленина в Россию.

Юрий Дашков, кандидат исторических наук

...От рабочих и дайхан

Как-то мне довелось быть в Ашхабаде. Долго бродил по широким жарким улицам и, устав, решил отдохнуть в густом сквере возле прохладных фонтанов. Сквер этот был разбит в самом центре города. Над зелеными кронами деревьев возвышалась бронзовая фигура Владимира Ильича Ленина.

Я присел на скамейку, так, чтобы хорошо видеть памятник: он показался мне необычным. Пожалуй, это был даже не памятник, а настоящий мемориал.

Он представлял собой здание кубической формы (внутри размещался музей В. И. Ленина). Из помещения музея, наверх, к трибунам, к подножию памятника вела лестница. Пьедестал памятника был сложен из пяти параллелепипедов и украшен майоликовыми плитками необычайно сочной красочной палитры. Майоликовой плиткой, словно коврами, были покрыты и стены здания, а двери обрамлены как бы ковровыми занавесями...

Рядом со мной на скамейке сидел пожилой туркмен. Заметив, как я внимательно разглядываю памятник, сказал:

— Ему уже больше полвека. Я состарился, а над ним время не властно... Даже когда весь город порушило землетрясением, его не тронуло. А как создавали его, знаете?

И старик рассказал о событиях давних лет, событиях своей молодости. Его рассказ дополнили мне потом работники музея В. И. Ленина.

...На другой день после кончины Владимира Ильича Ленина на траурном митинге ашхабадцы решили увековечить память вождя. В день похорон, 27 января 1924 года, состоялась закладка памятника. Комиссию по его сооружению возглавил председатель ЦИК республики Недирбай Айтаков. Люди добровольно отдавали часть своей заработной платы на сооружение памятника, многие работы выполняли на коммунистических субботниках и воскресниках.

В то время в Ашхабаде жил академик А. А. Карелин, большой знаток искусства и культуры туркменского народа. Он предложил украсить пьедестал ковровыми майоликовыми полотнищами. Но секрет изготовления цветной глазурованной плитки, украшавшей знаменитые минареты и мавзолеи Средней Азии, был утерян четыре века назад. Чтобы возродить производство цветной майолики, в помощь Карелину из Ленинграда был приглашен известный специалист по керамике химик-мозаист Н. И. Назаров. О его работе в 1929 году газета «Туркменская искра» писала: «...Много бессонных ночей пришлось провести Назарову у своих печей, в которых обжигалась майолика. Трудность увеличивалась невозможностью должным образом оборудовать производство — средств было недостаточно. И вот на задворках стеклянного завода были построены сначала три, потом еще две печурки, в которых и производился обжиг. Обработка сырья производилась частью во дворе, частью в одной комнате... которая носила громкое название «мозаичной мастерской»... Несмотря на вышеописанные обстоятельства, наша скромная керамико-мозаичная мастерская, руководимая Назаровым, не только разрешила задачу возрождения древнего искусства... но и упростила технику... производства, применив это частично при облицовке памятника».

Пока химики и художники овладевали древним искусством, скульптор Е. Р. Трипольская работала над фигурой вождя. (Ашхабадский памятник — это видоизмененная в деталях статуя, созданная в 1924 году ленинградским скульптором В. В. Козловым.) Когда была закончена глиняная модель, возник вопрос: где же отлить бронзовую статую? Специалистов не было. В дореволюционном Туркменистане имелось лишь два предприятия с числом рабочих не более ста. Остальные — мелкие кустарные и полукустарные пищевые заводики, небольшие паровые мельницы, соляные, рыбные и нефтяные промыслы на Каспии. Поэтому и отлить бронзовый памятник было по тем временам задачей почти невыполнимой. И тем не менее выход нашли: помог старый рабочий завода «Красный металлист» А. В. Двойников, который в былые времена работал в литейном производстве на железной дороге. Все пришлось делать вручную. Для отлива статуи требовалось около ста пудов бронзы. Ее тоже недоставало. Тогда в дело пошли бронзовые пушки, хранившиеся в бывшем царском имении Байрам-Али.

А тем временем на стекольном заводе уже вынимали из печи первые образцы цветной майолики...

7 ноября 1927 года состоялось торжественное открытие монумента. Под солнечными лучами ярко вспыхнули начертанные на ковровом постаменте слова: «Вождю от рабочих и дайхан Туркменистана».

Но лишь через некоторое время была закончена художественная отделка памятника, и 1 мая 1929 года он был окончательно открыт для всеобщего обозрения.

В. Антонов Фото автора

Журавлиный крик над Брыкиным бором

Еще вчера Пра лежала подо льдом. Лишь у берегов, словно сквозь тонкое стекло, чернела вода. И вдруг утром оглушительный треск прокатился по реке. Даже вздрогнули сосны на высоком берегу, у поселка Брыкин Бор. Запахло свежестью, лесом, талым снегом...

Река глухо заворочалась — и понеслись, закружились льдины на темной быстрой воде. Сверкая острыми краями, они наползают друг на друга, становятся поперек течения, ломают прибрежный кустарник. Со скрежетом проплывают под днищем нашей моторки. Лодка протискивается меж кружащих льдин, обходит одну, другую и застревает. С тяжелым хрустом наваливается на колышущееся ледяное поле... Наш рулевой то спрыгивает на лед, тащит моторку волоком, то снова перемахивает через борт и, стоя на носу, работает веслом: раздвигает, отталкивает льдины. И мы медленно, по метру, пробиваемся вперед, пока наконец не открывается чистый простор.

Теперь лишь солнце да сверкание воды. Черные дубы в водовороте пены, желтая грива трав над холодной синью, цветущие среди волн вербы. И небо — высокое, бездонное, живое...

Четким клином — точно на север — пролетели гуси, напоминая, что весенний перелет начался.

С половодьем, с весной, с перелетом наступила горячая пора для работников Окского государственного заповедника. На Липовой горе, куда торопимся мы, уже дежурят орнитологи.

Все последние перед ледоходом дни в поселке Брыкин Бор кричали журавли: курлыкали, скрипели, щелкали, трещали — их голоса, такие разные, словно пытались перекрыть шум сосен.

Брыкин Бор — это центральная усадьба Окского государственного заповедника. Поселок стоит на правом берегу Пры, притока Оки, среди соснового леса. Здесь живут работники заповедника с семьями; в новом двухэтажном здании находятся дирекция и научные отделы; есть и недавно построенная гостиница, где обычно останавливаются специалисты, и наши и зарубежные.

«Еще три года назад вы не услышали бы этого журавлиного разноголосья», — запомнились мне слова директора заповедника Святослава Георгиевича Приклонского. Беседа наша получилась короткой. Директор собирался вместе с Владимиром Сергеевичем Кудряшовым, специалистом по бобрам, на разлив Оки и Пры, чтобы посмотреть — большая ли вода в этом году, надо ли помогать животным и кому именно, где строят новые хатки бобры, какие птицы уже прилетели. Короче, оценить ситуацию на сегодняшний день.

Директор говорил мне о том, что заповедник занимается очень широким комплексом проблем, начиная с фенологических наблюдений, которые из года в год ложатся в «Летопись природы».

Любопытные факты приводил Приклонский. Окский государственный заповедник создан почти полвека назад. Цель — сохранить природный комплекс юга рязанской Мещеры: ее таежные леса, сосновые боры и пойменные дубравы, ее болота и озера, богатый животный мир. Почти 23 тысячи гектаров заповедных земель лежат на левом берегу Пры, притока Оки. Эти места — последние островки некогда густых лесов, покрывавших всю европейскую часть страны.