Теннесси Уильямс - Исповедальня Страница 4

Молодой человек. Вы не хотите присесть?

Леона. Ты думаешь, я все еще стою?

Молодой человек. Может быть, мы заняли Ваш столик?

Леона. У меня нет столика. Я слоняюсь по ночи, как животное в клетке, потому что эта ночь- ночь смерти моего брата и- посмотри, бармен не хочет меня обслужить, он думает, что я пьяна до беспамятства, поэтому окажи мне любезность, закажи мне двойной бурбон и сделай вид, что это для тебя. Ну, пожалуйста, я полюблю тебя за это и, конечно же, заплачу.

Молодой человек. (подзывая бармена) Бармен? Двойной бурбон, пожалуйста.

Монк. Если это для леди, то я не смогу это сделать.

Билл хохочет за соседним столиком.

Молодой человек. Это не для леди, это для меня.

Леона. Как тебе нравиться это дерьмо? (Она подергивает плечами) Итак, что произошло между вами до того, как вы пришли сюда, вы расскажете мне и, может быть, я смогу дать вам совет. Я действительно, как они говорят, перебежчик здесь,

Молодой человек. То есть?

Леона. Ну, я своя, как минимум в одном гей-баре в любом городе, где я бываю. Я живу в доме на колесах, живу в трейлере, поэтому я побыла действительно во многих местах. И буду еще во многих. Ну же, никто не слышит нас, они заняты своими проблемами. Что случилось?

Молодой человек. Абсолютно ничего. Я просто совершил ошибку, также как и он.

Леона. О, Ошибки. Как же вы совершили их? Никто не слышит, расскажите мне.

Молодой человек. Я обогнал его, когда он ехал на своем велосипеде по дороге в Каньоне, и я остановил свою машину и вернулся к тому месту, где был его велосипед, и я…заговорил с ним.

Леона. Что ты сказал ему?

Мальчик. Ты станешь это рассказывать?

Молодой человек. А почему бы и нет? Я спросил: «Ты на самом деле едешь на велосипеде из Йовы до Тихого океана?», он засмеялся и сказал, что да, еду. Я спросил: «Ты, верно, устал?» И он ответил, что да, устал, и я сказал, — «Клади свой велосипед ко мне на заднее сидение и поехали ко мне домой на ужин».

Леона. Что же случилось? За ужином? Ты не дал ему поужинать?

Молодой человек. Нет, дал ему выпить, сначала, потому что думал, что после ужина он скажет мне: «Спасибо, спокойной ночи».

Мальчик. Не заливай. Я ужинал после того.

Леона. После чего?

Молодой человек. После…

Мальчик. Я думаю, что все люди, которые здесь живут, для тебя — просто старые вещи, которыми ты привык пользоваться, я имею виду Тихий океан, который вокруг не впечатляет тебя уже так, как впечатляет меня. Ты говоришь Тихий, а я говорю ТИХИЙ!

Молодой человек. Да, все с большой буквы в твоем возрасте, Бобби.

Леона. (Молодому человеку) Ты работаешь в кино?

Молодой человек. Да, что еще?

Леона. Играешь в кино, ты актер?

Молодой человек. Нет, сценарист.

Леона. (соображая) Ты пишешь сценарии, да?

Молодой человек. Переписываю их. Моя профессия — блестящий парень на светских приемах, понимаете ли…

Леона. (все еще соображая) Нет, не понимаю.

Молодой человек. Милые шалости среди шикарно одетых сук, ну Вы понимаете…

Леона. Нет, не понимаю. Ну не важно. Я знаю многих сук, но не одной милой среди них. Этот индюк никогда не принесет нам бурбон. — Я никогда не уходила из этого бара, не оставив доллар чаевыми на столе, и вот что я имею в благодарность за это, просто потому что сегодня, в день смерти моего брата, я немного дала волю своим чувствам. Итак, что за сложности у вас с этим мальчиком из Йовы, где цветут большие кукурузы, я хотела сказать растут?

Молодой человек. Мне все равно. Но этот пацан — взгляните на него! Кто бы подумал, что он наш? — Я нет, я думал он — натурал. Но был неприятно удивлен, когда он сам потянулся к моей руке, чтобы положить ее к себе на колено.

Мальчик. Я не понимаю тебя. Что все это значит?

Леона. Не говори ему — у него будет время, чтобы понять значение слов и циничных отношений. Ну почему у тебя глаза, как у моего брата? (Молодому человеку). Ты заплатил ему?

Молодой человек. За разочарование?

Леона. Не будь занудой. Дай ему пять-десять баксов. Если ты подцепил не того, кого хотел, это твоя ошибка и плати за это.

Мальчик. Мне не нужно от него денег. Он показался мне симпатичным, я просто захотел его.

Леона. Ты тоже ошибся, тоже. (Она оборачивается к Молодому человеку) Дай свой кошелек.

Молодой человек протягивает ей свой кошелек.

Мальчик. Он ошибается. Мне ничего от него не нужно.

Леона. Не будь дураком. Дураки не в почете. (Она достает купюру из кошелька и засовывает ее в карман рубашки мальчика. Мальчик пытается вернуть купюру) Хорошо, я буду хранить ее для тебя, пока он не смоется отсюда, чтобы опять кого-нибудь склеить, и напомни мне, чтобы я вернула тебе это, когда он уйдет. Он хочет заплатить тебе, это правила его грустной игры. Это, как епитимья, покаяние…(Она поворачивается к Молодому человеку) Вообще-то, ты живешь один, помимо этих грязных встреч? Ты привык так жить, верно? Если я правильно тебя понимаю? — О, боже, у тебя ужасный взгляд, выражение глаз. Куда ты смотришь?

Молодой человек. Эта рыба над баром…

Леона. Ты уходишь от разговора.

Молодой человек. Нет, нисколько. Представьте себе, что я бы проснулся как-то ночью и увидел, что эта фантастическая рыба — как она называется?

Леона. Рыба- парусник. Ну, так что же?

Молодой человек. Представьте себе, что я бы проснулся однажды ночью и обнаружил это странное существо, плавающее вокруг моей постели?

Леона. В бассейне? В аквариуме?

Молодой человек. Нет, ни в бассейне, ни в аквариуме: а так само по себе.

Леона. Это невозможно.

Молодой человек. Представим, что возможно. Предположение о возможности этого пришло мне на ум, также, как и многие другие невозможные вещи запросто приходят в голову. Представьте себе, что я проснулся и обнаружил ее здесь, плавающую над моей кроватью, с фантастическим сиянием в ее вытаращенных глазах, и ее великолепные радужные плавники и хвост, производят звуки, как от рассекающихся волн, вокруг и над, и спереди и сзади, и прямо над головой, над моей кроватью.

Леона. О!

Молодой человек. Итак, представьте, что такая абсолютно невероятная вещь произошла.

Леона. Ну, хорошо. Представим, что это случилось. Что дальше?

Молодой человек. Что Вы думаете я бы сказал?

Леона. Сказал кому? Рыбе?

Молодой человек. Самому себе и рыбе?

Леона. Я сейчас свихнусь. Откуда я знаю, что может сказать человек в такой ситуации.

Молодой человек. Я скажу Вам, что я бы сказал: «Ну и ладно…»

Леона. Все, что ты бы сказал, это «Ну и ладно»?

Молодой человек. «Ну и ладно» — это все, что я бы сказал, перед тем, как повернуться на другой бок.

Леона. Что бы сказала я, так это, — «Убирайся к черту отсюда, ты, чудовище с вытаращенными глазами», вот что я бы сказала ей.

Монк. Леона, тебе бы успокоиться.

Леона. Но в чем смысл твоей истории?

Молодой человек. Ты не видишь смысла в моей истории?

Леона. Не-а.

Молодой человек. (Мальчику) Ты видишь смысл в моей истории? (Мальчик качает головой) Ну хорошо, может и я его не вижу.

Леона. Тогда зачем ты рассказываешь нам это?

Молодой человек. Что ты должен сохранить до тех пор, пока не будешь готов покинуть этот мир? То единственное, что ты не должен потерять?

Леона. Любовь?

Молодой человек смеется.

Мальчик. Интерес?

Молодой человек. Это ближе, намного ближе. Да, это почти то. Слово, которое мне приходит на ум- это удивление. Способность удивляться Я потерял способность удивляться, настолько потерял, что если я проснусь однажды ночью в своей комнате и увижу такую фантастическую рыбину, плавающую прямо над моей головой, то и это не удивит меня по-настоящему.

Леона. То есть, ты бы подумал, что тебе все это снится?

Молодой человек. О, нет. Я бы понимал, что не сплю. Но не удивился бы по- настоящему. (Он подымается и направляется к месту «исповедальни», свет концентрируется на нем) Есть какая-то непристойность, убийственная непристойность в чувствах большинства гомосексуалистов. Ощущения глубокие, мощные, грубые и характер их неизменен. Любовный акт, как инъекция шприцом, к которой они пристрастились, но которая уводит их все дальше и дальше от чувства интереса и удивления. Эта возможность разнообразия и неожиданности в их- «любовной жизни» — (Он горько улыбается) — как то странно отражается на других сторонах… «чувственности». (Он улыбается опять) Да, когда-то, довольно уже давно, я бывал поражен ощущением, что я живой, тем, что я — это я, что я живу! Дар небес, во плоти, да, по какой-то таинственной причине, единственное, неповторимое, захватывающее ощущение того, что я существую: живу! — И когда бы я не чувствовал это- этот удар — это чувство — чего? — самоосуществления? — всякий раз я был ошеломлен, я был поражен этим. И существованием всего, что существует, я был поражен как молнией… Это более, чем поражало меня, это приводило меня в панику, внезапное чувство — я думаю, что это было похоже на эпилептический удар, разве что я не падал на землю в конвульсиях; нет скорее я пытался затеряться в толпе на улице, пока припадок закончится. Это были страшные приступы. Однажды, я забрался в горы и разбил свой автомобиль о дерево, и я не уверен, что не желал это сделать… В лесу, иногда, ты видишь гигантское дерево, ему несколько сот лет, оно многое повидало, оно побито молнией и все равно упрямо живет и наращивает кору. Мне интересно, если бы такое дерево получило такой же урок, как и я — ничему не удивляться, стало бы оно жить двести, триста лет дальше? Этот мальчик, которого я подобрал этой ночью, ребенок из кукурузной страны, все еще имеет способность удивляться тому, что видит, слышит и чувствует в этом земном мире. Всю дорогу, что мы ехали по Каньону к моему дому, он твердил — «Я не верю, я не верю, что я доехал до Тихого океана, величайшего океана в мире!» так, как будто ни Магеллан, ни Бильбао, ни даже индейцы никогда не видели этого прежде… И это волнение напомнило мне о моей потере способности сказать «О. боже!» вместо «Ну и ладно.» Я задал все вопросы, прокричал их глухим небесам, пока не охрип и не посинел, но не получил ответа, даже намека, вообще никакого, понимаешь ли, но солнце встает каждое утро, и садится ночью, и галактики передвигаются по ночному небу, как хористы по сцене, механические хористы: один, второй, третий, бум-с, один, два, три, бум-с… Повторяй любой вопрос сколько хочешь, но чего ты добьешься, что получишь в ответ? — Большой раздробленный камень в пустыне, монументальный символ истощенной страсти и путанице в тебе, глупый каменный парализованный Сфинкс, который не знает ответов, также как и ты, но при этом ведет себя, как оракул на все времена, ожидающий своим животом услышать некие знаки вселенского разума, и если бы он проснулся однажды ночью на краю пустыни и увидел бы эту фантастическую рыбину, плывущую над его головой — знаете, что бы он сказал? Он бы сказал: «Ну и ладно» — и опять отправился бы спать следующие пять тысяч лет.