Зот Тоболкин - Пьесы Страница 21

И г н а т. Кто ж на такой земле пшеницу сеет?

Д о м н а. Так хозяин порешил. Мы с Лужковым, правда, упирались, да Никиту разве переупрямишь?

И г н а т. Их, пока не зажирует земля, травами да овсом засевают. Чтобы зажировала — годы нужны. Считай, угробили солонцы, хозяева! Весь гумусный слой выдуло!

Д о м н а. О солонцах сокрушаешься — другие поля не лучше. Сплошь заовсюжены. Годами пшеницу по пшенице сеем, паров нет. Все лучшие земли царице полей отданы. А она не растет.

И г н а т. Хозяина нет, вот и не растет.

Д о м н а. Садись вместо Никиты. Мы за тебя обеими руками проголосуем.

И г н а т. За клейменого-то?

Д о м н а. Обиделся… А ты пораскинь мозгами, Игнат. Голодуха была. Вдовы, сироты. И вдруг — мешок в кузнице. Меня ведь тоже едва не упекли. Хлеб, который на трудодни раздать хотела, обратно увезли. Лужков вступился — его из партии вымели. Меня сняли…

Появляются  Н и к и т а  и  Л у ж к о в.

Н и к и т а. Чучин звонил. Интересовался, как хлебосдача идет. Я сказал, сдавать нечего. Солонцы-то не уродили…

Л у ж к о в. Я вас предупреждал в свое время. Не послушали.

Н и к и т а. Разве во мне только дело? Во мне одном, а?

Л у ж к о в (пожав плечами). Я на Лебединую протоку. Понадоблюсь — там ищите.

Н и к и т а (Игнату). Трактор вечор куда гонял?

И г н а т. За удобрениями на станцию. Лежат без пользы, вот я и прибрал.

Н и к и т а. Опять за прежнее взялся? Смотри, второй срок схлопочешь.

Л у ж к о в. Он же не без спроса. Я сам с начальником станции договаривался. Удобрения брошенные, а мы их в дело пустим.

Н и к и т а. А трактор кто наряжал?

Д о м н а. Будто уж агроном не может распорядиться?

Н и к и т а. Ежели каждый своевольничать будет — последние штаны с себя спустим. (Игнату.) За горючее платить придется.

Л у ж к о в. А почему, собственно? Удобрения для солонцов везли. Солонцы колхозные.

Н и к и т а. Он и мешок когда-то… для солонцов позычил. Что из того?

И г н а т (с глухой яростью). Ты… ты долго меня попрекать будешь, гнида? (Уходит.)

Н и к и т а. Ага! Слышали? Все слышали? Домна, будь свидетелем! И ты, агроном!

Л у ж к о в. А что он сказал? По-моему, он ничего такого не сказал.

Д о м н а. И я не слыхала.

Н и к и т а. Спелись? Ну ничего, вы еще повертитесь у меня!

Д о м н а  и  Л у ж к о в  уходят. Никита грозит им бессильно. Мимо кузницы с лентой через плечо проходит  П е т р. Свысока кивает Никите.

Это что у тебя за тряпица?

П е т р. Читай, если грамотный.

Н и к и т а (водит пальцем по буквам). «Чем-пи-он об-лас-ти». Смотри ты, какая фря!

П е т р. То ли еще будет, дядя Никита! То ли еще будет!

Снег идет. Н и к и т а  в конторе.

На телефоне огрызок селедки. Рядом графин с водкой. Телефон надрывается, Никита, чокаясь с ним, пьет.

Н и к и т а (не выдержав). У, чтоб ты треснул! (Рванул трубку, снова кинул ее. Начокавшись, захрапел.)

Входит обозленная  Н а д е ж д а. Толкнула председателя, подняла за волосы. Никита икнул, открыл глаза.

Н и к и т а. Ты по какому воп… вопросу, Надежда?

Н а д е ж д а. Сено кончилось. Последний навильник скормила!

Н и к и т а. К-кому… к-кому-у скормила?

Н а д е ж д а. Кому как не скотине! Чем завтра кормить будем?

Н и к и т а (уронив голову). Сгори оно… белым пламенем!

Н а д е ж д а. Может, колхоз распустим?

Н и к и т а. Не возражаю.

Н а д е ж д а. Один сообразил или с кем советовался?

Появляются  Д о м н а,  Л у ж к о в. Он в шинелишке и сразу проходит к печи.

Д о м н а. Что, уж машину не мог выслать? Двадцать верст на своих двоих оттопали.

Н и к и т а. Звонили бы. Телефон-то вот он.

Д о м н а. Звонили. К тебе разве дозвонишься? (Наливает из графина, пьет, закашлялась.) Добра водица!

Н и к и т а. От простуды в самый раз. Грейся и ты, Андрей Иванович.

Л у ж к о в. Мне заказано. Язва.

Н и к и т а. Какие новости привезли с конференции?

Д о м н а. Андрея Ивановича в партии восстановили.

Н и к и т а. За это и выпить не грех. (Тянется к графину.)

Д о м н а (отодвигает графин). А еще Чучина твоего прокатили.

Н и к и т а (после паузы). Кого ж вместо него?

Д о м н а. Гурьева. Директора Ермиловского совхоза.

Н и к и т а. В гору пошел Илья Семенович. А начинали вместе.

Д о м н а. Вместе, да по-разному. Гурьев в прошлом году по сто пудов взял. А наш урожай в подоле поместится.

Л у ж к о в (задумчиво). Земли те же, люди те же. А результат несравнимый. Стало быть, все дело в хозяевах, верно?

Д о м н а. Да это разве хозяин? Люди в поле, а он сидит накачивается.

Н а д е ж д а. Чего ж ему не накачиваться? Сыт, пьян, нос в табаке. А что скот падает — вне ума.

Н и к и т а. Отпустите вы меня! Отпустите! Уйду… хребтина сломалась.

Д о м н а. Сперва подчисти, где нагадил, потом катись на все четыре.

Н и к и т а. Не умею! Ничего не умею! Все прахом идет! Отпустите! (На ощупь шарит стакан, наливает. Ему не препятствуют. Заметив на лице Лужкова брезгливое сочувствие.) Осуждаешь… а сам-то… сам-то лучше? Сам-то лучше, я спрашиваю?

Н а д е ж д а. Что посоветуете, начальство? Скот падает.

Никита пьет.

Д о м н а. Придется у колхозников заимообразно просить.

Л у ж к о в. Доим, доим их… когда же перестанем?

Д о м н а. Корма с неба не свалятся.

Н и к и т а. Куда ни ткнись, везде стенка. Жизнь в допрос превратилась. (Чокается с телефоном.)

Л у ж к о в. Подымем всех на ноги — и кочки на болоте рубить. Я помню, в детстве рубили.

Н а д е ж д а. Дожились! (Вспылила на Никиту.) Горе ты, а не председатель! Довел колхоз до ручки!

Н и к и т а (осовев). Все пытают, все в морду норовят — и сдачи не дашь. Вот что оби-идно!

Л у ж к о в (вытряхнув его из-за стола). Ступайте вон! Вон! Проспитесь хотя бы!

Н и к и т а. Силу почуял? В партию вступил? А я тебе сообщить имею… хе-хе. Ну-ка, выйдите, бабы! Выйдите, говорят!

Ж е н щ и н ы  выскользнули. Лужков стиснул в руке кочергу.

Боишься? И правильно. Я тебя щас одним словом… пришибу! Ага.

Л у ж к о в. Ни словом, ни делом вы меня не убьете. Нечем вам убивать.

Н и к и т а. А сорок шестой год помнишь? Арест Мантулина помнишь?

Дверь приоткрылась.

Вора, значит, нашел? Одного за всех наказал? Прикрылся? А зерно-то… зерно-то с войны привезенное! Я, я тому свидетель!

На пороге вырос  И г н а т, за его спиной — Д о м н а  и  Н а д е ж д а. Лужков выронил кочергу. Никита захохотал, но, оглянувшись, замолк.

(Одолев растерянность.) Х-хе… агронома хотел разыграть. А он поверил. Поверил, Андрей Иванович?

Л у ж к о в, опустив голову и ни на кого не глядя, выходит, забыв шинельку.

Д о м н а. Шутник ты, Никита! И шутишь, как я гляжу, по-крупному.

Игнат вскидывает огромные кулаки. Затемнение.

Из затемнения — треск, пугающий стук молотка. В доме Мантулиных пусто, как бывает пусто, когда хозяева покидают насиженное место. К л а в д и я  собирает вещи.

И г н а т  запечатывает мастерскую сына.

Во двор входит  Г а л и н а. Клавдия выходит с узелком в ограду. Заметно, что беременна.

Г а л и н а (наблюдая за Игнатом). Будто и не было ничего.

И г н а т. А что было? Кроме бед, ничего не видали.

К л а в д и я. Я готова, Игнаша.

Игнат зашивает досками окно.

Г а л и н а. Куда вы теперь?

К л а в д и я. Игнашу в лесничество пригласили.

Г а л и н а. Вот пофартило! Дичь там да рыба… И огородишко, поди, есть?

К л а в д и я. Есть, как же. Соток двадцать. А куда нам больше?

Г а л и н а. Грибов и ягод не покупать. Все даровое. Подвезло вам, Кланя.

К л а в д и я. Будь моя воля, не уехала бы.

Г а л и н а. Чего ради от своего счастья отказываться?

И г н а т. Ну все, Кланя! Можно трогаться. Посидим на дорожку.

Сели. Клавдия беспокойно оглядывается, будто что потеряла.

Г а л и н а (когда встали). Я провожу вас до околицы.

Выходят за калитку.