Последний сон - Майя Анатольевна Зинченко Страница 9

С годами Лоуренс постепенно разобрался в себе и понял причину душевных мук: любовь всей его жизни мертва. Его обожаемая любимая жена умерла еще до его рождения, в настоящей жизни он обречен на одиночество. Фактически Лоуренс был вечно скорбящим безутешным вдовцом. Эта ситуация не имела решения, время шло, он страдал от разбитого сердца. Последний год был особенно тяжелым. Поэтому Лоуренс сблизился с Тони и решил принять его помощь.

Аудитор была опытным специалистом, ей часто приходилось быть свидетелем печальных историй. Только благодаря этому она сохранила спокойствие, выслушивая откровения Лоуренса, методично продолжая задавать наводящие вопросы погруженному в транс мужчине. Поразительно, насколько восприимчив оказался ее пациент. Как часто его друг пользовался этим и с какой целью?

Она невозмутимо смотрела как катятся слезы из широко распахнутых голубых глаз человека, вспоминающего жену, с которой он никогда не был знаком, и понимала, что ей достался непростой случай. Если следовать служебной инструкции, то с Лоуренсом нужно провести пару сеансов и попрощаться, ведь его причуды не мешали работе: он не был склонен к пиромании, самоубийству на рабочем месте или к агрессии. Да, он бы продолжил страдать, но в задачу Комитета не входит делать сотрудников счастливым. Эффективными — да, но не более того. А Лоуренс, при всей своей душевной боли, был весьма эффективным. Об этом кричал его выглаженный костюм без единого пятна, гладковыбритый подбородок, бланк опросника, аккуратно заполненный убористым почерком без пропусков и помарок.

Однако, смотря на неподдельное страдание этого потерянного в фантазиях мужчины, аудитор чувствовала себя не такой отстраненной и деловой как обычно. Внутри нее росло профессиональное беспокойство, ей захотелось помочь не для галочки, ради соблюдения показателей, а на самом деле. Она расспросила о его интересах, распорядке дня, не забывая делать подробные заметки, намереваясь на их основе построить карту дальнейшего лечения. Заметив, что отведенное на встречу время уже истекло, аудитор нехотя остановила метроном.

— Большое спасибо, на сегодня достаточно, — ее голос звучал мягко, обволакивая Лоуренса как покрывало. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, только очень хочется спать, — он вздохнул, расправляя плечи. — Я ничего не делал, но так устал.

— Ты помнишь содержание нашей беседы?

— К сожалению, — он несмело поднял на нее глаза, готовясь к худшему. — Я… Звучал странно?

— Ничего из того, что было сказано, не выйдет за эти стены, — пообещала она. — Ты не хотел обсуждать то, что тебя тревожит?

— Я ни с кем не говорил об этом прямо.

— Даже с твоим другом?

— Ему я намекал, не более того. Уверен, если бы я сказал, как есть, он был бы обеспокоен моим здоровьем.

— Ты считаешь, что твой рассказ признак душевного нездоровья?

— Думаю, если бы я был по-настоящему нездоров, то за десятки лет болезнь бы обязательно прогрессировала, — осторожно заметил он. — Однако я этого не наблюдаю. Просто еще один грустный человек в нашем городе. Мне было бы легче, если бы… — Лоуренс умолк, оборвав себя на полуслове.

— Да?

— Знай я имя человека, которому доверил свои самые сокровенные тайны, мне было бы не так страшно.

— А тебе сейчас страшно?

— Да, — Лоуренс кивнул. — Очень. Как в детстве, когда меня заперли в кладовке в полной темноте, за то, что я разбил фарфоровое блюдо матери. Нет, это только моя проблема. Я, как вы можете видеть, склонен к преувеличениям.

— Это противоречит инструкциям, — спокойно ответила она, внутренне удивившись, что этот поразительный человек говорил правду даже не находясь под внушением.

— Я ни в коем случае не настаиваю, — поспешно пояснил он.

— Ты можешь называть меня Мари, — аудитор решила, что в терапевтических целях дать опору в виде имени будет полезно.

— О… Спасибо, — он несмело улыбнулся, не зная, настоящее ли это имя или нет. — Я действительно благодарен, Мари.

— Наше время истекло, но я жду тебя снова.

— Конечно, — он вскочил, неловко перехватив портфель за ручку.

— Считаю нашу сегодняшнюю встречу продуктивной, — аудитор выглядела довольной. — Для тебя есть задание — попробуй снова рисовать. Через силу, даже если не хочется. Начни с малого.

— Хорошо.

Лоуренс попрощался и вежливо кивнув, аккуратно закрыл дверь. Обернувшись он нос к носу столкнулся с угрюмым человеком, которому пришлось ждать своей очереди. Пожилой мужчина, не скрывая своего недовольства сверлил его подозрительным взглядом, после чего снова уставился на лампочку вызова над дверью. Лоуренс поспешил по коридору, спиной чувствуя его неодобрение. Зайдя в гардероб, он обменял номерок на пальто и шляпу. На мгновение ему показалось, что гардеробщица ошиблась и дала ему чужие вещи.

День был пасмурный, темнело рано, но он захотел пройтись пешком, чтобы проветрить голову. Затянувшаяся встреча измотала его. Зачем он рассказал о том, что чувствует себя вдовцом? Какой глупый поступок! Мари теперь считает его сумасшедшим. Почему он собирался произвести хорошее впечатление, а в итоге выставил себя безумцем? Хранить тайну столько лет и разболтать все на второй встрече с аудитором! Не зря эти тихие люди в серой униформе вызывали у него опасение. Лоуренс пытался припомнить детали разговора, но они ускользали от него, скрытые за мерным стуком метронома.

Вернувшись домой, он решил принять ванну, чтобы расслабиться. К счастью, в последнее время проблем с напором воды не было. Добавив пару капель лавандового масла, он подождал, пока ванна наполнится наполовину и со стоном погрузился в воду. Конечно, использовать таким образом горячую воду было настоящим расточительством, но Лоуренс чувствовал, что сегодня ему это жизненно необходимо. Ванна была короткой, ноги, если их выпрямить, приходилось задирать вверх и класть на плитку, но все же это было лучше, чем сломанный душ в прошлой квартире.

Тепло приятно расслабляло напряженные мышцы. Он погрузился с головой и вынырнул с шумным фырканьем. Лоуренс устал: от бессмысленной работы, от скучной жизни, от неумения держать язык за зубами. А больше всего от себя самого совершенно бесполезного, скованного по рукам и ногам дурным настроением.

В голове мелькнула жалкая мысль о том, чтобы снова нырнуть и остаться под водой навсегда, но он отмахнулся от нее. Он не был самоубийцей. Да, иногда он раздумывал о разных способах, но последствия смерти неэстетичны… Когда он представлял, как его тело находит какой-нибудь случайный человек, или хуже того — ребенок, то понимал, что никогда не сделает этого. Он жил, руководствуясь простым жизненным правилом: поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. Лоуренс не хотел бы найти полуразложившийся труп.

Аромат лаванды, усиленный горячими парами, навевал сонливость.