Александр Попов - Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой Страница 17

САША. Я уже слышала эту теорию. По-моему, это абсурд.

ПАВЕЛ. Нет! Это не абсурд.

САША. Ну что ж… Пусть даже так. Но какое это имеет значение, как мы сюда попали! Раз уж попали, что делать, надо как-то устраиваться. Послушайте. (Поет.)

«Где-то далеко, где-то далекоидут грибные дожди…»

ПАВЕЛ. Это имеет, имеет значение! Поймите, ведь это главное. Мы мучимся над мелкими, никому не нужными проблемами, мы тратим наши мысли и чувства впустую, мы от рождения смотрим себе под ноги, только под ноги. Помните, как с детства нас учат: «Смотри себе под ноги… Смотри не упади…» Мы умираем, так ничего и не поняв: кто мы и зачем мы здесь. А между тем где-то глубоко в нас живет одно стремление: туда, ввысь, домой!

САША. Куда домой?

ПАВЕЛ. В тот далекий мир, откуда мы пришли. И где живут такие же люди, как мы. Только они дома и счастливы. Мне даже кажется, что они иногда думают о нас. Им нас очень жаль. Вы этого не чувствуете? Вспомните, у вас не было такого чувства, что кто-то жалеет вас и ждет?

САША. Нет. Не было. (Улыбаясь.) Меня не ждут.

ПАВЕЛ. Не смейтесь. Не нужно смеяться.

САША. Ну хорошо. Вы не волнуйтесь. Мало ли всяких теорий…

Обе двери чуть приоткрываются.

ПАВЕЛ. Она одна. Только одна. (Торопливо.) Почему влюбленные смотрят на звезды? Почему их так привлекает небо? И оно распахивается перед ними, как двери в бесконечный, знакомый мир. Почему нам с детства снится чувство полета? А потом, к старости, нам снятся, что мы падаем вниз, стремительно падаем. О, это чувство ужасно! Но вам это, очевидно, еще не снилось. Почему во сне мы говорим на языках, нам неизвестных, совершенно свободно? Почему мы видим явственно удивительные ландшафты и строения, знакомые нам и которых мы никогда не видели наяву. Почему? А чувства, необыкновенные, яркие, горячие, которые мы забываем днем!.. Вам не случалось узнавать людей, которых вы никогда не видели прежде? Узнавать, как давних знакомых, по одному движению, по запаху?.. А слова, обращенные к нам, которых никто не сказал!.. Нас зовут, просят о помощи, предупреждают об опасности… Десятки, сотни голосов. Откуда? Они у нас в крови. Если бы всего этого не было… О, если бы не было! Разве стоило бы жить такую короткую жизнь, короткую, как мгновенье? Но за одну эту маленькую жизнь мы рождаемся и умираем десятки раз за многих других людей… Что это? Скажите!.. Это фантазии? Но они больше, чем целая жизнь. Зачем мы их убиваем? Ведь для чего-то они живут в нас.

Из соседней комнаты слышен плач. Это — Люба.

САША (волнуясь). Я не совсем понимаю вас. Не совсем. Но если представить себе, если вообразить, что все это так… Ах, если бы все было так, как вы говорите! Многие несчастья не казались бы несчастьями.

ПАВЕЛ. Я в этом уверен, Александра, уверен. Посмотрите на людей. Разве они стали бы обижать друг друга, мучить, если бы знали об этом? Если бы знали, что они единое целое? Если бы они помнили, что у них такая короткая жизнь, и если бы они угадали свое желание увидеть этот далекий мир.

САША. Странно… Неужели не стали бы мучить? Неужели все было бы иначе? А может быть, и так.

ПАВЕЛ. Все наши несчастья кратковременны. Наши дети или внуки, или правнуки, они поймут это. Они отбросят все мелкое. Поверьте, они будут любить друг друга.

САША. Все?

ПАВЕЛ. Уверяю вас, все. А своим детям они будут говорить: «Не смотри под ноги, подними голову!»

САША (смеется). Даже детям?

ПАВЕЛ. Непременно детям. (Радостно, оживленно.) Я много работал, Саша. У меня есть стройная теория: я утверждаю, что от этого происходят и все наши болезни.

САША. Какие? Душевные?

ПАВЕЛ. Ну, душевные, это понятно. Физические. Вы замечаете, что человек болеет постоянно, с самого рождения, до смерти. Болезни чередуются, приходят, уходят. Но ведь это же неестественно. Ведь какой-нибудь крокодил или муравей живет здесь же, рядом, однако не подвержен таким странным, таким бесконечным болезням!

САША. И вы думаете, что это все взаимосвязано?

ПАВЕЛ. Безусловно. Я систематически наблюдал и делал выводы. Я вам скажу больше… Мне кажется, я нашел ключ к разгадке этой самой страшной болезни. Я даже уверен, что нашел.

САША. Не может быть.

ПАВЕЛ. Может! Мне осталось немного, немного работы. И я заявлю об этом всему миру. В последнее время, мне было трудно работать… Но я возьму себя в руки.

САША. Вы одержимый человек, Павлик… И знаете, я вам верю.

ПАВЕЛ. Спасибо. Я оправдаю ваше доверие. Извините меня, я много говорил. Мне уже давно пора уходить.

САША. Не уходите.

ПАВЕЛ. Не уходить?

САША. Да. Не уходите.

ПАВЕЛ. Но я не знаю… Вы мне ответили… Я понял… Я вам сейчас, наверное, в тягость.

САША. Нет.

ПАВЕЛ. Нет? Может быть, я не так вас понял? Я всегда счастлив видеть вас, но вы мне отказали, и сегодня…

САША. Нет.

ПАВЕЛ. То есть как «нет»?

САША. Нет.

ПАВЕЛ. Я, может быть, не понял вас?

САША. Вы не поняли меня.

ПАВЕЛ. Александра… Саша! Александра, я не понял? Послушайте, мы говорим о разных вещах. Вы отказали мне?

САША. Нет.

Дверь на кухню медленно закрывается.

ПАВЕЛ. Нет?

САША. Нет.

Дверь в соседнюю комнату закрывается медленно.

ПАВЕЛ. Этого не может быть. Это невероятно.

Действие второе

Сцена четвертая

Комната в квартире Саши. Раннее утро. На диване спит Саша, возле нее сидит мама.

МАМА (целуя ее). Малышик! Шуренок, просыпайся… Просыпайся… Просыпайся, Сашунчик мой.

САША (не открывая глаз). Мама, еще рано.

МАМА. Не рано, не рано. Просыпайся. Я тебе принесла кофе.

САША. Я посплю еще немного… чуть-чуть. Я хочу спать.

МАМА. А мама хочет поговорить со своей девулей. Чья это девуля лежит? Такая холосая, такая красивая, такая умная, такая… Невеста.

САША. Господи!

МАМА. Выпей кофе, а я посижу рядышком.

САША. Кофе в койку? Что за праздник. Я встану.

МАМА. Нет, лежи. Лежи, детка. Поговорим тихонько. Пусть Люба еще поспит. Маме немного надо. И сегодня она радуется. Если бы ты знала, как я счастлива! Я всю ночь не спала. Встану, похожу немного, опять лягу… Потом вдруг совсем собралась бежать: давать папе телеграмму.

САША (пьет кофе). Ты на все тратишь столько эмоций… И на радости, и на неприятности. Так тебя ненадолго хватит.

МАМА. Да, ненадолго. Но теперь я могу умереть спокойно. За Любу я не очень волнуюсь. Если бы ты знала, Сашенька, как я страдала за тебя! У тебя все-таки возраст. И эта роковая связь…

САША. Ма, не нужно. Все же устроилось так, как ты хотела…

МАМА. Да, все плохое следует забыть. Нужно думать о будущем. Я категорически заявляю тебе: жить вы будете здесь.

САША. Но как же здесь? Где же здесь?

МАМА. Только здесь. Тебе не о чем беспокоиться, мы создадим вам все условия: отдельная комната, я ни во что не буду вмешиваться.

САША. Где же мы поместимся все? А когда приедет папа?

МАМА. Папа приезжает ненадолго. В конце концов, Шурочка, мы можем все вместе уехать отсюда.

САША. Куда уехать?

МАМА. Да, уехать. Насовсем. В Одессу или даже в Киев. Мы обменяем квартиру. Конечно! Обменяем и уедем. Ты теперь не одна, и тебя уже здесь ничего не держит. Нет? Ведь нет?

САША. Нет.

МАМА. Вот и отлично. Малышик, мы уедем, это решено. Киев — громадный город. Какие там роскошные массивы на окраинах, и старые районы… А как там цветут каштаны! Ах, как цветут! Знаешь, они иногда цветут дважды: весной и ранней осенью. Это бывает очень редко, говорят, только в счастливые годы. Потом мы вступим в кооператив, когда папа не будет плавать, и заживем весело, мирно. Я ведь, Шурочка, родилась здесь и люблю этот город, но всегда мечтала уехать отсюда…

САША. Мама! Но это нереально.

МАМА. Почему же? Мы так решили, и это уже реально. И на новом месте все будет хорошо, все наши неприятности останутся здесь.

САША. Ах, мама! Я… Я хочу уехать.

МАМА. Мы уедем.