Станислав Венгловский - Рассказы об античном театре Страница 51

Однако обстановка в Афинах вскоре переменилась, и число сторонников мира значительно возросло. После постановки пьесы «Всадники», вопреки, казалось бы, здравой логике, война разгорелась с новой силой. Спартанские пленники превратились в разменную монету. Спартанские вожди снова стали настаивать на немедленном заключении мира, но Афины отвергали все их условия, надеясь на что-то гораздо большее. Афинянам удалось даже кое-чего добиться: они оккупировали всю Киферу, захватили мегарскую гавань Нисею, что объявлялось лишь незначительной частью задуманного ими пространного плана нападения на неприятеля с различных направлений.

Однако афиняне, вздумав покорить всю Беотию, потерпели поражение от фиванцев. Это случилось в том же 424 году при городе Делия. Еще большее разочарование поджидало во Фракии, где им долго противостоял талантливый спартанский полководец Брасид. Отправившись из Пелопоннеса с небольшим отрядом пеших воинов, Брасид прошел враждебную спартанцам Фессалию и оружием и метким красноречием начал склонять на свою сторону жителей фракийских городов, заложенных некогда Афинами. Он обещал им полное освобождение от афинского господства. Брасиду удалось захватить Амфиполь, основанной афинянами колонии, что было расценено последними как величайшая потеря: оттуда поступал лес для строительства триер, основы морского могущества.

Спартанское правительство, подчиняясь новым обстоятельствам, возобновило свои устремления. Перемирие было заключено на год, что не означало, однако, прекращения боевых действий во Фракии. А как только этот, вроде бы мирный, год истек, то во главе афинского войска к Амфиполю явился сам Клеон. Брасид по-прежнему не дремал. Он напал на Клеона во время его разведывательных мероприятий. Клеон погиб, но смертельную рану получил при этом и сам Брасид.

Гибель обоих полководцев, демонов всеобщей войны, обнадежила сторонников мира. В Афинах поднял голову Никий, вождь правого крыла демократов, ярый враг Клеона. Спарта же стремилась к миру в первую очередь ради освобождения своих заложников. Стоял за мир и спартанский царь Плейстонакт. К тому же в Спарте опасались потери союзника в лице воинственного Аргоса.

И вот в это самое время в Афинах готовилась к постановке новая комедия Аристофана…

В этот раз афинские зрители увидели перед собой дом своего земляка Тригея (от древнегреческого глагола ϑρυγᾶν – собирать). Строение занимало правую часть обширной сцены. На левой стороне ее возносился дворец Зевса на заоблачном Олимпе, а серединная часть представляла собою вход в какую-то пещеру, заваленный к тому же мощными замшелыми камнями. Да, еще рядом с домом Тригея торчал какой-то сарай.

Первым делом зрители заметили на орхестре двух рабов, занятых напряженным трудом. Один из них месил в корыте навоз, а другой готовил из него лепешки и неустанно таскал их зачем-то в сарай. Оказывается, рабы откармливали внутри него огромного жука, на котором их господин Тригей собирался улететь на Олимп, потолковать там… с Зевсом! Жук издавал мощное жужжание, вздымал огромные крылья, всем своим видом демонстрируя готовность взмыть в манящую глаз синеву.

И вот уже этот жук достигает потребных кондиций. Рабы выволакивают его из хлева. Довольный, господин Тригей усаживается на жука верхом, как на природного коня. Известный читателю театральный журавль поднимает Тригея вместе с жуком в воздух, выше и выше. Рабы кричат, прыгают от восторга. Из дома выскакивают дочки этого первого космонавта. Они – в ужасе. Тригей обещает детям возвратиться без малейшей задержки, и дочки умоляют отца быть осторожным в небе, не соскользнуть нечаянно вниз, не охрометь при падении, не стать героем очередной комедии.

Тригей, признаться, и сам уже перепуган быстрым движением в воздухе. Он смотрит вниз и кричит человеку, управляющему журавлем, чтобы тот не угробил его.

Поболтавшись какое-то время в воздухе, под восхищенные крики публики, Тригей опускается вроде бы назад на орхестру, но на самом деле вовсе уже не на землю, а на… заоблачный Олимп! Изумленный, он тут же оказывается перед дворцом Зевса.

Спешившись с жука, посланец земли пребывает в замешательстве. С чего начинать визит к Громовержцу? Как войти к нему во дворец? Не полыхнет ли оттуда яркая молния?

Но что это? Показавшийся из дворца бог Гермес в крылатых сандалиях кричит, что богов сейчас на Олимпе нету, да и не скоро они здесь появятся. Они разозлились на людей, не желающих заключать мирного договора. Боги переселились в более высокое место на небе. В этом же дворце обитает сейчас бог войны Полемос, которому дано право делать с людьми, что только заблагорассудится. Богиню Мира кровожадный Полемос заточил вот в этот сарай, в глубокий погреб, в темную пещеру. Он же, Гермес, оставлен здесь в качестве сторожа, чтобы стеречь барахлишко разных там небожителей: горшки, черепки.

И действительно. В подтверждение этих слов на орхестру из Зевсова дворца вываливается гремящее доспехами огромное существо. Это и есть бог Полемос. Тригей поначалу в ужасе прячется, но вскоре несколько успокаивается: в руках у Полемоса вовсе не оружие, а ступа, в которой он по привычке собирается толочь человеческие кости. Вот только чем толочь? Полемос нетерпеливо взмахивает верхнею конечностью, этакой ручищей с пальцами-поленьями, но явившийся на зов вертлявый слуга сообщает, что сегодня насчет военного дела ничего не получится. Нет ни афинского, ни спартанского пестиков.

Конечно, зрители сразу понимают, чтó за пестики имеются в виду – Клеон и Брасид, уничтожители людей, теперь уже оба покойные.

Раздосадованный Полемос отправляется искать новый пестик, а Тригей, воспользовавшись его отсутствием, решает освободить богиню Мира. Он скликает присутствующих земледельцев, купцов, ремесленников, метеков (чужеземцев), островитян. Всех, всех.

В ответ на призывы Тригея орхестру заполняет хор крестьян, а также другие люди со всех концов Эллады. Корифей хора обращается к ним с призывом позабыть о вражде и освободить богиню Мира. Радуясь предстоящему окончанию войны, призывая себя и всех к решительным действиям, хор пускается в веселую пляску.

Когда стихает веселье – люди на орхестре припадают к длиннющему канату, чтобы общими усилиями отвалить от пещеры камень, за которым томится богиня. Однако, оказывается, не все стараются в достаточной степени. Аргосцы не напрягаются вовсе. Они привыкли кормиться хлебом с двух столов, со спартанского и с афинского.

Услышав эти слова, зрители смеются. Известно и малому ребенку, как аргосцы пользуются выгодным месторасположением своего государства.

Не помогают освобождению богини и обессиленные мегарцы.

Корифей хора, человек могучего телосложения, в коротком гиматии и с длиннющим фаллосом, как уж водится в комедиях, призывает к канату одних земледельцев: им более всех по нутру желанный мир. Под пение хора людям удается справиться с тяжеленным камнем.

Из пещеры выходит сверкающая красотой и счастьем богиня Мира, а с нею – две прекрасные нимфы. Одна из этих божественных девушек, по имени Опора, предназначена в жены Тригею, а другая, Феора, отвечает за зрелища для народа. Ее надо будет передать в Афинах в распоряжение городского Совета.

При виде таких прекрасных существ Тригей передается сладостным воспоминаниям о деревенской жизни. Что может быть приятней! Перед тобою длиннющий ряд расписных сосудов со свежим искрящимся вином. Вот хлещут струи виноградного сока, сверкают комочки новорожденных ягнят. Вот мелькают веселые женские лица, осыпанные золотистым солнечным светом! Благодать.

И тут же Тригей призывает бога Гермеса взглянуть на зрителей. Ой-ой-ой, как много там недовольных лиц. Это те люди, кому неплохо живется во время войны. Это ремесленники, оружейники, изготовляющие мечи, копья, панцири, поножи. Изделия их поднимаются в цене при звучании воинских труб.

Тригей обращается с просьбой к земледельцам, которых в амфитеатре абсолютное большинство, чтобы они поскорее отправлялись в зеленые поля. Его поддерживает корифей хора.

Выстроив сценических земледельцев в плотные колонны, напоминающие собой ряды зеленых всходов, Тригей начинает с ними молиться богам. Звучит хвалебный гимн в честь богини Мира.

– Какую радость доставляет нам твой приход, о, возлюбленная богиня! – захлебываются в восторге люди на сцене.

Корифей интересуется у Гермеса, почему так долго отсутствовала на земле богиня Мира, и бог с удовольствием дает пространное разъяснение, развивая мысли, известные зрителям уже по виденной ими комедии «Ахарняне». Перикл, потеряв в старости осмотрительность и осторожность, довел отношения между Афинами и Спартой до братоубийственной войны. Вражду эту поддержали знатные эллины, кому она выгодна, как среди афинян, так и среди спартанцев. Особенно ненавистную роль при этом сыграли демагоги. А пуще всего – Клеон.