Эрнест Хемингуэй - Пятая колонна Страница 12

Не знаю, Петра. Этикетки не было.

(заглядывая в кастрюлю). Похоже на кролика.

Если похоже на кролика, значит, это кошка. Но только какой смысл укладывать кошатину в банку и посылать сюда из Парижа? Возможно, конечно, что это приготовили в Барселоне, потом отправили в Париж, а потом привезли сюда. Как вы думаете, Петра, это кошка?

Если это приготовили в Барселоне, одному богу известно, что это.

Ох, и надоело же мне с этим возиться. Петра, возьмите вы и сварите.

Хорошо, сеньорита. А что сюда прибавить?

(берет книгу, подходит к кровати и ложится). Что хотите. Откройте первую попавшуюся банку.

Это для мистера Филипа?

Если он придет.

Мистеру Филипу не понравится первое попавшееся. Нужно быть поосторожнее, если это для мистера Филипа. Он уже раз швырнул на пол поднос с завтраком.

А почему, Петра?

Он что-то прочел в газете.

Должно быть, про Идена[23]. Он ненавидит Идена.

Все равно, это было очень нехорошо. Я сказала ему, что он не имеет права. No hau derecho, я сказала ему.

А он что?

Помог мне подобрать все, а потом хлопнул меня вот так, когда я стояла нагнувшись. Сеньора, мне не нравится, что он в соседней комнате. Он вам не пара.

Я люблю его, Петра.

Сеньорита! Пожалуйста, не надо. Сеньорита, он нехороший. Я не говорю, что он злой человек. Но он нехороший.

По-вашему, он противный?

Нет, не противный. Противный — это грязный. А он очень чистый. Всегда принимает ванну, даже когда нет горячей воды. В самый мороз и то ноги моет. А все-таки, сеньорита, он нехороший. И вы не будете счастливы с ним.

Петра, я еще никогда ни с кем не была так счастлива, как с ним.

Сеньорита, это ничего не значит.

Как это так, ничего не значит?

Здесь любой мужчина это умеет.

Вы просто нация хвастунов. Сейчас пойдут рассказы про конкистадоров и тому подобное.

Я только хотела сказать, что нехорошие мужчины все здесь такие. Случается, конечно, что и хороший человек таким бывает, настоящий хороший человек, как мой покойный муж. Но нехорошие — все такие.

Да, на словах.

Нет, сеньорита.

(заинтересованно). Неужели в самом деле…

(грустно). Да, сеньорита.

И вы думаете, что мистер Филип в самом деле нехороший человек?

(серьезно). Ужасный!

Ох, где же это он пропадает?

Из коридора доносится топот тяжелых башмаков. Филип и три бойца в форме Интернациональной бригады входят в номер 110, и Филип зажигает свет. Филип — без шляпы, промокший, растрепанный. Один из бойцов — Макс, человек с изуродованным лицом. Он весь в грязи; войдя в комнату, он садится верхом на стул, складывает руки на спинке и опускает на них подбородок. У него очень странное лицо. У одного из бойцов через плечо висит автомат. У другого на поясе парабеллум в деревянной кобуре.

Эти две комнаты нужно изолировать от коридора. Всех, кто захочет меня видеть, вы сами введете сюда. Сколько людей внизу?

Двадцать пять.

Вот ключи от номера сто восемь и сто одиннадцать. (Дает каждому по ключу.) Двери откройте и стойте на пороге, чтобы следить за коридором. Нет, лучше возьмите каждый по стулу и садитесь в дверях. Ну, вот. Ступайте, товарищи!

Они отдают честь и выходят. Филип подходит к бойцу с изуродованным лицом. Кладет ему руку на плечо. Публике видно было, что он заснул, но Филип этого не знает.

Макс!

Макс, проснувшись, смотрит на Филипа, улыбается.

Очень трудно было, Макс?

Макс смотрит на него, снова улыбается и качает головой.

Nicht zu schwer.[24]

Ну, когда же он там бывает?

По вечерам, во время обстрела.

А где именно это?

На крыше одного дома на Эстремадурской дороге. Там есть башенка.

Я думал — на Гарабитас.

И я так думал.

А когда будет очередной обстрел?

Сегодня ночью.

В котором часу?

Viertel nach zwolf.[25]

Ты уверен?

Ты бы посмотрел на снаряды. Все приготовлено. Порядку у них немного. Если бы не мое лицо, я мог бы остаться и обслуживать орудие. Может быть, меня зачислили бы в часть.

Где ты переоделся? Я повсюду искал тебя.

В пустом доме в Карабанчеле. Там их больше сотни на участке, который никем не занят, выбирай любой. Сто четыре, кажется. Между нашими и их позициями. Было нетрудно. Солдаты — все молодежь. Только если бы офицер увидел мое лицо… Офицеры знают, откуда выходят с такими лицами.

Ну, так как же?

По-моему, идти сегодня в ночь. Чего дожидаться?

Как дорога?

Грязно.

Сколько тебе нужно людей?

Ты да я. Или кого ты пошлешь со мной.

Я пойду.

Отлично. А теперь, не принять ли ванну?

Правильно! Валяй.

А потом я немного посплю.

В котором часу выйдем?

В половине десятого.

Тогда ложись спать.

Ты меня разбудишь? (Идет в ванную.)

Филип выходит из комнаты, закрывает за собой дверь и стучит в дверь номера 109.

(с кровати). Войдите!

Здравствуй, дорогая.

Здравствуй.

Ты стряпаешь?

Стряпала, но мне надоело. Ты голоден?

Как волк.

Вон там стоит кастрюля. Включи плитку, подогреется.

Что с тобой, Бриджес?

Где ты был?

Просто ходил по городу.

Зачем?

Просто так.

Ты оставил меня одну на целый день. С самого утра, как только убили этого несчастного мальчишку, ты ушел и оставил меня одну. Я целый день просидела тут, дожидаясь тебя. Никто даже не заходил ко мне, кроме Престона, да и тот вел себя так, что мне пришлось его выставить. Где ты был?

Просто так, шатался.

У Чикоте?

Да.

А эту противную марокканку видел?

Кого, Аниту? Видел. Она тебе кланяется.

Она ужасная. Можешь оставить ее поклоны при себе.

Филип положил себе на тарелку немного содержимого кастрюли и пробует.

Ого! Что это такое?

Не знаю.

Да! Вот это кушанье. Ты сама готовила?

(неуверенно). Сама. Тебе нравится?