Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 23

Рогачев. Да вот, молодой человек просит руки нашей Кати.

Чернецовы и Рогачевы смеются и укоризненно смотрят на Михаила и Катю. Говорят все вместе.

Чернецов. Принципиально я против ранних браков.

Чернецова. Вы меня простите, Клавдия Григорьевна, я вас уважаю, но я думаю, что моему сыну надо искать невесту из пролетарской семьи.

Рогачева. Семья тут ни при чем, Мария Петровна.

Чернецов. Рано, рано, Михаил.

Рогачев. У него ни кола ни двора, — вы меня извините, Алексей Иванович, — а за нею что? Земля заложена и перезаложена.

Рогачева. Нынче уж нет детей. Такой мальчик — и вдруг! Извольте радоваться!

Чернецова. Совсем еще девочка — и вдруг!

Рогачев (примирительно). Это — детское. Не стоит об этом спорить. Сыграемте лучше в шахматы, Алексей Иванович.

Смеясь и разговаривая все вместе, Рогачевы и Чернецовы уходят в дом. Катя плачет. Михаил что-то шепчет ей.

По дорожкам сада медленно проходит Лилит, девочка лет пятнадцати, высокая и тонкая. Лицо у нее смуглое, худое, некрасивое. Глаза очень большие, черные, с длинными ресницами; брови черные, лежат красивыми дугами. На голове цветы, белые и желтые, полукругом положенные спереди. Пестрая и странная, но очень красивая одежда, короткая, до колен открывающая стройные, босые, загорелые ноги. Движения у Лилит медленные и странные. Она почти никогда не смеется.

Лилит (подходит к террасе, всматривается и говорит без выражения). Здесь плачут.

Катя. Лилит пришла.

Отирает слезы и сходит в сад. Целуется с Лилит. Они тихо разговаривают.

На террасу выходит Чернецов и говорит Михаилу:

— Нет ли у тебя, Михаил, трех рублей?

Михаил (в замешательстве). Трех рублей?

Чернецов (смущенно). Видишь ли, принципиально я, конечно, против того, чтобы брать у тебя деньги, заработанные тобою. Но, видишь ли, вышло так, что мне до зарезу надо где-нибудь достать три рубля. Такой случай. Нет ли у тебя трех рублей?

Пренебрегая капиталом,Искал сокровищ для души,Всю жизнь стремился к идеалам,А увидал одни шиши.

Так-то вот, и не хочешь, да попросишь.

Михаил (смущенно вынимает кошелек и говорит). Нет ничего. Вот, пусто.

Чернецов. На нет, конечно, и суда нет. Но только я не понимаю, куда ты тратишь. У тебя вчера еще были деньги.

Михаил. Папа, ты забываешь, что у меня могут быть свои потребности.

Чернецов. Потребности! Довольно странно. Тебе еще рано. И ты бы мог со мною посоветоваться, прежде чем иметь потребности. Если не доверяешь мне как отцу, то посоветовался бы со мною как с врачом.

Михаил (краснеет багряно и говорит звенящим голосом). Папа, ты меня не так понял. Это — цинично, то, что ты говоришь.

Чернецов. Ну, ну, не кипятись, пожалуйста. Так нет? Этакая досада! (Идет к двери, бормоча):

Ах, иной у небаПросит только хлеба,А другому нуженИ обед и ужин.

(В дверях останавливается и говорит). А там Сухов приехал. Не люблю этого жирного франтика. Зубы скалит, все принципиальное осмеивает, а у самого только два принципа — не зевай и угождай сильным мира сего. Карман себе набьет и карьеру сделает. Ловкач! (Уходит.)

Катя (проходя с Лилит мимо террасы, услышала эти слова и опечалилась. Говорит тихо). Опять Сухов.

Михаил на террасе один задумчиво следит за Катею.

Лилит (спокойно отвечает Кате). Веселый и любезный Сухов.

Катя. Он веселый и умеет рассмешить, а мне с ним невесело. Он милый, но я его не люблю.

Лилит. Сухов — милый? Нет, он — злой хищник. У него уши мохнатые, глаза зеленые, а когти он прячет.

Катя. И так ты его нарисовала?

Лилит. Да.

Катя. Покажи.

Лилит. Хорошо. У меня дома. Приди. Я покажу.

Катя. Ты и на меня нарисуешь карикатуру? Я тебя боюсь.

Лилит. Я не страшная.

Катя. А зачем ты карикатуры рисуешь на Михаила?

Лилит (останавливается перед Катею, становится перед нею на колени и говорит просительно). Прости! (Смотрит на Катю снизу вверх пристально и стоит в позе молящей.)

Катя (испугана; говорит). Что ты делаешь, Лилит? Зачем это? Встань!

Лилит. Прости.

Катя (со страхом). А ты не будешь на Михаила карикатур рисовать?

Лилит. Не буду. Прости.

Катя (торопливо и с волнением говорит). На меня можно, на всех можно, на него нельзя.

Лилит. Не буду. Прости.

Катя. Я тебя прощаю, Лилит.

Лилит. Благодарю. (Поднимается медленно и целует Катю.)

Катя. Ты странная. Ты меня испугала. У меня сердце бьется. Зачем ты стала на колени?

Лилит. Я не знаю. Ты не сердись.

За дверью на террасу слышен в доме веселый и шумный разговор. Выходят на террасу, продолжая разговаривать, Рогачева и Сухов.

Сухов — невысокого роста молодой человек, довольно полный, жизнерадостный. Лицо красивое, веселое и невыразительное. Одет элегантно. У него большое и доходное имение в этой губернии. Где-то служит; служба у него очень необременительная, но видная. Имеет все шансы на то, что на ближайших выборах пройдет в предводители дворянства.

Сухов (продолжая). Ну и можете себе представить, окатило буквально с головы до ног. (Хохочет.)

Рогачева (со смехом, ласково). Какой кретин! Боже мой, какая глупость!

Видно, что она сама влюблена в Сухова, так нежно смотрит на него.

Михаил, выходя из своей задумчивости, смотрит на Сухова мрачно.

Сухов (здороваясь с Михаилом). А, строитель Сольнес! Серьезен и строг, как всегда.

Михаил. Вы, должно быть, любите дразнить глупых птиц. Но я вам не индюк.

Сухов. Охотно верю вам на слово. Нет людей серьезнее гимназистов. Жаль, жаль, что вы еще не целый инженер.

Михаил. Почему вы об этом жалеете?

Сухов. Кое-что строю. Так, пустячок, больше для забавы и для извода денег.

Рогачева. Ну, это вы так только говорите. Вы хоть и молодой, а отличный хозяин.

Сухов и за ним Рогачева спускаются с террасы в сад. Лилит отходит в глубину сада и останавливается в тени большого дерева. Катя идет навстречу Сухову.

Сухов. А вот и Катя. А мы вас ищем, ищем. Ну, дайте ваши лапки. Можно поцеловать?

Катя. Нельзя.

Сухов. Нет, мне-то можно. (Целует ее руки.)

Катя. Вы дерзкий. Я вам говорю, нельзя.

Сухов. А я говорю, можно. Вы, Катя, моя невеста, а я — ваш жених. Это решено и подписано, правда?

Катя. Смотрите, не ошибитесь.

Сухов. А вы смотрите, не занозите ножки.

Рогачева. Она у меня еще такой наивный ребенок.

Сухов (глядя на Лилит). Откуда ты, прелестное дитя?

Рогачева. Это — наша соседка, Лилечка Луногорская. Славная девочка, хотя немножко избалованная.

Сухов. А, Лилит! Да мы с вами знакомы.

Лилит (стоя в отдалении, говорит очень спокойно). Я вовсе не девочка.

Сухов (со смехом). Не девочка? А кто же ты? Мальчик в юбочке?

Лилит. Я — сказка. Смотри, какие у меня широкие глаза. Я — сказка лесная, лунная.

Сухов. Иди к нам.

Лилит. Нет, я уйду в лес. Я тебя боюсь. (Убегает.)

Сухов. Очаровательная дикая девочка. Такая некрасивая, но интересная очень! Странная.

Рогачева. Она очень мило рисует.

Михаил (говорит с тихим злорадством, притворно-любезным голосом). Лилит и на вас, Владимир Павлович, карикатуру нарисовала: глаза зеленые, уши острые и мохнатые, зубы острые, а когти спрятаны.

Сухов (хохочет и весело говорит). Вот так красавец!

Рогачева (досадливо краснея). Какая дерзкая, избалованная девочка! Я бы ее… Да вы, Миша, сочинили?

Михаил. Нет, я сказал правду. Я — плебей, я не усвоил благовоспитанной манеры лгать.

Сухов (наконец почувствовал яд насмешки и рассердился, но не показывает этого и говорит спокойно и любезно). Все это мило в малом количестве и на большом расстоянии. Смотрите, Катя, не подражайте очень этой дикарке. Не стоит, милая Катя.