Михал Вальчак - Шахта Страница 6

Чужой: Нет.

Зеленый: А может вам чего-нибудь выкопать? Я умею только копать. Я мог бы выкопать, например, дыру. Вы могли бы что-нибудь туда спрятать. Вам здесь выкопать? Посередине. У вас была бы дыра. Я много не возьму.

Чужой: Мне, пожалуй, не нужны дыры.

Зеленый: Так, посижу, минутку, прежде, чем снова туда пойду жить. Господин Чужой, люди говорят, господин чужой. Вы сбежали? Вы хотите спрятаться? Вас ищут? Есть в вас что-то, опасное… Скажите, вы убили кого?

Чужой: Да.

Зеленый: Пока. А…

Чужой: Пока, пока.

Валек: Сукин сын приехал, сукин сын. Зачем приехал, зачем?

Песик: Старик, мне надо выйти, мне писать хочется, я тебе стенки описаю, если мы не выйдем.

Валек: Сейчас нельзя. Закрыто. К королеве приехал.

Песик: Ауу… Это я, пёс, лаю.

Чужой: На что лаешь?

Песик: От отчаяния лаю. Старик говорит, что ты за ним приехал.

Чужой: Он так говорит?

Песик: Ты можешь меня тоже забрать? Можно я буду твоим псом?

Чужой: У тебя же есть хозяин.

Песик: Ты одинок? Женщина тебе не нужна? А может, тебе нужен пёс? Ты не хочешь, чтобы я стал твоим пёсиком? Твоей собачкой. Поесть ничего нет?

Чужой: У тебя старик есть. Ты ему нужен.

Песик: Старик вот-вот умрет, а я бы хотел еще пожить.

Чужой: К ноге, или нет, сидеть!

Песик: Как-то я проснулся, нехорошо проснулся и понял, что я пес. Представь себе, что ты пес. Хочешь встать, ходить на двух ногах, но не можешь. Хочешь что-то сказать, но только лаешь, гав. Я сказал себе, ты — пес. И так я стал псом. Глупее всего было, когда я вышел на улицу, чтобы…Ведь не буду же я писать на стену. Люди смотрели на меня странно. Я хотел лаять, хотел только лаять. Гав, гав, гав.

Чужой: Странно я себя тут с вами чувствую, знаешь? Вы знаете? Странно. Странные мысли в голову приходят. Я пытался не думать об этом городе.

Песик: Сказал ты: «Еду в край чужой, найду другое море, и город новый отыщу, прекраснее, чем мой».

Чужой: Да, да, так я ей говорил.

Песик: Это Кавафис.

Куда ни брошу взгляд — руины без числа:то жизнь моя лежит, разрушена дотла,её сгубил, потратил я с судьбой в напрасном споре.

Вы знаете Кавафиса?

Чужой: Нет.

Песик:

…твой Город за тобой пойдет. И будешь ты смотретьна те же самые дома, и медленно старетьна тех же самых улицах, что прежде,и тот же Город находить…Нет ни дорог тебе, ни корабля.Не уголок один потерян — вся земля,коль жизнь свою потратил ты, с судьбой напрасно споря[1].

Валек: Кавафис, к ноге! Не надо его бояться.

Маргаритка: Добрый день. Я — маргаритка председателя. Я старая маргаритка я ничего не значу. Я смотрю эти сцены любви и ревности. Я хочу, чтоб люди любили маргаритки.

Председатель: Простите, что помешал, вы спали, кажется.

Чужой: Нет, нет, ничего, ничего, входите, пожалуйста.

Председатель: Осмеливаюсь как-то, так в некотором смысле, помешать вам, и за это простите, что вы спали.

Чужой: В самом деле, ничего страшного.

Председатель: Признайтесь, однако, что несколько странное время для сна, что касается спанья днем.

Чужой: В чем дело?

Председатель: Я собираю деньги на памятник. Это был, знаете, когда-то город шахтерский, богатый, полон жизни, хочу поставить памятник этому городу, который был. Не присоединитесь? Значит, вы считаете, что не было тут когда-то прекрасного города.

Чужой: Нет, нет. Я тут с недавних пор.

Председатель: Ну хорошо, а почему вы, собственно, сюда приехали?

Чужой: Частным образом.

Председатель: Я всё знаю.

Чужой: Что вы знаете?

Председатель: Скажите честно, вы хотите стать председателем? Я, знаете ли, не позволю, не позволю и всё тут.

Чужой: Я не хочу стать председателем.

Председатель: Не хотите? Так почему вы шпионите за нами? Может, вы эксперт по проблемам тектоники? У нас тут проблемы с землей. Появляются странные дыры с тех пор, как закрыли шахту. Не хотите взглянуть?

Чужой: Пожалуй, нет.

Председатель: Вы — инвестор? Вы — посланец корпорации?

Чужой: Я никакой не инвестор.

Председатель: Была у меня дочка, знаете ли. Она — прелестная девушка.

Чужой: Да.

Председатель: Я хотел, чтобы ее жизнь сложилась лучше, чем моя. Когда-то это был город будущего. А теперь это город прошлого. Тут всё было. Трамваи — были, футбольная команда — была, шахта…

Чужой: Чего вы хотите?

Председатель: Надо о ней позаботиться.

Чужой: Это что за музыка? Слышу, как будто кто-то… поет.

Юлия: Поговори со мной. Поговори со мной, как будто я не здешняя, как будто я чужая…

Чужой: Простите…

Юлия: Да?

Чужой: Простите, что я пристаю, так вот, на улице…

Юлия: Ничего.

Чужой: Позвольте, я представлюсь. Я ищу таланты — вокальные, а также актерские.

Юлия: Я — Юлия, девушка с окном.

Чужой: У Вас, как мне подсказывает моя интуиция искателя талантов, необычайный вокальный талант, а также актерский.

Юлия: Спасибо.

Чужой: Я хотел бы с вами работать. Я хотел бы из вас сделать звезду. Вот моя визитка. Позвони мне. Или забеги в мой номер как-нибудь. Поговорим серьезно, а не так, на улице.

Юлия: Заплати мне и я сделаю это, разденусь перед тобой, но разденусь не просто, а разденусь медленно и с большим, большим трудом, так, что не сможешь выдержать, не сможешь попросту представить себе, что это может быть так медленно и с таким трудом и захочешь мне помочь сделать то, о чем я сказала, то есть раздеться и захочешь, чтобы это произошло быстрее, потому что тебе очень захочется увидеть, что будет в конце этого моего долгого раздевания, а я тогда скажу, чтоб ты мне не помогал, то есть, скажу вопреки тебе и буду дальше раздеваться сама, и так будут проходить ночи и дни, а я по-прежнему буду совершенно одетой.

Валек: И где же тот, кто вполне принадлежит тебе, кто-то из твоей личной памяти. Нет никого, нету. А мог бы быть кто-нибудь, мог бы. Давно. Теперь нет давно, теперь есть сейчас.

Юлька: Ведь я буду раздеваться медленно, тщательно, чтобы оказаться передтобой в самом деле без одежды, а то иногда нам кажется, особенно когда мы раздеваемся слишком быстро, что мы раздеты, а между тем это неправда, ибо мы где-то, в каком-то месте совершенно одеты и тогда вовсе не здорово, ведь мы очень хотели раздеться, именно поэтому я хочу раздеваться медленно перед тобой, чтобы не было сомнений, что это перед тобой, а это будет продолжаться долго и это будет самое долгое раздевание на свете еще и потому, что я делаю это в первый раз, когда на меня смотрят, а точнее, когда смотрит мужчина, настоящий мужчина смотрит своими мужскими глазами и всем лицом, сосредоточенным на моем раздевании, а это так, как будто я делаю это в первый раз такое ощущение, ибо, естественно, раньше я это делала в ванной и перед самой собой, за которой я наблюдала в зеркале, и все же это не одно и то же, ибо я знала, что это также я в зеркале, ибо знаю свое лицо прекрасно, так что если ты будешь достаточно терпелив, а ты должен быть терпелив, если именно для тебя я хочу это сделать и это тебе дать, то через несколько месяцев, а может даже лет, я встану перед тобой совершенно раздетой и не будет места, с которого надо было бы еще что-то снимать и я буду даже без трусиков, и ты будешь видеть меня всю, без всякого укрытия, и тогда я буду стоять беспомощная и неподвижная, ибо уже ничего больше не смогу делать, ибо всё уже сделано, и тогда ты сможешь сделать со мной всё, что захочешь.

Юлия: Скажи это, ну скажи это.

Адик: Ты же знаешь. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

Валек: Мне снится. А как встанут, так начнут просить старика, конечно, чтобы рот открывал, конечно, чтобы слова говорил, конечно, и слушал, конечно. Спать нельзя. Надо ходить. С Ханей так мы ходили на ночные прогулки, но это давно было.

У каждого есть своя шахта, о которой ему надо заботиться, и неважно, что там у тебя на поверхности происходит в этот момент, но важно, что там глубоко внизу чувствуешь, и что тебе удастся из себя добыть, чтобы потом дать это другим.