Станислав Виткевич - Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы Страница 24

30% — женщины,

65% — бабетона,

5% — несущественных психических отходов».

(Говорит.) Bon! (Читает дальше.) «Донна Любрика Террамон:

43% — женщины,

55% — бабетона,

2% — несущественных...»

(Говорит.) Отлично. Господин Рыпман, займитесь этими дамами.

Рыпман кланяется.

Индекс женственности в норме.

Донны в отчаянии закрывают лица руками; Вахазар вопит.

Что-то нынче маловато настоящих механических матерей! Но зато через пару лет демонических женщин не будет вовсе!

О. Унгвентий, очнувшись, тихо стонет, поддерживаемый Лидией.

С к а б р о з а (в ярости). Да уж, демонических женщин не будет, останутся только такие гермафродиты, такие монстры, как эта каналья!

Указывает на Морбидетто, тот снисходительно и иронически усмехается. Вахазар оглядывается.

Л ю б р и к а (Скаброзе). Зачем ты это говоришь? Разве не видно, что и так все пропало? (Падает в кресло.)

В а х а з а р (Морбидетто). Ах, это ты, мой единственный друг! Спаси меня. Я пережил минуту страшной слабости. Мне нужен хоть кто-нибудь — совсем обыкновенный, кто погладил бы меня по голове и исчез как минимум на несколько лет.

М о р б и д е т т о (внезапно сворачивается в клубок, как змея, и бросается между Вахазаром и женщинами. Повернувшись к Вахазару). Что? Ты посмел иметь подобные мысли? Да я же тебя убью! (Последние слова произносит писклявым сдавленным голоском. Медленно приближает свое лицо к лицу Вахазара, тот пятится.)

С к а б р о з а (указывая на Морбидетто). У него одного не трясутся поджилки перед этим чудовищем! Вахазар любит этого подонка.

Вахазар и Морбидетто перемещаются влево. Свинтуся встает между ними и матерью.

С в и н т у с я. Мама! Перестань. Слишком поздно. Вы все испортили.

М о р б и д е т т о (обернувшись к женщинам). Вот именно — слишком поздно. Можете отправляться в клинику. Господин Рыпман, возьмите этих баб.

Р ы п м а н (холодно). Я привык подчиняться приказам только Его Единственности.

М о р б и д е т т о (в порыве бешенства едва не бросается на него, но овладевает собой. Вахазару, который замер в безумном напряжении). Вахазар! В последний раз заклинаю тебя во имя нашей дружбы — ты ведь знаешь, что я единственный, кто может тебя убить. А случится это, когда ты изменишь самому себе.

В а х а з а р (вдруг рычит, пуская пену). Хаааааааааа!!!!! И ты возомнил, что ты?! Нет, это они меня вынуждают, и они ответят за все. Хааа!!!! А ты такая же мразь как все. Ко мне примазывается разная сволочь, чтоб опорочить мои дела! Но мыслей мне никто не осквернит, ибо я их не формулирую! Меня возвышает над всеми то, что я создаю реальность, а не убогие бредни. Ты призрак, Морбидетто, как и все эти, рядом с которыми мне приходится жить. Я хотел бы вытесать дьявольский замок из прочнейшего порфира, но весь материал, которым я располагаю, — только поганая, вязкая слизь! Что за мерзость!!!

М о р б и д е т т о. Ты сам этого хотел. И этих баб сам довел до того, что они сюда пришли. Ты ведь жаждешь собственной слабости. Это твой последний наркотик после того, как ты исчерпал все виды воздержания, которое для тебя тоже наркотик. Тебе не хватало материала в тебе самом — чтоб над собой куражиться, и от избытка сил ты искусственно создал собственную слабость. Опережающее слюнтяйство Дюбала Вахазара на почве отцовских псевдосантиментов! Что за чудовищное падение. А этот лже-чародей со своим абсолютным знанием! Ведь всем известно, что без внутренне противоречивых и пограничных понятий ничего сформулировать невозможно. А если хоть раз допустить противоречие — где критерий, чтоб отличить истину от лжи?

В а х а з а р. Похоже, ты прав. Скверно только, что я в этом не уверен. Как быть?

С в и н т у с я (бросается к Вахазару). Дедуля, верь только мне. Я выведу тебя из лабиринта. Сейчас ты просто не можешь этого понять.

М о р б и д е т т о. Чистотой помыслов я посрамляю даже детей. Я не лгу и поэтому могу говорить даже с детьми. Я законченная, преднамеренная, сознательная гиперканалья. Я стою перед вами, потому что знаю, в чем суть Бытия: в метафизическом свинстве.

О.  У н г в е н т и й (со стоном в голосе). Да, это правда. Но я знаю, как избежать этого свинства в реальности, а не только в отвлеченных умствованиях.

С в и н т у с я (Морбидетто). Я тоже знаю. Не только знаю, но и сделаю это.

М о р б и д е т т о (гладя её по головке). Ничего ты не понимаешь, детка. Успокойся и пойди поиграй со своей куклой. Она тебя научит большему, чему ты нас или мы тебя.

С в и н т у с я (с отвращением отшатывается). Теперь я знаю, ты умен, потому что хочешь быть умным — так же, как он (указывает на О. Унгвентия) или как дедушка — если бы он того пожелал. Но он не хочет и в этом прав. Вы слишком умны, но при этом так глупы! (Взяв куклу с кресла.) Вы глупей, чем эта кукла, и даже глупей меня. Сегодня я с вами играть не буду. Мама, иди ко мне, пошепчемся тихонько, а потом простимся — очень, очень надолго.

С к а б р о з а. Разве ты не понимаешь, Свинтуся: такая умница, а не понимаешь — он хочет превратить меня в бабетона!

С в и н т у с я (хлопая в ладоши). В бабетона! В бабетона! Отец Унгвентий, ты один можешь понять, что это значит!

В а х а з а р (рычит). Хаааааааааа!!!! Довольно — я один!! (I Палачу.) Да будет ночь!

I Палач задергивает окно черной шторой. Минута полной темноты. III Палач включает верхнюю электрическую лампу. Вахазар — IV Палачу.

Морбидетто, ты меня никогда не убьешь. Ты точно такой же лживый выползок, как они. А я, по уши погруженный в магму тайн, дойду до моего предела — до моей последней бездны. Я словно черная звезда на фоне добела раскаленной ночи! Хааа!!! Господин Рыпман, посла Албании — в желтый зал. Приготовить комнату для специальных пыток! Иди сюда, Морбидетто! Ты спас меня от последнего и единственного приступа слабости, обращенной на меня самого. Я никогда этого не забуду. Господин Рыпман, арестовать всех и вся — вы понимаете: всех, кто здесь есть, — в камеру № 17, в тюрьму на улице Гениальных Оборванцев! Вы меня поняли? Я иду работать. Работать! Работать! Хааааааа!!!! Вам понятно, господин Рыпман????!!!!!!

Р ы п м а н (холодно). Так точно — Ваша Единственность.

В а х а з а р (опираясь на плечо Морбидетто). Я иду, и с этих пор моя душа не вкусит блаженства слабости. О, не перед кем-то, не перед тем или иным господином или дамой — нет; слабости перед самим собой, перед бездонной Тайной того, что я — именно я, а не кто-то другой. У меня своя судьба в этом проклятом ограниченном мире, и, разрази меня гром, я выполню свое предназначение — пускай даже из-за этого все тут околеют под самыми страшными пытками. (Удаляется налево; с порога.) Господин Рыпман, офицеров 145 полка не вешать. Всех на пытки в одиннадцать вечера.

Рыпман кланяется. Вахазар и Морбидетто скрываются за левой дверью. Тишина.

С в и н т у с я. Я все исправлю. Время у меня есть. Я еще маленькая. Мама, только ты никогда не становись между дедулей и мной. Хорошо?

С к а б р о з а (падая в кресло). Хорошо, хорошо. Мне все равно. Моя песенка спета. Единственную жизнь, и ту отобрали, растоптали, испоганили... Все кончено, мне все равно... (Плачет.)

С и м п о м п о н ч и к. Я член мужского блока. Мы — я, Войтек и Юзек — мы в комитете. Мы не сдадимся.

Любрика нежно прижимает его к себе.

С в и н т у с я. Пусть только мне никто не мешает, а уж я сумею победить. Мне кажется, я люблю его, как родного отца.

С к а б р о з а (зажимает ей рот ладонью). Не говори так. Не говори так!

О.  У н г в е н т и й. Иди ко мне, дитя мое. Ты одна знаешь правду, хотя и не познала ее.

Свинтуся вырывается от матери и бежит к О. Унгвентию.

Ты маленькая сумасбродка, бедная маленькая безумная душенька, которой в жизни суждено пожертвовать собой ради других. И ты погибнешь, но исполнишь то, о чем я мечтаю...

Р ы п м а н. Отец Унгвентий, не морочьте ей голову. Решение этого вопроса — только дело желез внутренней секреции. Пока я ставлю опыты на крысах, но пусть только Его Единственность позволит мне эксперименты на людях, и я буду знать все. Гений и кретин относительно понятия «человек» станут тем же, чем и лед и вода относительно понятия H2O. Вы увидите, Отец Унгвентий, что с наукой дело обстоит не так плохо, как вам кажется.

О.  У н г в е н т и й. Кто тебе сказал, будто мне кажется, что с наукой дело обстоит плохо? Теория Эйнштейна даже входит в мою систему как частность. Для физиков мир конечен и неэвклидов, для меня же — бесконечен и аморфен. Действительное пространство не имеет структуры — вот Абсолютная Истина, которая включает в себя Физическую Истину как математическое допущение, пригодное для определенного способа истолкования явлений. Понятно?