Дмитрий Аверкиев - Комедия о Российском дворянине Фроле Скабееве и стольничей Нардын-Нащокина дочери Аннушке Страница 16

Савельич. Ой, честь-то не по мне, господин… Дай, ручку, боярышня, поцеловать.

Варюша. Пожалуй, и так целуй.

Савельич. Ох, так-то не смею… (Целует ручку и делает глоток.) За здоровье молодых — ох, горько сказал бы, да лих боярышни нашей не видно.

Фрол. Не видно, ох! не видно. (Тихо, сестре.) Скажи Анне громче стонала бы: не слышно-де. (Варя исполняет.) Зачем, Петр Савельич, пришел?

Савельич. А приказал боярин — житья вашего посмотреть… Ой, ровно застонал тут кто-то…

Фрол. Так оно и есть: стонет, стонет. Вот боярышню поглядеть хотел, смотри. (Отдергивая полог.) Так родителю и сдоложи: вы, мол, дочку клянете, а она тут лежит да стонет.

Савельич. И давно это с ней стало?

Фрол. А пришел с площадки — сестренка в слезах выбегла, «так и так, говорит, с полчаса как пала да стонет; раскликать никак не могли». — Надо быть, как он ее на площадке проклинать стал, в эту самую минуту над ней эта притча стряслась. — Подойди-ка погляди… (Савельич подходит; Фрол начинает раскликать жену.) Анна, а Анна! — Ишь, стонет, да и полно! — Охо-хо-хо! Анна! (Та постоянно стонет. Савельичу.) Поговори-ка с ней — тебе не откликнется ли…

Савельич. Боярышня наша милая, проведать тебя пришел, от батюшки… (Стон.)

Фрол. Ишь, как про батюшку вспомнил, пуще стонать стала. Лучше закроем ее — не заснет ли?.. (Дворецкий отходит; Фрол, задергивает полог; тихо жене.) Ты стони, не переставай.

Савельич. Чем ее, господин Фрол Скабеич, пользуешь?

Фрол. Чем пользовать — охо-хо-хо! Видишь, болезнь какая: от родительского от проклятия. Кроме, как родительским благословением, вылечить ее ничем нельзя.

Савельич (рассудительно). Правда, истинная твоя правда. Так я пойду, родителю про все сдоложу. (Стон.) Ишь, стонет как: вчуже жалко. Так я пойду; что ее беспокоить-то!

Фрол. Ступай, Петр Савельич; провожу тебя. (Наливает.) А на дорогу посошок?

Савельич. Ох, разве посошок. (Выпил и идет.) Жалко боярышню-то. Рассказать — сердце родительское тронется. Охо-хо-хо! прощенья просим! (Уходит.)

Фрол (провожая). Охо-хо-хо, прощай, Петр Савельич, протай. (Уходит.)

Аннушка (выглядывает из-за полога). Ушли?

Варюша. Ушли.

Аннушка (вскакивает). Ох, Варя, чуть я чуть в лицо им не рассмеялась! Фролушка-т лицо какое плачевное состроил. Ха-ха-ха!

Варюша. Ха, ха, ха! А тот думает: вправду.

Аннушка. Ох, за Фролом, живучи, чему не научишься!

Смеются обе.

Возвращается Фрол.

Фрол. Ну, жена, целуй меня! (Целует.) Какова штука-то?

Аннушка. Ох, Фролушка! уж немало мы с Варюшей хохотали.

Фрол. Ишь, «вчуже», говорит, «жалко». То-то. «Родительское, говорит, сердце тронется». А я ему у ворот рублик в руку: так-то за рублишко растрогает — чудо!

Аннушка. Ох уж, Фролушка, чего только не придумаешь.

Фрол. А еще кобенилась — тогда в терему-то, помнишь?

Аннушка. Ну, что вспомнил! Дура тогда была.

Варюша. Стойте! Это что за шум?

Слышны шаги, топот и крики.

Фрол (схватив жену за руку). Стой! Не опять ли ложиться тебе?

Лычиков-сын (за сценой). Беги за мной, Лавруша!

Лавруша (за сценой). Пряник-то, петушка-т отдай!

Вбегают опрометью: Лычиков Савва и за ним Лавруша.

Лычиков (бросается целовать всех поочередно). Ой, Фролушка! — Варюша! — Аннушка, ну и с тобой по-родственному!

Фрол (шутливо гонит его). Ты что? с ума сошел — чужую жену при муже целовать! хоть бы крадучись.

Лычиков (к Варе). Ох, Варюша!

Варюша (толкает его). Опять! пошел!

Лычиков. Да ты послушай, радость-то какая! (Целует и притоптывая.) Ой-жги-говори-приговаривай!

Лавруша (цепляясь сзади). А мне-то пряник?

Фрол. Постой, Лаврушка. Дай рассказать.

Лычиков. Пряник? (Достает и дает.) На! Вишь — петушок, золотой гребешок, масляна головка! — Целуй меня!

Лавруша (бросаясь Савве на шею). Ой, Савушка, спасибо!

Лычиков. Ну, теперь слушать: приехал это отец с площадки, сейчас за палку-толстая такая у него есть — «жезл правления» зовется…

Фрол. И давай тебе тем жезлом спину править?

Лычиков. То-то, что нет! Я в ноги. Покаялся, что Варюшу люблю, Фролову, мол, сестру. Он и рот разинул, и жезл выронил…

Варюша. А ты что?

Лычиков. Я-то? Я — ничего. И не помню ничего, что дальше было.

Фрол. Что ж нам расскажешь, коль сам ничего не помнишь?

Лычиков. Кончилось чем, скажу. Разжалобил старика. Завтра к Нащокину. Коли он, говорит, простит, и ты, говорит, венчайся. Тогда, говорит, Фролова сестра тебе под пару будет. Родня, мол, богатая у нее!

Аннушка (мужу). Вот нам опять подмога приспела.

Фрол (Лычикову). А как нашо-т не простит?

Лычиков. Он простит — покоен будь!

Фрол. И вышло: наш он покой.

Лычиков. Верно говорю, простит. Сердце чует. А теперь — Варюша, что радости-то! Фролка, плясать давай! — Все пляши! — Лаврушка, и ты!

Лавруша. Я сейчас. Только петуху голову порешу (откусывает голову).

Запевают любую песню и подымают пляс.

Занавес опускается.

Действие пятое

Действующие лица

НАЩОКИН.

ЛЫЧИКОВ АЛЕКСЕЙ.

ЛЫЧИКОВ САВВА.

ФРОЛ СКАБЕЕВ.

ЛАВРУША.

САВЕЛЬИЧ.

НАЩОКИНА СТАРУХА.

СКАБЕЕВА АННА.

ВАРЮША.

МАМКА.

МАВРУША.

У Нардын-Нащокина.

Нащокины, старик со старухой, пригорюнившись, у стола сидят.

Старик. Охо-хо-хо!

Старуха. О чем, старик, заохал, а?

Старик. Так, старуха, так; ничего.

Старуха (помолчав). Охо-хо-хо!

Старик. Ты чего, старуха, охаешь? а-а?

Старуха. Ох, отец, дочку повидеть хочется. Ох!

Старик. Нельзя. Сказал: на глаза не пущу, и не пущу.

Старуха. Ох, полно-ка! Одна ведь дочка, старый, одна.

Старик. Была, старуха, была. Теперь нету.

Старуха. Как нету! Что говоришь! Грех. Жива ведь, жива.

Старик. Жива, нет ли — все едино.

Старуха. Грех, отец, грех… А я было…

Старик. Что было-то?

Старуха. Ох! уж что ни было!., сказать боюсь… осердишься… Ишь, ты грозный какой стал…

Старик. Где уж грозный! Ветер валит, на ногах не стою — где грозным быть! Грозен да не силен — сама знаешь, кому брат… Сказывай уж… (Нахмурясь.) Ну?

Старуха. То-то, силы нет, а все грозишься!..

Старик. Ну, уж сказывай… ну!

Старуха. Клянешь все дочку-то; да. А она лежит от клятвы-то, от твоей… стонет… раскликать не могут… То-то!..

Старик (мягче и тревожно). Ну?

Старуха. Вечор, в вечерни, посылала проведать — сердись не сердись, послала — не в тебя, не каменное сердце в груди-то, материнское, отец; материнское, несердитое, отходчивое.

Старик (все мягче и тревожнее). Ну? ну?

Старуха. Сказывают, лежит все. Нынче по утру посылала — все лежит же.

Старик (задергал носом). Ну? ну?

Старуха. И пожалела. Да. Образ, благословенье-то наше, чем благословить ее на свадьбе думали, послала, — сердись не сердись, послала…

Старик (почти всхлипывая). Ну? ну?

Старуха. Что нукаешь-то все? Не лошадь я тебе, прости господи! — жена. — Сказывают, вскочила, эдак-то весело; здорова теперь…

Старик (плачет). Что ж… что ж мне не сказала?

Старуха. Боялась. Ишь, ты грозы напустил на себя!..

Старик. Ох, уж где гроза! Плачу, старуха, аль не видишь? — плачу… Вечор грозился — нынче где!.. Только слезы и остались…

Старуха. Ты скажи: хорошо ль сделала? а? На меня не сердишься?

Старик. Аль по твоему зверь я, а? И жалости во мне нет, а? Я ей зла не желаю, нет, пусть… пусть здорова живет… А что отца с матерью забыла — бог ей судья!.. как знает! а я зла ей не желаю, нет.