Надежда Тэффи - Алмазная пыль (сборник) Страница 15

Полина (с любопытством). А что бы я запела?

Клеопатра. Да уж не знаю, что. Это ваше дело. Вот уж хоть мне и муж, но я должна сказать правду – божественная красота. Представьте себе Аполлона Бельведерского. Видали?

Полина. Видала.

Клеопатра. Ну так вот. Спина у Ивана Андреевича – вылитый Аполлон Бельведерский, только гораздо интеллигентнее.

Полина. Да что вы, ну кто бы подумал? Ах, шери, как все это интересно.

Клеопатра. А вы носитесь с вашим Андреем Николаичем. Что он, очень в вас влюблен? Я ведь никому не скажу.

Полина. Безумно влюблен. Он у нас уже три раза обедал. Настоящее безумие.

Клеопатра. А что же он говорит?

Полина. Ах, массу говорит. Массу. И знаете, как он умен. Ах, до чего он умен. Это настоящий философский ум. Муж недавно говорит, что он любит деревню, а Андрей Николаич ему в ответ: зачем вам ехать в деревню, когда у вас в доме такой большой сад?

Клеопатра. Ну, воля ваша, ничего в этих словах мудреного нет. Это и каждый может сказать.

Полина. Ах, финисе[13]. Ничего подобного я ни от кого не слыхала.

Клеопатра. Просто вы в него втюрились, вот вам и кажется.

Полина. Я втюрилась? Что за выражение? Это вы воображаете, что у вашего мужа бельведерская спина и что все должны…

Арданова (вбегая). Полина Григорьевна, Клеопатра Федотовна, вас ждут. Идите скорее. (Полина и Клеопатра уходят вместе с ней.)

Долгов (входит, держа под руку Ворохлова). А я хотел вас попросить, милейший Илья Иванович, не можете ли вы мне ссудить немножко денег?

Ворохлов. С удовольствием, с удовольствием. Вам сколько: пятерочку? десяточку?

Долгов. Нет, мне не пятерочку, мне рублей восемьсот. Ненадолго.

Ворохлов. Восемьсо-от. Нет, вы уж на меня не пеняйте. Не могу-с. Это я никак не могу-с. И раньше не мог и потом никогда не смогу. Уж не осудите.

Долгов (смеется). Я ведь это знал! Ха-ха-ха. Я ведь знал, что вы так скажете. Я нарочно и спросил. Не сердитесь, я пошутил.

Ворохлов (смотрит на него лукаво, но без улыбки). Ничего-ничего, я ведь знал, что шутите, я ведь это тоже шутя, отказал-то.

Долгов громко смеется. Оба уходят.

Арданова (входя). Илья Ильич, где вы? Где же вы?

Илюшечка. Я здесь, Лизавета Алексеевна. Я здесь.

Арданова. Вам скучно, Илюшечка. Да что с вами поделаешь. В карты вы не играете, разговоров не разговариваете, за дамами не ухаживаете. Ну, садитесь сюда. Скажите, вам нравится Полина? (Садится на диван.)

Илюшечка. Нет, Полина Григорьевна мне не нравится. Конечно, она очень милая. Только мне не нравится.

Арданова (улыбаясь, напевает). Танцуй, Робинзон. Мы тебя прославили, на ноги поставили… Илюшечка, что это за дурацкая песенка? Привязалась ко мне, не дает мне покоя вот уже второй день. Надоела, и такая неотвязчивая.

Илюшечка. А я вам новую книжку стихов принес. Только ведь сегодня нельзя будет читать?

Арданова. Не знаю, может быть, позже. Русские стихи?

Илюшечка. Да, русские. Я больше люблю русские. А вы?

Арданова. Скажите, Илюшечка, какого вы мнения об Долгове.

Илюшечка. Я не знаю.

Арданова. Не знаете? (Задумчиво.) Вот и я тоже не знаю. (Думает.) Илюшечка, о чем вы сейчас подумали?

Илюшечка. Я все обдумываю один план. Я ведь ужасно стихи люблю. Так вот, если, не дай Бог, папенька умрет и если, Бог даст, оставит мне состояние, так я непременно начну журнал издавать. Приглашу самых, самых лучших поэтов. Господи, как хорошо будет. Как славно.

Арданова (улыбаясь). Смешной вы мальчик. Скажите, Илюшечка, ведь вы не будете пьянствовать? Правда, не будете?

Илюшечка. Нет, Елизавета Алексеевна, никогда не буду. У меня, Лизавета Алексеевна, когда я маленький был, гувернер был, француз мосье Бажу. Так он страшно пил и, чтоб я маменьке не выдал, потихоньку меня наливкой угощал. Ведь если б у меня склонность была, я бы привык, а вот, видите, меня не тянет. Так я принесу книжку, у меня в передней?

Арданова. Ну, хорошо.

Илюшечка уходит. Лизавета Алексеевна смотрится, напевая, в зеркало. Входит Долгов.

Долгов. Вы одна?

Арданова (несколько испуганно). Да.

Долгов. Я хотел бы вам сказать… Елизавета Алексеевна, помните, недели две тому назад, вы как-то сказали, что любите красный мак. И вот… Словом, те цветы, которые вы получаете каждое утро… это я их вам посылал. Вот все, что я хотел сказать.

Арданова (растерянно). Мне кажется… что я это знала.

Долгов (смотрит ей пристально в глаза). Мне кажется, Лизавета Алексеевна, что мы очень, очень многое знаем друг о друге. (Выпрямившись.) Теперь я пойду.

Арданова (встрепенувшись). Подождите, подождите. (Протягивает к нему руки.) Я должна вам сказать…

Входит Арданов.

Арданов. Ах, вы здесь, Андрей Николаевич. Идемте же.

Долгов идет к двери. Арданов остается.

Арданов. Представь себе, Лиза, Ворохлов непременно тащит меня отсюда в клуб. Да и Иван Андреич тоже собирается. Придется пойти, хотя я и дал тебе слово. Но ты сама понимаешь, как-то неловко отказываться. Играть я, конечно, не буду, я только так…

Арданова (рассеянно). Хорошо, хорошо…

Арданов. Так я иду. Поторопись с ужином. (Уходит).

Илюшечка (входя). Вот моя книжка.

Арданова. Илюшечка. Милый. (Закрыв лицо руками, опускает голову на стол.)

Илюшечка. Что случилось с вами? Лизавета Алексеевна?

Арданова. Случилось, Илюшечка. Случилось.

Илюшечка (испуганно). Что?

Арданова. Страшное случилось.

Илюшечка (отчаянно). Лизавета Алексеевна.

Арданова (поднимает голову). Что вы, Илюшечка? А может быть, это и ничего. (Смеется.) Может быть, это только смешно. Знаете, Илюшечка, как будто все затеяли танцевать вальс или какую-нибудь польку трамблан: и Полина Григорьевна, и Клеопатра Федотовна, и ваш папенька с маменькой, и я с вами или… с кем-нибудь другим, совсем приготовились, уж в пары встали, и вдруг музыканты вместо этой самой ожидаемой польки трамблан заиграли Бетховенскую симфонию. Ведь это, пожалуй, и смешно? Илюшечка?

Илюшечка. Я не знаю, о чем вы, Лизавета Алексеевна. Я вижу только, что вы очень встревожены. Хотите, я вам стихи прочитаю? (Читает стихи, тихо, нараспев.)

В замке был веселый бал,Музыканты пели,Ветерок в саду качалЛегкие качели,В замке в сладостном бредуПела, пела скрипка…

Арданова (перебивая). Это чье?

Илюшечка. Поэта Бальмонта.

Арданова. Он умер?

Илюшечка. Что вы, что вы. Он жив. Молодой.

Арданова. Как хорошо. А я почему-то думала, что все поэты давно, давно умерли…

Илюшечка. Ах нет, они живы. Они всегда живы.

Арданова (медленно проходит по комнате, вдруг останавливается, оглядывается точно с изумлением, говорит тоскливо). Илюшечка. Что мне делать? Что мне делать, Илюшечка?

Илюшечка (тихо опускает голову, потом раскрывает книгу и начинает читать стихи):

В замке в сладостном бредуПела, пела скрипка,А в саду была в прудуЗолотая рыбка.И кружились под луной,Словно вырезные,Опьяненные веснойБабочки ночные…

Занавес.

Действие второе

Комната Ардановой, небольшая, уютно обставленная. Арданова одна. Вечер – горят лампы.

Арданова (смотрится в зеркало, поправляет волосы, платье, напевая):

Хоть не видели ееМузыканты бала,Но от рыбки, от нееМузыка звучала.

Арданов (входя). Чего ты все вертишься?

Арданова (смеясь, отвечает, напевая):

Оттого, что там в прудуЗолотая рыбка.

Арданов. Перестань. Раздражает это ужасно.

Арданова (затихнув). Какой ты всегда сердитый. Чего ты все злишься?

Арданов. Радоваться, кажется, нечему.

Арданова. Какое бы то ни было хорошее настроение, достаточно тебя увидеть – все гаснет. Ты прямо какой-то ходячий огнетушитель. Тебя нужно рекомендовать пожарным обществам.

Арданов. Очень остроумно. (Зевает.) Какая тоска. Хоть в клуб пойти, что ли.